Время настигает каждого

– Давай я начищу ему рыло, – отозвался Сухарь, затаивший обиду на Дагу за вчерашнее поражение, – У меня руки чешутся его пришить.

– Драться без оружия. Бой с кинжалом я сам проверю, а то приколешь малыша, – сказал Атилл, улыбаясь.

Вслушиваясь в эти слова, Дага недоуменно посмотрел на боцмана, потом Сухаря. Обвел взглядом корсаров, которые, предчувствуя веселое зрелище, расступились, образуя кольцо вокруг соперников.

– Ну, все, козий хвост, тебе конец! Иди ко мне, акулья задница, – махнув рукой, злорадно рассмеялся Сухарь. Он пружинисто двинулся к Даге, который стоял, опустив руки и беспомощно оглядываясь по сторонам. Когда Сухарь замахнулся, Дага инстинктивно заслонил лицо руками, и в тот же миг сильный удар в голову опрокинул его навзничь на песок. Падая, он слышал смех и одобрительные возгласы корсаров, увидел, как Сухарь улыбнулся и торжествующе поднял руки. В этот момент по телу Даги пробежала неприятная дрожь, поднимая, откуда-то изнутри горячий шар. Дальнейшее произошло мгновенно. Он вскочил, молниеносно крутнувшись на месте, нанес Сухарю удар левой ногой в живот. Тот охнул и, взмахнув руками, упал на спину. От неожиданности толпа замерла, уставившись на неподвижное тело, и, когда через пару минут Сухарь зашевелился, удивленно вздохнула.

– С кулаками разобрались. Теперь на кинжалах, – довольным голосом произнес Атилл, протягивая Даге складной матросский нож с широким лезвием.

– Я не умею драться на ножах и стрелять из пистолета, – прошептал Дага, переводя дух.

– А ну-ка, Змей прирежь этот огрызок селедки, – вдруг приказал боцман одному из матросов.

– Это запросто, – ухмыльнулся коренастый парень, доставая кинжал из-за пояса. Он несколько раз перекинул его из руки в руку. Затем быстрым движением нанес боковой удар. Толпа загудела, выкрикивая:

– Вспори брюхо псу, посмотрим цвет его крови.

Казалось еще мгновение и Дага отправится к праотцам, но тот сумел с трудом увернуться от кинжала.

– Черт! Зарежут играючи и бросят на корм птицам, – пронеслось в голове Даги.

Змей, не сводя с него злых глаз, ударил кинжалом снизу в живот. И в этот миг Дага быстрым движением перехватил его руку у запястья, дернул ее на себя с последующим броском через бедро. Ноги Змея мелькнули в воздухе, и он ударился спиной о землю. Дага моментально заломил руку с кинжалом, Змей вскрикнул от боли и выронил оружие. В наступившей тишине слышно было, как кричат чайки, и выплескиваются на берег волны. Корсары замерли, удивленно глядя на поверженного Змея, который лежал на песке, бросая на матросов недоуменный взгляд.

– Прекратили бой, – скомандовал Атилл и, подойдя к Даге, рассмеялся:

– А ты не так уж и плох, в джентльмены удачи берем. Стрелять и фехтовать научу, дело наживное, – и, повернувшись к матросам, приказал:

– Сухарь и Змей идут в лес за кабанами, остальные собирают крабов и черепах. Я с Дагой за водой. Давай, юнга, бери анкерки и топай к своей лужице. Не забыл, поди?

Когда солнце скрылось за горизонтом, шлюпка с десятком крабов, черепах, тушами двух кабанов и анкерками с пресной водой направилась к «Шалунье», с которой доносился звонкий стук молотка.

– Ох, и неугомонный же наш Нагель[26 - Нагель – деревянный гвоздь.], – пробурчал Атилл, разворачивая шлюпку носом на волну, – повезло с плотником. Целыми днями лазит, что-то подправляет, стучит то молотком, то топориком. Этот черт умудряется даже во время боя шустро устранить неисправности в корпусе.

