Фиаско Черного Волка

Мы послушно отправились в глубь дома и зашли в небольшую комнату, выполнявшую функцию кабинета. Перед столом стояли два стула, на которые мы и разместились. Хозяин же расположился в кресле с высоко спинкой.

– Я любил своего брата и гордился им! Только не понимаю, почему убийцу вы ищите в моем доме? – он вопросительно склонил голову на бок и уперся в нас взглядом.

– Боже упаси, – махнул на хозяина рукой Ригли. – Просто мы отрабатываем все возможные связи покойного, чтобы выйти на след преступника. Марселина утверждает, что врагов у него не было. А нам нужна хоть какая-то зацепка. Скажите, он на свадьбе не ссорился ни с кем из гостей?

– Не то, чтобы ссорился, – мейр Парбург потер щеку рукой. – Но некоторую конфликтную ситуацию создал. Он был сумасшедшим, когда дело касалось лошадей. Но и разбирался в них отменно. Видите ли, у меня была девочка-жеребенок. На мой взгляд ничем не примечательная. И я предложил ее соседу. Тот согласился. А когда Ствен увидел ее, то закатил мне скандал, почему я не предложил её ему.

– Что было дальше? – задал наводящий вопрос Ригли.

– Если бы он так буйно не реагировал, то смог бы спокойно перекупить жеребенка, накинув сверху пару тысяч. Однако брат не мог успокоиться. А сосед, видя его возбуждение, категорически отказался ее продавать. Он же знал, что просто так буквально драться за лошадку Карпейский прокурор бы не стал бы. Следовательно, лошадь эта необычная. Однако Ствен не привык просто так отступать. И он предложил небольшое соревнование: кто придет первым на дистанции, тот и забирает лошадь себе. А проигравший, если это не он, получает хорошую компенсацию.

– И выиграл ваш брат? – я практически не сомневалась в ответе.

– Иной исход даже сложно было предвидеть. Слишком отличным наездником он был. Он заплатил неудавшемуся хозяину двойную сумму от стоимости. И они разошлись, как мне показалось, довольные друг другом.

– А сейчас где лошадка? – спросил напарник.

– В конюшнях Парбургов, я думаю. Питер скорее всего предложит Марселине продать девочку. И я не сомневаюсь, что она согласиться. Одно обидно, мы так и не узнаем, что уникальное брат в ней разглядел. Как он, лошадей больше никто не чувствует.

– Можно нам имя и адрес соседа? – тут же попросила я. Дитрих лишь поморщился от моей самодеятельности. Но мне очень хотелось показать свою значимость в этом деле. А не играть роль мебели или бесплатного приложения к начальнику.

– Зовут его Питер Расмусен. Адрес сейчас напишу, – с этими словами он достал желтоватый лист бумаги со знакомыми клеточками. У меня от возбуждения даже дыхание сперло. Я дернула Ригли за рукав, а когда он повернулся в мою сторону, показала глазами на лист. Он посмотрел на него и пожал плечами, словно не понял, о чем я хочу сказать.

А брат убитого закончил писать и протянул лист нам со словами:

– Он тут недалеко живет. На соседней улице.

Мы поблагодарили хозяина и покинули его дом.

– Дитрих, а вы не хотите его арестовать? – пыша праведным гневом, поинтересовалась я у начальника.

– За что? – он даже не притормозил, а просто глянул на меня из-за плеча.

– Он же написал на адрес на таком же листе, что и записка, написанная убийцей!

– И что? – он прикинулся непонятливым.

– Как что? Мы же упускаем убийцу! – я приняла свою любимую позу, уперев руки в бока. Поза Ригли проняла, он даже затормозил и заговорил голосом, которым можно было заморозить голубей на дорожке:

– Мари, во-первых, вы же сами сегодня утверждали, что у преступника черные глаза. А мейр Парбург голубоглаз. Во-вторых, карпейская бумажная фабрика производит именно такую бумагу. И она тут везде такая, начиная от школьной тетради и заканчивая государственными бланками. И, в-третьих, не думаете же вы, что брат умнейшего из прокуроров современности совсем дурак и даст нам в руки такую важную улику?

