Под грязью пустота

– Долг один не вернул. Не получилось, – Клоун отошел от окна, – пошли, дамы заждались.

Гаврилин двинулся следом за ним.

Ну вас всех, ветеранов, подумал он, все вы какие-то непростые и загадочные. Воюем. Если бы вы одни! Если бы вы одни продолжали воевать и убивать!

Гаврилин потер о брюки ребро левой ладони.

Долг он, видите ли, не вернул. Не отомстил за павшего товарища? Не перестрелял десяток немытых мужиков?

Алкоголь словно выветрился из головы, оставив только раздражение и смутное чувство тревоги. Возле двери туалета Гаврилин остановился. Лицо горит, как от солнца.

Гаврилин наклонился осторожно над умывальником, плеснул в лицо холодной воды. Что такое?

Что это с ним? Куда-то исчезло чувство покоя. Скука? Какая скука? Это что, он всего несколько часов назад маялся скукой, не зная чем заняться?

Что это с ним? Словно странный, легкий тревожный запашок разбудил его. Гаврилин сильно потер лицо, закрутил кран.

Что с тобой, Сашка Гаврилин? Все позади, все нормально.

Гаврилин двинулся по коридору к двери своей палаты. Что-то ведь меня насторожило. Что? Или просто сказывается усталость и рана?

Или?

Дверь палаты распахнулась и в коридор вышел смеющийся Клоун с Леночкой на руках:

– Мы тут сходим на экскурсию, вернемся через часик.

– Счастливо! – сказал Гаврилин.

– Да и вы тут не скучайте, – Клоун подмигнул Гаврилину и легко понес свою хихикающую ношу по коридору.

Легко сказать, подумал Гаврилин. Напрасно он так сегодня хорохорился. Бок начало жечь немилосердно.

Гаврилин постоял перед дверью, пока Клоун не скрылся за поворотом.

Пянжский погранотряд… Может быть это его насторожило. Там же служил и Палач. Кстати, по возрасту они, похоже, свободно могли служить в одно и то же время.

Много их там служило. Было бы чего волноваться.

Даже если они и были знакомы, Клоун и Палач. Не в этом дело. Не это вовсе так завело Гаврилина. Что?

Суета

Частная клиника «Гиппократ» была местом специфическим. Могло показаться, что любые законы на ее территории перестают действовать. Раны, о которых в любом другом медицинском заведении должны были бы доложить в соответствующие органы, здесь назывались каким-нибудь инфекционным заболеванием и благополучно излечивались в достаточно комфортабельных палатах.

Стоило это недешево, но в клиентах недостатка не было. Кстати, заключение о кончине кого-либо из больных от тех же самых инфекционных заболеваний здесь делали тоже без проблем. Тут же, при «Гиппократе» действовало похоронное бюро и отделение пластической хирургии.

Но главным достоинством клиники, основной составляющей немаленького гонорара врачей были вовсе не удобства и комфорт. Клиника была нейтральной территорией. Как бы ни хотели конкуренты достать недостреленного коллегу, порог «Гиппократа» был зачарованной линией.

Нельзя. Все великолепно понимали, что должно быть нечто незыблемое в это суматошное время, где можно было бы безопасно отдохнуть.

Лично Хозяин гарантировал демилитаризованный статус клиники, и никто никогда не решился бы этот статус нарушить.

Однажды, в самом начале деятельности клиники, выздоровевший после трех пулевых ранений на крыльце клиники нарвался на четвертое ранение, на этот раз в голову. Через день похоронное бюро «Гиппократа» оказало услуги сразу трем клиентам – убиенному, убийце и заказчику.

И все признали, что Хозяин прав. Как, впрочем, и всегда.

Когда через полгода после показательных похорон, очередной выздоровевший благополучно покинул клинику, добрался до хаты, сел за праздничный стол и после первого тоста вместе с десятком гостей взлетел в небеса от трех килограммов динамита, все сочли, что наконец найден достаточный минимум. В комплекс услуг клиники входит еще и безопасная дорога домой.

Официальные структуры в деятельность «Гиппократа» не совались, то ли признавая его экстерриториальность, то ли предполагая пользоваться его услугами.

Все было чинно и благопристойно. В функции охранников клиники входила не столько внешняя безопасность, сколько внутренний порядок. Иногда приходилось придерживать перебравших больных, которые потом утром приносили свои извинения. Самым страшным наказанием в клинике было отлучение.

Охрана контролировала собственно корпус клиники и периметр парка, в центре которого стоял «Гиппократ». Режим посещения больных был совершенно свободным, поэтому ни одного из пары охранников на автоматических воротах, подъехавший в два часа ночи «опель» не удивил.

Один из охранников не торопясь набросил плащ, вышел из домика и подошел к машине.

Стекло на задней дверце опустилось, в машине зажегся свет. Охранник наклонился к дверце. Его напарнику, наблюдавшему за всем этим по монитору, показалось, что охранник дернулся. Напарник насторожился, и его рука легла на кнопку тревоги.

Потом охранник у машины выпрямился и махнул рукой. Ворота на территорию парка открылись, и «опель» неторопливо двинулся по освещенной мокрой аллее к клинике.

– Что там? – спросил тот, что сидел за пультом у вошедшего охранника.

Тот отмахнулся, поднял трубку внутреннего телефона и быстро набрал номер:

– Там к вам поехал Краб. С ним один, за рулем.

Сидевший за пультом присвистнул:

– Что это он? Тут же его людей вроде нет?

– Хрен его знает. Будет выезжать – сам подойдешь и спросишь.

– Сейчас, разогнался.

«Опель» остановился возле крыльца, из него вышел Краб, аккуратно прикрыл за собой дверцу.

Входная дверь клиники открылась, и на крыльцо вышел охранник:

– Добрый вечер.

– Вечер добрый, – ответил Краб.

Охранник потоптался на крыльце. Краб спокойно смотрел на него от машины.

– Что стоишь? – поинтересовался Краб.

– Вас вышел встретить.