Сеча была недолгой. На этот раз русские дружины имели полное превосходство над противником. В считаные минуты они порубили татар. Ургин и Головин встретились на поле битвы.
Княжич придержал коня.
– Удался-таки маневр, Дмитрий Михайлович!
– Удался, Михайло. А что это за черная куча да табун коней у переправы?
– Засадный отряд, который ждал твою дружину. Или забыл тактику басурман? На него вытягивал тебя мурза Баранчей, потерпевший поражение в Благом. Мои ребята с ходу побили тех татар да сами заняли их место. Баранчей попал в свой же капкан.
– Откуда, Михайло, знаешь, что на Благое напала орда мурзы Баранчея?
– Мы троих басурман пленили, они и рассказали о том. Тяжело пришлось в селе?
– Я в Благое не заходил. Его отстояли ополченцы, истребили больше половины татар.
– Доброе же у тебя ополчение. С сотней басурман ведет бой на равных!
Ургин вздохнул.
– Бой-то ополченцы выдержали, да, думаю, не без потерь.
– Глянь, сколько мы татар положили!.. К тому же о потерях в селе тебе пока доподлинно не известно.
– Не мог тот бой обойтись без большой крови.
Головин воскликнул:
– А это еще кого мои ребята тащат?
Ратники подвели к ним татарина в дорогих доспехах.
– Ты кто такой? Мурза Баранчей? – спросил княжич.
– Нет! Мурза погиб. Я его помощник Асаф Алей.
– Помощник, значит? Почему, Алей, вы пойти в набег решились, когда между Москвой и Казанью перемирие?
– Так повелел хан Курдай, а он с Сафа-Гиреем в ссоре.
Ургин с ненавистью взглянул на татарина.
– Что, поживиться решили? Старое вспомнить? Думали безнаказанно села разорять, грабить, людей убивать?
Алей склонил голову.
– Это не я решал.
Головин спросил Ургина:
– Что прикажешь с пленными делать, князь?
– Казнить, если не скажут, где лагерь Курдая и люди из разоренных сел!
– Те, кого мои пленили, этого не знают. Мы их хорошо допрашивали.
Ургин вонзил взгляд в Асафа Алея.
– Ты тоже не знаешь, собака?
– Я знаю, князь! Обещай сохранить мне жизнь, и я все скажу.
– Говори, пес, обещаю!
Помощник мурзы Баранчея залепетал:
– Лагерь хана отсюда верстах в двадцати. По переправе в лес и на юго-восток, в обход болота.
– Большое войско у Курдая?
– В лагере только сотня. Но могла подойти еще одна. Там же полоняне, сани с добром, обоз ханский. Это недалеко от торфяных болот. Я покажу дорогу.
Головин посмотрел на Ургина.
– Что делать будем, князь?
– Понятное дело, вызволять наших из полона да громить головорезов Курдая. Но без помощи нам это вряд ли удастся.
– Почему? Татары в лесу не воины.
– Ставку хана и лагерь надо атаковать сразу со всех сторон. Наших сил для этого мало.
– Что предлагаешь?
– Срочно послать гонца к царю с просьбой выделить еще пару сотен воинов.
– Покуда гонец доберется до царя, да тот отправит к нам войско, Курдай спокойно уйдет к границе.
Голос подал Алей:
– Курдай без отряда мурзы Баранчея никуда не пойдет.
– Почему?
– Мурза женат на любимой дочери хана.
Ургин проговорил:
– У нас, Михайло, нет другого выхода. – Он подозвал к себе сына. – Алексей, слушай меня. Возьмешь Смуглова и галопом в Москву. Там в Кремль, прямо к царю. Он тебя примет. Скажешь, мы разбили отряд татар у Благого, знаем, где остановились основные силы хана Курдая, напавшего на наши земли. У него в полоне много наших людей. Передашь, что мы с княжичем Головиным не сможем разбить орду Курдая. Скажешь, я прошу срочно направить к Шепотней переправе две сотни ратников. Ты меня понял, сын?