Время смерти

– Это я, – кивнул Журбин, понимая, что ласковая улыбка вряд ли сулит ему что-то хорошее.

– Инспектор пожарного надзора майор Гранин. Я буду вести дело по факту пожара. Вы что-то можете сказать о причине его возникновения?

– Пока нет, – настороженно ответил Журбин.

– В Интернете появилось много фотографий начала пожара. – Майор показал Игорю мобильник. – На снимках видно, что загорелась стена прямо под кондиционерами. Что это может быть?

Журбин непонимающе посмотрел на майора и пожал плечами:

– Откуда я могу знать, вы же здесь раньше меня, наверное, оказались, вы лучше все знаете.

– Ясно, – кивнул майор и еще раз улыбнулся. – Мы с вами тогда попозже пообщаемся, когда это все, – он обвел взглядом полыхающие здания, – закончится.

– Вы лучше со своими коллегами пообщайтесь, – зло сплюнул Журбин, – они же не тушат. Зачем они крышу вскрывали, если у них напора воды нет? Они же все уничтожили!

Майор сделал осторожный шаг назад.

– У них есть свой командир, он определяет порядок тушения. Если вы считаете, что они действуют неправильно, то имеете право обратиться в прокуратуру.

Журбин обреченно махнул рукой и отвернулся. Говорить было не о чем. Говорить уже было поздно. К утру фабрика выгорела полностью. Но для Журбина неприятности только начинались. Спустя две недели после пожара было получено заключение пожарного надзора о том, что возгорание произошло по причине несоответствия вводного кабеля подключенным мощностям, а также наличия горючих материалов фасада здания в непосредственной близости от силового кабеля.

Страховая компания, получив заключение, отказалась выплачивать компенсацию обувному холдингу, и разъяренный Белоусов лично прибыл в Задольск, чтобы на месте разобраться, что именно произошло.

Он долго бродил среди пепелища. Потери были огромны. Предстоящий ремонт здания только по приблизительным оценкам мог потянуть на сотни миллионов рублей, и это не считая стоимости нового оборудования, которое теперь предстояло купить. Все заказы были в срочном порядке переведены на две оставшиеся фабрики, которые начали работать в круглосуточном режиме, но все равно не успевали.

Журбин и еще несколько сопровождающих неотступно следовали за владельцем холдинга. Вернувшись наконец во двор, Белоусов взглянул на свои измазанные в саже ботинки и чертыхнулся, словно их вид расстроил его больше, чем сгоревшее здание.

– Я читал заключение пожарных, – он поманил к себе Игоря, – не пойму, чего там у вас с кабелем вышло?

– Так сайдингом еще семь лет назад здание обшили, еще до меня, – попытался оправдаться Журбин.

– Сайдинг ладно, не в нем дело, – поморщился Белоусов, – почему кабель воспламенился, что за нагрузка на нем была? У тебя ведь это здание полупустое стояло, я помню.

– Так мы его Михееву сдали, под обувное производство.

Журбин чувствовал, как с каждым словом у его ног раскрывается бездонная пропасть, и остается сделать совсем небольшой шаг, чтобы провалиться в нее.

– Михееву, значит… – Белоусов задумчиво потер подбородок. – Чего же он там, засранец, наподключал такого, что кабель не выдержал?

Журбин счел за лучшее промолчать.

– Вот что, – продолжил Николай Анатольевич, – в юридическую службу мне скинешь договор по аренде с Михеевым, у меня там девочки умные сидят, они посмотрят, может, мы сможем ему какие-то претензии предъявить.

– Так ведь, наверное, сгорело все, – выдавил из себя Игорь.

– Да ладно, в бухгалтерии дверь железная, должно было уцелеть, – возразил Белоусов, – да и если сгорело, у Михеева копию договора запросишь. Он ведь не здесь договор хранил, я так думаю, в головном офисе.

– Я понял, пришлю.

Игорь почувствовал, что шаг в пропасть уже сделан и выбраться из нее вряд ли возможно.

Вернувшись домой, он поцеловал жену, ласково погладил ее округлившийся животик и, отказавшись от ужина, вышел во двор. Было темно и достаточно холодно. Побродив несколько минут по выложенным плиткой дорожкам, Игорь понял, что придумать внятное объяснение для Белоусова вряд ли получится. В кабинете бухгалтерии, где хранилась касса и велась основная документация, действительно стояла прочная железная дверь, и все документы остались целы, только сильно вымокли от воды, которой нещадно проливали пылающие чердачные балки. А вот кабинету Журбина повезло гораздо меньше. Огонь, спустившийся с чердака по техническим проемам, выжег сначала деревянную дверь в приемную, а затем легко расправился с тонкой преградой, закрывающей путь в директорский кабинет. Когда Журбин смог попасть к себе на следующий день после пожара, он увидел лишь обгоревшие остатки мебели да кучи пепла там, где хранились документы. В том числе документы, подтверждающие расходование средств на ремонт крыши главного здания. Почувствовав, что совсем замерз, Журбин вернулся в дом, выпил рюмку водки и сел ужинать.

