Опричник

– Сейчас могилу копать будешь, – молвил он, когда тот начал озираться по сторонам.

– Кому? – Прошептал разбойник и побледнел, решив, что могила эта предназначена ему.

– Кучера нашего хоронить будешь.

– А если я откажусь?

– Откажешься, могилу будут рыть твои товарищи, но уже не только кучеру, но и тебе.

Разбойник побледнел. Меншиков кинул ему лопату. Она вошла рядом с ним в землю. Затем Федор навел пистолет.

– Хорошо, – согласился разбойник.

Рашфорт развязал руки. Тот тут же схватил лопату.

– Здесь, копай, – приказал граф и рукой показал под одинокое дерево.

Разбойник кинулся туда и начал копошиться.

– Да не спеши ты, – проговорил граф Обочина, – времени у тебя достаточно.

Он направился к карете, забрался на козлы. Стащил тело Эжена и подтащил к дереву. Затем вернулся и занял место покойного на карете. Выругался:

– Что же вы, сволочи, карету-то мне испортили. Эх, убить вас – мало.

Спрыгнул, подошел к Меншикову и прошептал:

– Не по-христиански это конечно, но нужно срочно уносить ноги. Так что забирайся в карету, но пистолета с разбойника не своди.

– А, вы?

– А я на козлах поеду. Потом поменяемся, когда от этого места достаточно далеко отъедем.

Федор, пятясь, забрался в карету. Высунул пистоль из окна. Граф Рашфорт забрался на козлы.

– Но, – прокричал дворянин и хлестнул лошадей плеткой.

Карета дернулась и покатилась. Меншиков еле удержался на ногах. Зато разбойник удивленно проводил взглядом отъезжающий экипаж, продолжая капать землю. Наконец, когда карета скрылась за поворотом, в сердцах плюнул. Кинул лопату. Подбежал к трем своим приятелям и развязал им руки.

– Ушли гугеноты, – прошептал он.

– Да и бог с ними. Ты продолжай копать.

– Зачем?

– Своих придадим земле, – проговорил старший разбойник.

– А этого? – Худой кивнул на кучера.

– Пусть валяется. Волки съедят.

Таврена «Le vieux pigeonnier»

На пятый день путешествия, когда до Ля Рашели, осталось всего-то несколько верст, небо затянулось тучами, и пошел проливной дождь. Дремавший внутри кареты граф Рашфорт проснулся. Выругался и высунулся из кареты.

– Граф, – проговорил он, прикрываясь рукой, – у нас ничего другого не остается, как остановиться в каком-нибудь придорожном трактире и там переждать. К тому же я, как, скорее всего, и вы граф, сильно проголодался, и нам бы стоило слегка подкрепиться.

Меншиков кивнул. Заметил ли это Рашфорт, понять было трудно. Он вновь скрылся в карете и терпеливо ждал, когда Федор притормозит перед каким-нибудь постоялым двором.

Все эти дни, они управляли каретой по очереди. Вечерами делали паузы и отдыхали. Во время таких перерывов Рашфорт учил д’Мане владению шпагой. С каждым разом граф все больше и больше восхищался Федором. Тот учился, словно играючи и накануне, прежде чем началась непогода, он восхищенно произнес:

– Скоро вы, граф, превзойдете своего учителя. Надеюсь, что те знания кои я вам дам, вы не примените против меня?

Меншиков поклялся, что и не подумает поднять оружие против такого благородного человека, как граф Обочин.

– И не такой уж я благородный, – проговорил Рашфорт: – И за мной имеются прегрешения. – Тяжело вздохнул.

Когда же тренировки им надоедали, граф готовил ужин. Пока трапезничали, Рашфорт требовал, чтобы д’Мане рассказал о себе.

– Да, что обо мне рассказывать, – вздыхал Федор, – я ведь обычный путешественник, отправился в дальние страны ради поиска приключений.

– Вот только не верится мне, граф, что это вас толкнула в столь дальнюю дорогу.

– О, да были на то причины. – Проговорил Меншиков. – Московия сильно изменилась. Была великая смута, что коснулась столицу. Погибли многие, в том числе и основная ветвь Рюриковичей. К власти пришли Романовы.

– Экая незадача. Выходит, истребили под корень семя христово?

– Выходит. – Вздохнул Федор.

– А как же Пожарские? Шуйские?

– Так пьяная голытьба не допустила Пожарского к власти. На вече, подговоренные патриархом Филаретом, проголосовали за Михаила Федоровича Романова, который патриарху сыном приходился.

– Романовы, Романовы? – Прошептал Рашфорт: – Что-то я не припоминаю такого боярского рода на Руси. Явно не ордынцы. – Вздохнул, печально взглянул на Федора: – Откуда они взялись-то?

Меншиков пожал плечами.

– Говорят, что во Владимирскую Русь пришли они с запада.

– Из Европы что ли?

– Из нее. Хотя сами утверждают, что из земель Новгородских.

– Брехня. Предки мои были из земель Ярославских, а там о Романовых и не слышали.

– Может они фамилию поменяли? – Сделал предположение Федор.

– Ну, и какая у них до этого фамилия была?