ХРОНИКИ ПАРАЛЛЕЛЬНОГО МИРА. Книга 3. Сын Бездны

– Пока ты здесь отсиживался, я обошла весь дом и сделала несколько открытий. В городе при такой темноте не горят огни. Ни в одном доме нет света, никто не выходит на улицы. Словно община вымерла. А еще я нашла эту книгу. Здесь все на керском, но название поняла.

Глянув на обложку, я опешил. «Дневник 1893—1894». Место, в котором я записывал каждый шаг и почти каждое слово.

Я провёл над ним рукой, и замок щелкнул. Кори удивленно пробормотала:

– Я так долго пыталась его открыть, а ты…

Пропустив её слова мимо ушей, я быстро пролистал страницы. Пробежал глазами строчки и захлопнул, намереваясь внимательно прочесть потом.

– Эй! Ты даже не скажешь мне, что там написано?

– Ты вроде учила керский, можешь и сама прочитать.

– Я не понимаю твой почерк на этом языке.

Я пожал плечами:

– Потом как-нибудь. Сначала надо освежить знания самому.

И подхватив дневник, встал и молча направился в другую половину дома, из окон которой видно общину. Кори последовала за мной:

– Ты чего такой мрачный?

– А каким я должен быть? Плясать от радости, что какая-то девчонка с неизвестной мне магией закинула нас черт знает куда, во время, когда мир был почти в заднице бездны?!

– Надо быть оптимистичней! Ты хотел в Аскатрал, пожалуйста! Мы в Аскатрале. А еще тут нежарко и даже холодно, прямо как ты любишь.

Я не ответил, дойдя до нужного места. Выглянув в окно на втором этаже, попросил Кори потушить весь свет и вгляделся в темноту.

Долину, в которой располагалась община кейнаров, завалило снегом; буря рвала и метала, затрудняя попытки разглядеть хоть что-то. И все же одно я знал точно. Даже в буран из окна видно огоньки города. Люди сидели в теплых домах и жгли свечи, пережидая непогоду.

Сейчас я не видел ничего. Даже намека на свет.

– Странно… – пробормотал я и направился к себе в комнату.

– Эй, ты куда? – крикнула Кори.

– Пойду посмотрю, в чем дело.

– Ты с ума сошел? Тебя унесет!

– Ты со мной или нет?

Кори обогнала меня и преградила путь:

– Я понимаю, тебе не терпится посмотреть. Но давай подождем до утра, может быть, буря уляжется, и мы спокойно выйдем на улицу. И если в городе кто-то есть, он поговорит с тобой намного охотнее, чем сейчас.

Железо в голосе не требовало возражений. Я еще раз глянул в окно, поежился и предложил компромисс:

– Давай подождем еще час. Если буря не утихнет, пойдем утром, – Кори помедлила и неохотно кивнула. – А пока надо поискать в этом доме что-нибудь съедобное.

Если быть честным, я думал, что в Аскатрале девятнадцатого века кроме бараньей ноги вместе со шкурой и четырех бутылок коньяка ничего нет. Но, на счастье 12 января 1894 мы готовились к празднику, и подвал (а холодильником здесь служил ледяной погреб) оказался полон разнообразным мясом, овощами и зеленью. Все было свежее. Кори даже где-то откопала макароны, с удивлением рассматривая плетеный мешочек, в котором они лежали:

– Так интересно. Как будто бы по музею ходишь.

Кори до последнего надеялась, что буря не утихнет. Но, глянув через час в окно, разочаровалась. Вьюга кончилась, и только порывистый ветер трепал верхушки елей.

Елей посреди пустого, темного города.

– Ты как хочешь, а я пошел, – мрачно сказал я и отправился за шубой.

– Я с тобой, – взволнованно ответила Кори. – Только у меня нет одежды.

Я молча кивнул, открыл дверцу спрятанного гардероба и вынул самую маленькую шубу. Она оказалась велика ей размера на три. Тем не менее натянув такую же огромную шапку, Кори стремительно направилась к двери.

Сказать, что на улице было холодно – значит, ничего не сказать. Теплый пар от дыхания буквально леденел на глазах. Над головой сияли звезды, а между небесами и долиной простирались горные цепи. В темноте они выглядели, как огромные, черные угрюмые великаны. Ветер согнал туман, открыв множество белых крыш Аскатрала, башенку церкви и пустоту площади. И ни одного огня.

Ни одного существа.

Спустившись с пригорка, где находился дом, мы пошли по центральной улице. Снег скрипел под ногами, а мороз колол щеки. Первым делом мы заглянули в лавки. Они пустели, несмотря на открытые двери и товар на витринах. Все выглядело так, словно никто не уходил и через минуту вернется. На одном прилавке даже лежала недосчитанная горстка денег.

Убедившись, что на площади никого нет, мы пошли в городскую ратушу – самое большое после церкви здание. История повторялась. Предположение, что все сбежались на срочное собрание, оказалось неверно.

– Может, что-то заставило всех укрыться в подвалах… – пробормотала Кори, стуча зубами. – Кай, я не знаю. Это просто жутко.

Свернув с главных улиц, мы пошли в жилые районы. Снова начал подниматься ветер. Не лаяли за заборами псы, не топтались и фыркали во дворах лошади. Никого. Мы зашли в ближайший дом, где жил мой приятель. Внутри все выглядело примерно так же, как и в моем доме. Брошенные вещи, незаконченные дела. И никого. Ни в комнатах, ни на чердаке, ни в подвале.

Пусто.

Дрожа от холода и волнения, мы обошли ещё пять домов в разных районах города. И нигде не нашли хотя бы малейшие признаки присутствия кого-то живого.

Все словно исчезли. Испарились.

Тем временем антракт кончился. Буря решила продолжить выступление, и стало ясно, что скоро придется укрыться в доме. В полном недоумении мы вышли обратно на площадь. И глядя на застывший ледяной фонтан, остановились.

– Кай, – тихо сказала Кори, взяв меня за руку. – Мы здесь одни.

Голос дрожал. Какой-то животный инстинкт заставлял нас держаться теснее друг к другу.

– Одни, – повторил я, и эти слова привели в ужас.

– Что это за место?..

– Ад. Это мой ад, Кори.

Одни. Совершенно одни. В этот проклятый день – 12 января 1894.

ГЛАВА 12