Дневник. 1893–1909

Дело № 59, как и предыдущая единица хранения, является специальным дневником на 1904 г. с отмеченными числами. Первая запись датирована 3 января, последняя – 17 июля 1904 г. Это дело выборочно перепечатано в машинописной копии[102 - Д. 69. Л. 1-33,34–66.]. В 1904 г. автор регулярно обращается к теме русско-японской войны. В частности, пересказывает любопытные мнения на сей счет представителей высшей бюрократии: П. С. Ванновского, великого князя Владимира Александровича, С. Ю. Витте, А. М. Безобразова и др. Например, в записи от 8 февраля 1904 г. Половцов так комментирует слова великого князя Владимира Александровича: «Рассуждает весьма здраво о наших неудачах; не сомневается, что, хотя бы ценой огромных жертв, мы победим Японию, но что в результате никакой для России пользы и выгоды Европой допущено не будет»[103 - Д. 69. Л. 7.].

Дело № 67 по описи – машинописная копия дневника за 1892 г. В действительности здесь помещены материалы с 1892 г. по 1898 г., в том числе записная книжка Половцова за 1892 г. Сначала приведена копия дневника с 1 марта по 3 июля 1892 г.[104 - Д. 67. Л. 1-42.] Затем с новой страницы – 2 экземпляра дела № 44 (осень – зима 1892 г. и отрывки за 1893, 1897 и 1898 гг.)[105 - Там же. Л. 43–72, 73-102.]. Далее следует записная книжка за 1892 г.[106 - Там же. Л. 103–159.] в трех экземплярах. Заканчивается дело копией дневника с 1 марта по 3 июля 1892 г. (копия дела 43. Л. 161–202).

В деле № 68 сначала идут две копии единицы хранения № 46, то есть отрывков из дневника за 1893–1896 гг.[107 - Д. 68. Л. 1-50,51-100.] Затем – копия дела № 48 (отрывки из дневника 1895 г.)[108 - Там же. Л. 100–127.]. Далее следует дневник за февраль 1889 г., который неожиданно обрывается (вероятно, один или несколько листов пропущены). После помещена запись (не сначала) за 16 марта 1891 г. и затем – дневник вплоть до 16 июня 1891 г.[109 - Там же. Л. 130, 133-184] После находятся записи за период с 27 октября 1894 г. по 6 марта 1895 г.[110 - Там же. Л. 185–229.] – то есть дело № 47. На следующих страницах перепечатано дело № 53 (запись в форме воспоминаний от 22 мая 1901 г.), но в странной последовательности: сначала вторая половина дела, а затем – первая. То есть начинается этот раздел со слов «1 марта 1881 г. поздно вечером»[111 - Ср.: Д. 53. Л. 11–19; Д. 68. Л. 230–235.]. Далее – начало дела[112 - Ср.: Д. 53. Л. 1-11; Д. 68. Л. 235–242.]. Затем листы 230–242 скопированы еще раз[113 - Д. 68. Л. 243–254.]. Потом идет дело № 49[114 - Там же. Л. 255–269.]. В следующем разделе – письмо Половцова Николаю II от 29 января 1898 г.[115 - В деле № 68 ошибочно указан 1899 г.]и частично дело № 51 начиная с заметок, озаглавленных «Для Совета»[116 - Д. 68. Л. 270–304.]. Этот раздел скопирован еще раз[117 - Там же. Л. 305–336.].

Наиболее трудоемкой оказалась работа с делом № 69 – машинописной копией за 1904–1908 гг., как указано в описи и на обложке дела. Оказалось, что машинописные копии тетрадей расположены не в хронологическом порядке. Более того, некоторые разделы датированы ошибочно. Крайние годы дела также указаны неверно, так как в него включен дневник за 1903 г., а повествование заканчивается 1909 г. Материалы этой единицы занимают особое место в реконструкции дневника Половцова, так как оригинал за 1905–1908 гг. не сохранился.

Дело начинается с двух копий единицы хранения № 59, то есть дневника за 1904 г., с 13 января по 17 июля[118 - Д. 69. Л. 1-33,34–66.]. Не совсем понятно, по какому принципу отбирались записи для копирования. Например, в оригинале дневник за январь 1904 г. представлен 3, 5-21, 23–31 числами, тогда как в копии – только 13, 15, 16, 19, 21, 23, 27 и 29 января (8 дней из 27, то есть скопировано менее трети дней).