Спустя неделю после приезда Белоусова Журбин подал заявление на увольнение. К его удивлению, расчет он получил полностью, включая накопившиеся отпускные. Несколько дней он отсыпался дома в тщетной надежде, что для него вся эта история с пожаром наконец закончилась. Однако на пятый день отдыха ему позвонил начальник службы безопасности холдинга Герман Гуревич и пригласил на встречу во Владимир, подчеркнув, что в интересах Журбина от встречи не уклоняться. Когда Игорь приехал, в кабинете начальника службы безопасности кроме самого Гуревича находились еще финансовый директор холдинга Герасимов и Никитина. Разговор с самого начала не заладился. Гуревич, работавший когда-то в полиции, вел себя агрессивно, Герасимов и Никитина долгое время только слушали. По лицу Никитиной было понятно, что она с радостью бы покинула их общество, но такой возможности у нее не было.

– Ну хорошо, Игорь Иванович, – словно нехотя вступил в разговор Герасимов, – вы утверждаете, что потратили все полученные от предприятия Михеева средства на капитальный ремонт. Может быть, это и так, – он похлопал по руке уже собирающегося что-то возразить Гуревича, – хотя даже если это так, то все равно налицо факт, что деньги от Михеева вы получали незаконно и тратили их по своему собственному усмотрению, а не по распоряжению своего работодателя.

– Но в его интересах, – подчеркнул Журбин.

– Возможно, молодой человек, – кивнул Михеев, – возможно. Но в таком случае хотелось бы видеть документы, подтверждающие ваши слова. Вы свои расходы можете подтвердить документально?

– Нет, не могу, – признался Журбин, – все документы были в моем кабинете и сгорели во время пожара.

– Чего и следовало ожидать, – фыркнул Гуревич.

Журбин проигнорировал его и продолжил:

– Но была смета, и я утверждал ее у Ольги Вадимовны.

– Вот только не надо меня вмешивать в ваши дела, – Никитина покраснела от возмущения, – я была уверена, что это предварительные расчеты, с которыми вы хотите пойти к Николаю Анатольевичу. Все, что я могла сделать, это со своей стороны поддержать вас. А то, что вы провернули с Михеевым, у меня даже в голове не укладывается.

Ошеломленный Журбин не знал, что возразить. Доказать, что Никитина лжет, он не мог, еще хуже было то, что он не мог доказать, что сам говорит правду.

– Но ведь все видели, что крышу чинили, – растерянно пробормотал он, обращаясь к Герасимову.

– Все видели, что какие-то работы велись, – возразил Валерий Петрович, – но в каких объемах, этого не может сказать никто, а теперь, после пожара, это даже невозможно установить комиссионно. Все очень печально, молодой человек. Мне кажется, все гораздо хуже, чем вы себе это представляете.

– Так, может быть, вы мне это разъясните? – потребовал Игорь.

– А я сейчас разъясню, – подался вперед Гуревич, – я сейчас все тебе разъясню. Шеф по всей этой истории настроен очень негативно. Подтверждающих документов у тебя никаких нет. Факт присвоения денег налицо. Это статья, дружок. Ты понимаешь?

– Какая статья? – вскинулся Игорь.

– Сто пятьдесят девятая, – отчеканил Гуревич, – мошенничество, да к тому же в особо крупных размерах. Лет пять вполне можешь схлопотать, дружок.

– Я тебе не дружок.

Журбин медленно поднялся, сжимая кулаки. Гуревич тоже вскочил на ноги. Он был тяжелее Игоря килограммов на десять и явно был не прочь немного размяться.

– Господа, – вклинилась между ними Никитина, – пожалуйста, без крайностей. Все поговорили, высказали друг другу свою точку зрения. Давайте сейчас все разойдемся, а через пару дней, если Игорю Ивановичу будет что сказать, мы продолжим наше общение.

– Замечательное предложение, Олечка, – промурлыкал Василий Петрович, – что бы мы, мужчины, без женщин делали? Уже бы давно все перебили друг друга. – Он повернулся к Игорю: – Всего доброго, молодой человек. Но Ольга права, за ближайшие дни вам надо как-то обосновать свои действия. А иначе, – он щелкнул пальцами, – иначе эти разбирательства будут проходить уже в других кабинетах и, как сказал Герман, последствия могут быть для вас очень печальны. Так что до встречи, молодой человек.

Руку Игорю он протягивать не стал, ограничившись лишь кивком. Журбин кивнул в ответ и быстро вышел из кабинета. Когда он вернулся домой, то сразу почувствовал запах жареной картошки с грибами. Татьяна чем-то гремела на кухне и не слышала, как он отпирал дверь. Игорь прошел в ванную комнату, вымыл руки и сполоснул лицо холодной водой. Перед тем как насухо вытереться полотенцем, он некоторое время смотрел на свое отражение в зеркале. Говорят, что переживания отражаются на лице человека, но Игорь не заметил каких-либо изменений в своей внешности. Обычный сорокалетний мужчина. Немного уставший, немного полысевший, с начинающими седеть висками. Но если стричься покороче, то седина не будет бросаться в глаза. Да и мешков под глазами нет. Игорь удовлетворенно коснулся рукой своей щеки и неожиданно для себя самого негромко пропел:

– Ты добычи не дождешься, черный ворон, я не твой…

После чего снял с крючка полотенце и тщательно вытер лицо и руки.