Дага, вслушиваясь в эти слова, с интересом наблюдал, как боцман мастерски подвел шлюпку к борту, как вахтенный матрос, поймав брошенную Змеем веревку, быстро закрепил ее на планшире. Перегрузив добычу на палубу, Дага по распоряжению Огонька отнес крабов и черепах на камбуз.

2. Бунт на барке «Шалунья».

У трапа Атилла встретил капитан. Он переглянулся с ним и жестом руки позвал в свою каюту.

– Проверил юнгу? Что за птичка? – спросил Дракон, усаживаясь в кресло.

– Сначала глоток рома, потом все остальное, – отозвался боцман, наливая из бутылки ром в большую серебряную кружку. Отпив несколько глотков, произнес:

– Ты меня знаешь не первый год. Удивить нас трудно, но то, что я увидел сегодня, клянусь Богом, на Карибах еще не было. Представляешь, этот обломок мачты голыми руками порвал вооруженного кинжалом Змея, а Сухаря вообще вырубил из сознания. Вдумайся, Дракон, наших лучших матросов, которым равных нет в абордажных схватках. Очень резвая птичка попалась. Реакция молниеносная, и силенкой чувствуется, Бог не обидел. Если подучить фехтованию, получим отличного бойца.

– Пожалуй, ты прав. Кто он и откуда, потом разберемся, а пока присмотрись к нему. И держи ухо востро, от Нагеля знаю, что в команде вызревает бунт. Сам видишь, последние месяцы были неудачными. Матросы шушукаются с канониром[27 - Канонир – рядовой артиллерист в парусном флоте.] Хромым Биллом. Сухарь со Змеем около него трутся, а тут еще непонятная находка с быстрыми кулаками. Теряюсь в догадках. Чувствую, что не нашего племени этот кусок дерьма. Плавает хорошо, силенка есть, а пальцы как у аристократа. Я сам из дворян, знаю эту породу. Но он и на них не похож, – задумчиво произнес Дракон, раскуривая трубку.

– Ты что думаешь, что команда способна выступить против тебя? – удивленно спросил Атилл, наливая в кружку ром.

– Все может быть. Устав от безделья, эти головорезы вполне могут пощекотать своего капитана ножичком, чтобы сорвать злость, – мрачно отозвался Дракон, – за два дня управимся с подготовкой «Шалуньи» к походу. Хотел очистить обросшее ракушками днище, но придется отказаться от кренгования.[28 - Кренгование – очистка корпуса судна от водорослей, ракушек.] Кровь из носа надо уходить на охоту, а потом валить на Тортугу.

– Черт, не думал я, что матросы так заартачатся. Тут и юнга нам пригодится, – сказал Атилл, вставая.

Он вышел на палубу. У фок-мачты сидели Сухарь, Змей и рулевой Дик по прозвищу Спица и тихо разговаривали. Заметив боцмана, замолчали. Поодаль от них облокотившись на планшир левого борта, стоял в задумчивости Дага. Он смотрел на вечернее море и размышлял о событиях сегодняшнего дня, который мог стать последним в его жизни. Атилл подошел к нему и, улыбнувшись, спросил:

– О чем задумался, юнга?

– Удивляюсь, как выжил сегодня, – ответил Дага.

– Ты удивил меня своей прытью. Кто научил так драться? И плаваешь хорошо. На Карибах это редкость. Я не знаю ни одного пирата, который бы умел так плавать. Да, что и говорить, пираты вообще бояться плавать. Отсюда делаю вывод, что ты не из корсаров и моряков. Может ты из дворян? Руки у тебя холеные, в поведении чувствуется хорошее воспитание. Я видел, как ты драил палубу. Что скажешь?

– Сам не знаю. Смотрю на море, корабль и чувствую, что это уже было в моей жизни. Недавно завязывал узел, кок увидел и похвалил, что сумел завязать простой штык[29 - Простой штык – разновидность морских узлов.].

– Что ты сказал? Простой штык? А, ну, покажи.