Далее под заголовком «1904 г.» помещены два экземпляра дневника за январь – июнь 1903 г.[119 - Там же. Л. 67–87, 88-109.], которые копируют оригинал (д. 57). Ошибочность датировки рукописи исключается, так как многие даты легко проверяемы. Например, дневник заканчивается июнем 1903 г., заметкой «похороны Дурново»[120 - Д. 57. Л. 33.]. Речь идет о смерти председателя Комитета министров И. Н. Дурново, скончавшегося 29 мая 1903 г. В записи за 27 февраля говорится: «<…> в газетах манифест, обещающий исполнять программу Александра III. Это на 9 году царствования?»[121 - Там же. Л. 9.]. Очевидно, что имеется в виду манифест Николая II от 26 февраля 1903 г.

Затем следует новый заголовок – «1905 г.»[122 - Д. 69. Л. 110–144.] Но на самом деле этот раздел содержит дневник за 1906 г., с 30 января по 10 августа. Приведем некоторые примеры атрибутирования дат. 11 марта – подробная запись о заседании Комитета финансов с конкретным указанием на датировку: «<…> началось с речи Витте, который настаивал на том, что важнейший теперь вопрос должен иметь предметом заключение займа, так как за 1905 год у нас дефицит в 188 миллионов], в 1906 необходимо израсходовать 488 миллионов] на ликвидацию войны»[123 - Там же. Л. 115–116.]. 25 апреля – информация о формировании нового кабинета Горемыкина[124 - Там же. Л. 126.], который в апреле 1906 г. получил пост председателя Совета министров. Вообще в апрельском дневнике одной из основных тем стала Государственная дума: «<…> заседание общего собрания Государственного] с[овета]. Торопливо разрешаются 45 дел ввиду быстро приближающегося открытия Государственной думы»[125 - Там же. Л. 122.]. 27 апреля – подробная информация об открытии Государственной думы[126 - Там же. Л. 127–128.] и далее – описания заседаний реформированного Государственного совета и Государственной думы вплоть до указа о ее роспуске в июле 1906 г.[127 - Там же. Л. 129–140.]

В следующем разделе обложка озаглавлена – «1906–1908 гг.» Но с первых же строк дневника очевидно, что события относятся к 1905 г.: «15 сентября, четверг. В 8 час[ов] утра возвращается Витте, успешно заключивший мир с Японией»[128 - Там же. Л. 145.]. Здесь находим информацию и об октябрьских событиях: 17 октября – сведения об обсуждении манифеста, 18 октября: «<…> в „Правительственном вестнике“ напечатан манифест, выражающий намерение Государя положить конец смуте, и, как средство к тому, учреждение объединенного министерства и назначение Витте первым министром»[129 - Красный архив. 1923. Т. 4. С. 77–78.] и т. д. Эти сведения опубликованы в «Красном архиве» [130 - Там же. С. 63–89.].

На следующих листах представлены отрывки из дневника за 1908 год, с марта (первая запись не датирована, следующая – 5 марта) по 31 мая[131 - Д. 69. Л. 174–182.]. В ГА РФ тетради с дневником за 1908 г. нет. Судя по манере изложения, записи за 30–31 мая – вероятно, копия записной книжки. Так, в заметке, датированной 31 мая, читаем: «Рез[ульта] ты свидания. Амурск[ая] дорога. Дума и Совет. Паралич Семенова. Петергофские похождения. Вечернее заседание. Грубость и невежество Акимова. Рассказ Хилкова. Отказ Гончарова»[132 - Там же. Л. 182.]. В ГА РФ записная книжка за 1908 г. также отсутствует. Записи за 5 марта – 30 мая с некоторыми сокращениями опубликованы в «Красном архиве»[133 - Красный архив. 1923. Т. 4. С. 122–128.].

Далее следуют записи за 4, 6 и 7 мая 1907 г.[134 - Д. 69. Л. 183.] и два экземпляра дневника за май 1907 г., с 4 по 31 мая[135 - Там же. Л. 184–187, 188–191.]. По манере изложения большинство записей за 4-27 мая напоминает записные книжки. Дневника за 1907 г. в ГА РФ нет, но описанные события подтверждают датировку. 31 мая Половцов записывает, что ему минуло 75 лет[136 - Там же. Л. 187.]. Он родился 31 мая 1832 г.

