Опричник

– Приятного аппетита, господа, – проговорил Годо и, пятясь, вышел из комнаты.

Пока Рашфорт наливал вино в бокалы, Меншиков сел на стул. Протянул руку к ножке и надкусил. Куриные ножки, как ножки. Вот только скорее цыплячьи уж больно они были маленькие.

– Ну, и как вам лягушачьи лапки? – Неожиданно спросил граф, протягивая ему глиняную кружку.

– Лапки? – Переспросил Федор.

– Они самые. Вот только лично я никак не пойму, зачем этим торговцам, пришло в голову придумывать такое экзотическое название – cuisses de grenouille. После того, как оборвались связи с центром, а в Европе началось деление на мелкие княжества, достать хорошие продукты стало довольно сложно. Вот и едим все, что шевелится. Докатились до того, что лягушек стали разводить, как курей.

Меншиков еле сдержал улыбку. Он знал одну державу, в котором едят все, что шевелится, и это не Франция и уж тем боле не европейское государство. Это был Китай. Страна, у которой, как считалась, была тысячелетняя история. Теперь в этом Федор сомневался. Он вновь взял одну из лапок и запихнул в рот. Пока жевал, понял, что мясо пресноводного напоминает ему курицу-гриль.

– А вообще-то ножки очень даже вкусны, – говорил между тем Рашфорт, – и это несмотря на то, что Годо пожарил не так, как принято в Ля Рашели. Там обычно, после того, как лапки зажарят до золотистой кожицы и смешают с луком и чесноком, их заливают красным вином. Потом еще минут пять, и подают на стол. Пальчики оближешь. Кстати, граф, а в Московии их едят?

Меншиков, не знал ели ли лапки лягушат в России в этом столетии. Вполне возможно, что да. Вот только уверенности у Федора не было. Он поднес ножку ко рту и замер. Посмотрел на графа Обочина и уверенно заявил:

– Нет.

Меншиков решил, что вряд ли тот будет проверять правдивость его слов, а если и встретит какого-нибудь русского из Московского царства, так решит, что в тех местах, откуда прибыл д’Мане, вполне возможно лягушачьи лапки и не едят.

– И так, граф, – продолжил Рашфорт, когда вино в бутылках стало подходить к концу: – выбирайте, где будете спать. Роскошное ложе или сундук у окна?

– А разве тут нет второй кровати? – Полюбопытствовал Федор.

– Нет, конечно. Обычно в комнате живет дворянин со слугой. Дворянин спит на кровати, слуга на сундуке. Но мы оба знатного рода, так что нужно выбрать, кто будет спать на сундуке. И я, граф, предоставляю вам право.

– Мне все равно, сударь. Сундук так сундук.

Рашфорт улыбнулся.

– Выходит на сундуке придется почивать мне, – проговорил он. Федор удивленно взглянул на графа. – Это мое решение, граф, – молвил между тем Обочин, – и обжалованию, увы, не подлежит.

Он встал. Пошатнулся и направился к сундуку. Попытался прилечь и понял, что сундучок для него маловат.

– Незадача, – пролепетал Рашфорт, взглянул на Федора. – Гнать вас с кровати я не буду. Выбрал сундук, так зачем менять решение. – Он подошел к столу, сдвинул его к стене. – Посплю на полу. Не привыкать.

Отыскал в сундуке подушку, как предположил Федор, набитую соломой. Бросил в угол. Снял со стены свой плащ. После чего улегся на пол, преграждая проход, и им же укрылся. Тут же захрапел. Меншиков только подивился спокойствию графа.

Путешественник встал. Пододвинул стул к столу и продолжил трапезу. В отличие от Рашфорта, Меншиков не наелся. И будь оно не ладное, бургундское пришлось ему по душе. Федор уже решил, что по возвращению из Ля Рашель к машине времени обязательно прихватит пару корзин с этим вином. Где он возьмет карету, Меншиков сейчас даже не задумывался. Наконец Федор взял последнюю лапку, что лежала на тарелке. Съел. Потом запил вином и невольно рыгнул.

– Как же я устал, – проворчал он.

Снял камзол, повесил на стул. Стащил ботфорты, поставил тут же рядом. Затем, пошатываясь, подошел к канделябру и затушил свечи. В комнате наступил полумрак. Взглянул на камин, в котором догорали сучья, и подошел к окну. Распахнул ставни и вдохнул ночной воздух. Чихнул. Выругался и тут же захлопнул. Направился к кровати. Потрогал рукой матрас, подушку. Хозяин явно не баловал посетителей. Ткань грубая, а начинка, скорее всего, все та же солома. Вот то выбирать путешественнику не приходилось, ведь последние дни спал он в основном на земле, подложив под голову, свернутый камзол. Плащ в дороге Меншиков использовал в качестве одеяла.