Я почувствовала, как кровь прилила к моему лицу. Дитрих был прав абсолютно во всем. А что про бумажную фабрику, я просто не знала.

– Поэтому, дорогая моя мейра Фокс, прежде чем кидаться такими серьезными обвинениями, я бы на вашем месте все хорошенько обдумал и взвесил. Сыскное дело торопыг не любит. Вы меня поняли?

Казалось, что краснеть дальше уже не куда. Но я почувствовала, как кровь сильнее приливает к моим щекам. Благо, зеркала рядом не было. Я бы точно сошла с ума от собственных свекольных щек.

– Простите меня, мейр Ригли. Я, кажется, действительно поспешила с выводами, – пришлось переступить через собственную гордость и извиниться.

– Скажите спасибо, что ничего страшного не произошло. А о вашем конфузе знаю лишь я. И пока я его озвучивать никому не буду.

Это прозвучала как неприкрытая угроза. Да он вряд ли бы сделал мне что-то плохое. Но вот когда я окончательно ему надоем… Об этом лучше не думать. Думаю, на три месяца меня должно хватить. Или все же, дай бог, на дольше?

Расмусен нашелся быстро. У него был единственный домик на улице, выкрашенный в голубой цвет с белоснежными кружевными наличниками на ставнях. Мейр Парбург мог бы даже адрес не давать. Мы бы и так его с легкостью определили. Подошли к такой же голубой резной калитке и позвонили.

К воротам тут же подбежал мальчонка лет десяти и на вопрос, можем ли мы увидеть мейра Питера, ответил, что папа сейчас в конюшне. Но если он нам очень нужен, то он проводит.

– А вы кто такие? Покупатели, да? – мальчик болтал без умолку, пока провожал нас до заднего двора.

– Нет, мы из полиции! – улыбнулся Дитрих. На дело он отправился без своего любимого зеленого сюртука, поэтому выглядел как обычный горожанин. А мне форма еще не полагалась по статусу.

– О! – глаза пацаненка зажглись от восторга. – И у вас настоящий жетон есть?

– Есть! – согласился мой напарник. И с этими словами достал из нагрудного кармана черную бляху с серебряной совой, знаком мудрости и власти в нашем королевстве, и дал повертеть провожатому ее в руках.

А я, глядя на Ригли, поняла одну простую вещь. Сделал он это не просто так. Остановка позволяла ему хорошенько оглядеться по сторонам. Все же мы шли к потенциальному убийце. А с такими людьми нужно держать ухо востро. Второй раз за сегодняшний день мне пришлось признать, что он не зря носит серебряные эполеты начальника королевского сыскного отдела.

Наконец парнишка налюбовался на полицейский жетон и со вздохом сожаления отдал его хозяину.

– Я, когда вырасту, тоже пойду служить в полицию! – с гордостью сообщил он нам.

– Отлично! – Дитрих потрепал его по вихрастой белокурой голове. – Нам очень нужны хорошие работники. Только для этого нужно учиться в школе на отлично.

– Да? – парень сразу заметно скис. Видимо, на уроках у него было не все в порядке.

– Да, – твердо ответил напарник. – Тем более там не заставляют делать ничего такого, что не смог бы сделать среднестатистический мальчик.

Парнишка на секунду задумался, затем кивнул:

– Я вас понял, мейр, – и тут же без перехода закричал на весь двор:

– Папа, к тебе тут полиция пришла!

Из ворот конюшни тут же показался кругленький человек невысокого роста с широко распахнутыми удивленными глазами.

– Вы Питер Расмусен? – уточнил Дитрих. И после того, как мужчина кивнул, снова достал свою бляху и показал ее мужчине.

– Чем обязан столь внезапному визиту? – уточнил хозяин дома.

– Поговорить бы надо, – попросил начальник.

– Тогда пройдемте в беседку. Там нам никто не помешает, – предложил мужчина и показал рукой на красивое ажурное строение в глубине сада, который виднелся через невысокий заборчик.

Мы прошли по мощеным дорожкам и расположились на мягких диванчиках внутри беседки.

– Что вы хотели бы от меня услышать? – еще раз уточнил хозяин.

– О лошади мейра Парбурга, которую вам не удалось купить, – криво усмехнулся Дитрих.