Белый царь – Иван Грозный. Книга 1

– Покуда в начале улицы. В ряду их по трое, больше не умещаются. На площади только и развернутся.

– Гляди дальше.

Тимофеев обернулся к ополченцам, всмотрелся в лица сельчан. В их глазах он увидел не страх, только ненависть и решимость сразиться с врагом.

– Началось, Григорий! – сообщил наблюдатель. – Татары подошли к храму, и в их ряды тут же врубились люди Афанасия Дубины. Пошла сечь.

– Ну что, православные, побьем басурман? – обратился к своим ратникам Григорий Тимофеев.

– Побьем, Григорий!

– Тогда за веру, за Русь нашу великую, за царя вперед, за мной!

Когда десять ратников Дубины врубились в строй татар, мурза Баранчей здорово удивился. Он не ожидал ничего подобного. Его отряду противостояли не мужики с топорами, а конная дружина в полном боевом снаряжении, пусть и малая.

Внезапность нападения сыграла свою роль. Ратникам Дубины удалось пробить брешь в строю неприятеля, разделить надвое татарский отряд. Они развернулись спина к спине, вновь пошли в атаку и выбили из седел не менее десятка нукеров Баранчея. Но в то же время они поставили себя в опасное положение. Татары теперь наседали на малую русскую дружину с двух сторон.

Тогда опытный Григорий Тимофеев ввел в бой основную часть местного ополчения – пятнадцать конных ратников и десять пеших, тех, которые подошли справа и слева. Конница ударила в тыл головной части татарского отряда, отрезанной от своих. Пешие воины обошли дворами место схватки и начали обстреливать татар из луков, находясь под защитой домов и сараев.

Конница Григория разбила лишь головную часть отряда Баранчея. Стрелы Молчуна выбили еще с десяток татар, но у мурзы по-прежнему было больше людей, чем у Тимофеева. Он бросил их на русских, которые соединились и встали у церкви. Завязалась драка. Татары на этот раз одолевали.

Потеряв около половины дружинников, Тимофеев вынужден был приказать отходить за храм. Все, дальше только смерть в неравном бою.

Русские воины готовились принять последний бой, как откуда-то с околицы донесся женский крик:

– Мужики, держитесь! По тракту дружина наша приближается. Князь спешит к нам на помощь.

Григорий расправил грудь и заявил:

– Братья, князь Ургин идет к нам. А ну-ка вдарим еще раз по басурманам, чтоб им пусто было! Вперед!

Дружина Тимофеева пошла в атаку.

Слышал голос русской женщины и мурза Баранчей. Он понял, что надо немедленно уходить из села. Но сделать это было невозможно, пока его сильно поредевший отряд имел в тылу дружину ополчения. Мурза решил отбить атаку русских, после чего быстро выйти из села, взять севернее и вести за собой дружину до Шепотней переправы, где в балке укрылся засадный отряд.

Конники Тимофеева вынуждены были вступить во встречный бой. Впереди рубил врага Григорий. В пылу схватки он вклинился в ряды татар и оказался один среди неприятеля. Острое копье пробило грудь воина. Тимофеев упал с коня. Татары начали быстрый отход, бросив своих убитых и раненых. Ополченцы проводили врага десятком стрел, но преследовать не стали. И сил не осталось, и дружина Ургина уже разворачивалась в поле.

К смертельно раненному Тимофееву бросился Андрей Молчун. Он вытащил из груди товарища копье и склонился над ним.

– Гриша! Живой?

Тимофеев открыл глаза.

– Где татары?

– Пошли вон из села. Мы выстояли, Гриша. Ты крепись, ребята уже побежали за знахарками.

– Пустое все это, Андрюша! Не жить мне. Чую, что смерть рядом, дышит холодом в душу.

– Перестань! – На глазах Молчуна выступили скупые мужские слезы. – Погоди помирать-то, Гриша! Бог милостив, оклемаешься.

– Нет, Андрюша. Да ты не плачь. – Григорию все труднее становилось говорить. – Чего как девка какая? Помирать все одно когда-нибудь пришлось бы. Так лучше в бою, чем немощным стариком на лавке. На то я и воин. Князю Ургину передай, прощения у него прошу, сделал все, что только мог. И у всех людей прощения прошу. Ухожу с радостью. Ведь там, на небесах, увижу и отца с матушкой, и сестрицу с племяшкой. Андрей, тяжко мне, жжет все внутри. Ты дал бы водицы испить.

– Так это сейчас, мигом!

Молчун повернулся, увидел сельчанина, стоявшего чуть в стороне.

– Митяй, принеси воды, быстро!

– Ага!

Митяй убежал.

– Сейчас, Гриша!.. – Молчун обернулся к товарищу, но тот был уже мертв.

Его лицо просветлело, под усами появилась улыбка. Взор, устремленный в небо, был спокойным. Молчун сглотнул ком, выступивший в горле, прикрыл веки Григория.

Он снял шлем, тряхнул седыми вихрами и сказал:

– Прощай, Гриша. Мы всегда будем тебя помнить и молиться за твою светлую душу.

Подбежал ополченец с крынкой студеной воды.

– Вот, Андрей, я принес.

– Не надо уже. Помер Григорий Тимофеев.

– Эх, беда-то какая! Хороший был мужик, такой, каких мало. Один бился против своры басурман.

– Ты, Митька, передай всем, пусть бабы выходят из подвалов, собирают погибших, раненых, оказывают помощь, кому нужно. Тем из ополчения, кто уцелел, сбор здесь, возле тела Григория!

– Понял. Я бегом!

– Давай, Митяй, родной!

Бабы вышли из укрытий, тут же заголосили, но вскоре смолкли и принялись за работу вместе с подростками и девицами постарше. Иногда кто-то из них находил своего отца или мужа. Тогда над Благим разносился крик, полный отчаяния и боли.

Князь Дмитрий Ургин видел, что в селе идет бой, и приказал дружине подстегнуть коней. Он понимал, что татары заметят его и тут же пустятся в бегство. Чтобы не дать им оторваться на приличное расстояние, Ургин повелел развернуть дружину в линию и держать направление на западную околицу села.

Десятник Гордей Степанов, несшийся на коне рядом с Дмитрием, крикнул ему:

– Князь, а не разойтись ли нам на два отряда? Тогда мы перекроем татарам путь на востоке у леса.

– Нет, Гордей! За селом река широкая, а лед сейчас слабый. За изгибом русла берега крутые, быстро по ним не подняться. Идем следом за татарами.

Конница князя Ургина промчалась мимо села. В это же время уцелевшие всадники Баранчея вошли на просеку, по которой пролегала дорога к Шепотней переправе. Русские постепенно сокращали расстояние до противника и застигли бы его в лесу, но Ургин помнил о договоренности с Головиным и не допустил этого. Он попридержал ратников, жаждавших мести. Они не понимали, почему князь так делает, но привыкли во всем доверять ему и подчинялись беспрекословно.

Между тем конница Баранчея прошла лес и выскочила в поле. Мурза поднял над головой саблю и стал вращать ею. Это был знак отряду Али Сафара приготовиться к атаке. Но вместо его людей в поле с трех сторон появились всадники княжича Головина. С тыла зажала татар дружина князя Ургина.