Вот только поспать Меншикову, нормально не получилось. Проснулся Федор из-за шороха, выругался. Когда такое бывало, чтобы из-за шорохов просыпался. Открыл глаза и осмотрелся. Рашфорт сидел у приоткрытого окна.

– Что-то случилось, граф? – Поинтересовался Меншиков, протирая глаза.

– Тихо, граф. Мушкетеры.

Федор поднялся с кровати, и, стараясь не создавать шума, подошел к окну. Высунулся из-за спины графа Обочина. Обомлел. К постоялому двору, несмотря на царившую ночь, чеканя шаг, шли солдаты. В темноте трудно было понять, гвардейцы кардинала это были или мушкетеры короля. Шли они почти беззвучно. Выдавал их приближение шум колес лафетов.

– Пробираются, как воры, – прошептал Рашфорт.

– Откуда вы решили, что это мушкетеры, граф? – полюбопытствовал Меншиков.

Граф прекратил смотреть в окно, повернулся к Федору лицом и удивился:

– А кому еще быть?

– Гвардейцам кардинала.

– Вы шутите, граф? Гвардейцы личная гвардия. Находятся в основном в Париже и в войнах не участвуют. Изредка дерутся с мушкетерами на дуэлях за право именоваться первыми во Франции. Это конечно не нравится кардиналу. Но на большее они не способны. В войнах, а осада Ля Рашели, это война. Вы думаете, граф, что за стенами города обычные горожане-гугеноты, не способные в руках оружие держать? Так вот вы сильно, д’Мане ошибаетесь. Городской гарнизон состоит из отборных ордынцев, способных малым количеством удержать огромные армии. Вы когда-нибудь слышали о царе Леониде и его трехстах спартанцах?

– Фермопилы. Не помню, в каком году до нашей эры это было, – прошептал Меншиков.

– Вы это о чем, граф?

– Да я о том, что Фермопилы были еще до рождения Иисуса.

Рашфорт рассмеялся. Тут же рукой захлопнул рот.

– Кто вам сказал эту ересь?

– Я в книгах читал, – признался Меншиков.

– Уж не в еретических ли, что были написаны Скалигером?

Ну, не мог Федор Рашфорту сказать, что книги те были написаны Карамзиным, Соловьевым и прочими учеными из будущего графа. О Жозефе Жюстине Скалигере Меншиков был неслышен достаточно, особенно в свете изучения Новой хронологии. Если до первого с Мишей Путятиным он считал, что Новые хронологии были лженаукой, то теперь уверенно мог заявить, что тот же Скалигер на самом деле был отчаянным фальсификатором. Вполне возможно, что родись он в двадцать первом веке, из него бы вышел прекрасный писатель фантаст. Но, увы, этого не произошло. Поэтому, Федор кивнул и прошептал:

– Скалигером.

– О как все запущено, – пробормотал Рашфорт, и Меншикову вдруг показалось, что тот сейчас схватится за голову. – Забудьте все, что вы прочитали в этих еретических книгах. А я-то думал, с чего это русич, вот так вот в наглую едет в Париж, где ордынцев готовы убивать. Ладно, сейчас не до ваших глупых подвигов, д’Мане.

Меншикову в пору было обидеться на графа, но он прекрасно понимал, что в чем-то Рашфорт был прав. Ведь не подготовившись, сунулся в неизвестную эпоху. Ладно, первое путешествие, так ведь нет. Были до этого путешествия с Путятиным и Сашковым.

Между тем, напротив постоялого двора, мушкетеры стали разбивать лагерь. Они чуть-чуть не дошли до пруда, в котором бликами отражалась луна. Началась возня. Застучали топоры. Появились палатки. Вспыхнули костры, и в воздухе повеяло тревогой. Несколько офицеров, что на лошадях ехали сбоку от колонны, отделились от общей массы и направились к постоялому двору.

– Вот только этого нам не хватало, – прошептал Рашфорт.

– Опасаетесь, что Годо нас выдаст католикам?

– Католикам, – граф рассмеялся, – правильнее сказать реформаторам. Нет, Годо этого не сделает. Это честный малый. Он конечно, как и все любит деньги, но предавать, ни за что не будет. Не в его правилах зарабатывать на свою жизнь человеческими жизнями. Тихо, граф. Давайте лучше послушаем, что там происходит.

Рашфорт замолчал. Стало слышно, как дверь на постоялый двор скрипнула. Оба графа встали так, что теперь им все хорошо стало видно. Рашфорт приоткрыл окно.

Из дома вышел Годо. Поклонился сеньорам и поинтересовался, чем он может служить.

– Комнаты, обед и пару девиц, что смогли бы развеселить нас после долгого маршрута! – Проговорил один из офицеров, спрыгивая с коня. Он тут же подал поводья своему товарищу и тот поспешил к коновязи, в надежде, что им хватит на ней места.