Дага взял веревку и быстро завязал узел. Атилл посмотрел, цокнул языком, и произнес:

– Какие узлы еще умеешь вязать?

Наблюдая, как юнга вяжет узлы, присвистнул от удивления. За считанные минуты он увидел беседочный, брам-шкотовый, рифовый, шкотовый и шлюпочный узлы.

– Якорь мне в днище! Ты еще больше запутал меня. Вяжешь узлы как заправский матрос, – воскликнул Атилл, – Может, ты и навигацию знаешь?

Дага пожал плечами и произнес:

– Понимаешь, у меня такое ощущение, что я уже ходил под парусом.

– Ладно, потом разберемся. Вали отдыхать, завтра много работы, – сказал боцман, направляясь на шканцы.

За починкой парусов и такелажа прошло еще два дня. Дага с утра до позднего вечера чистил пушки, таскал ядра, помогал коку на камбузе. К полуночи падал на палубу и засыпал. Утром третьего дня его разбудил звонкий голос боцманской дудочки. Палуба ожила от топота босых ног. Матросы быстро рассыпались по своим местам, Дага бросился к шпилю[30 - Шпиль – большой ворот с вертикальной осью, служащей для подъема якоря и выбирания швартовых концов.].

– Поднять якорь и поставить паруса, – раздался голос Дракона.

Сегодня он выглядел как-то особенно торжественно в черной треуголке, коричневой кожаной безрукавке, белой шелковой рубашке, заправленной в зеленые атласные штаны. За поясом красовались два пистолета, а на голубой перевязи через плечо – длинная шпага. Дага, помогая матросам, ухватился за вымбовки[31 - Вымбовки – деревянный рычаг, служащий для вращения шпиля вручную] на шпиле. Барк дернулся. Якорь медленно пополз вверх. Сероватые, латанные-перелатанные паруса зашелестели, наполняясь свежим ветром, зашумела вода, разрезаемая форштевнем[32 - Форштевень – брус по контуру носового заострения корабля, в нижней части соединен с килем (балка, проходящая посередине днища судна от носовой до кормовой оконечности).]. Корабль легко заскользил по волнам, оставляя за кормой пенящийся след и смертоносные рифы. Прошли сутки. Опустилась южная ночь, рассыпая в небе мерцающие звезды. Временами яркое пламя падающих метеоритов освещало море. Когда выкатился полумесяц, штиль остановил «Шалунью». Она одиноко замерла с обвисшими парусами. Матросы мирно похрапывали в кубрике. В капитанской каюте светился тусклый огонек. Дага долго ворочался в своем гамаке, пытаясь заснуть.

– Вот уже несколько дней я здесь. Пашу как раб, подгоняемый злым надсмотрщиком. Что будет дальше? Неужели оставшуюся жизнь проведу в вонючем кубрике[33 - Кубрик – жилое помещение для команды в корпусе корабля.]? – размышлял он, чувствуя как безысходной тоской наполняется сердце.

– А ты не ной, – вдруг отозвался внутренний голос, – Раз попал в дерьмо, терпи и старайся выжить. Душно в кубрике? Крысы спать не дают? Иди на палубу.

Дага, подчинившись совету, бесшумно выкрался из гамака и вышел на свежий воздух. Осмотревшись, увидел вахтенного матроса по прозвищу Геракл, который дремал, привалившись к штурвалу[34 - Штурвал – механизм управления (обычно в виде колеса) кораблем.] тщедушным телом.

– Ночь, тишина, звезды и распятый сном матрос, – тихо рассмеялся Алексей, прохаживаясь по палубе. Услышав шаги, Геракл встрепенулся и, вглядываясь в силуэт, спросил:

– Это ты, юнга? Черт возьми, принял вахту у Краба, и пропал ветер, хоть плачь. Стоим и ждем патруля. А что делать? Где я ветер возьму? Может, ты погладишь мачту и посвистишь?

– Зачем? – недоуменно спросил Дага.

– Чудак человек! Каждый моряк знает, что так ветер призывают.