С нового листа – дневник за 1-26 июня 1907 г.[137 - Там же. Л. 192–197.] Почти ежедневно Половцов приводит факты, связанные с роспуском II Думы: «Государственная дума распущена к великому удовольствию всей публики»[138 - Там же. Л. 192.] (1 июня); «Обедает у нас, между прочим, Горемыкин, участвовавший в суждениях Совета министров относительно последнего роспуска Думы. Г[оремыкин] поражен нерешительностью и трусливостью членов кабинета»[139 - Там же.] (3 июня); «Навещаю Горемыкина, который сетует на теперешние порядки. В особенности на ту непростительную быстроту, с которой было написано положение о выборах. Писал его товарищ м[инистра] внутренних] д[ел] Крыжановский, который громогласно заявляет, что вся работа стоила ему один день и две ночи»[140 - Там же. Л. 195.] (14 июня); «<…> к последнему роспуску Думы население вполне равнодушно»[141 - Там же. Л. 197.] (26 июня) и др.

Также в деле представлены дневники за 24–31 декабря 1908 г. и 1-23 января 1909 г., после чего следует копия этих листов, которая завершает тетрадь[142 - Там же. Л. 198–225.]. Оригиналы названных дневников отсутствуют. Многие из событий, о которых идет речь, можно легко датировать. Например, в записи за 24 декабря содержится прямое указание на дату описываемых событий: говорится о смерти жены Половцова, скончавшейся, как уже отмечалось выше, 9 июля 1908 г.[143 - Там же. Л. 198.]

Отдельно стоит остановиться на издании отрывков из дневника в «Красном архиве». В 1920-1930-е гг. вышло четыре публикации: в 1923 г. – за 1901–1903 гг. (т. З)[144 - Красный архив. 1923. Т. 3. С. 75–172.] и 1905, 1906, 1908 гг. (т. 4)[145 - Там же. 1923.Т. 4. С. 63–128.], в 1931 г. – за 1895–1900 гг.[146 - Там же. 1931.Т. 3. С. 110–132.], в 1934 г. – за конец 1894 г.[147 - Там же. 1934.Т. 6. С. 168–186.]

Первая публикация 1923 г. содержит значительную часть дневника за 1901 г. (17 февраля – 30 декабря), 1902 г. (1 января – 29 декабря) и за 1-10 января 1903 г. В 1923 г. также были изданы записи за 15 сентября 1905 г. – 10 августа 1906 г. и 1 марта – 5 мая 1908 г. Публикация 1931 г. охватывает период с 29 марта 1895 г. по 15 августа 1900 г. Но напечатаны выборочно несколько дней: в соответствующих архивных материалах записей гораздо больше. В «Красном архиве» представлены 29 марта и 25 апреля 1895 г., 2, 6, 11 января и 6 февраля 1897 г., 4 января, 13 февраля, 16 марта, 11 июня и 17 июля 1899 г., 12 и 14 января, 4, 8, 10, 12, 14, 24 апреля, 1 мая, 13 и 15 августа 1900 г. Публикация 1934 г. содержит отрывки из дневника за 1894 г., в частности, события осени – зимы – с 27 октября по 29 декабря (отрывки из дела № 47). То есть в публикации вообще не вошли 1893, 1896, 1898, 1904, 1907 и 1909 гг. Большинство дневников за другие годы опубликовано не полностью.

Достоинством публикаций является наличие в каждом томе журнала именного указателя с краткими сведениями о личностях, упоминаемых в воспроизводимых фрагментах[148 - См.: Красный архив. 1934. Т. 6. С. 168; Там же. 1923. Т. 3. С. 319–326; Там же. 1923.Т. 4. С. 435–442.]. Но здесь встречаются опечатки. Например, в комментариях к отрывкам из дневника за 1894 г. указано: «И. И. Кази, помощник морского министра»[149 - Там же. 1934.Т. 6. С. 136.]. Речь идет о Михаиле Ильиче Кази (1835–1896), общественном деятеле и совещательном члене Морского министерства.

Выборочные отрывки печатались в «Красном архиве» без ссылок на оригинал в тех случаях, когда они приводились не полностью. В публикации пропущены слова, предложения, иногда целые абзацы, либо из длинной записи воспроизведено лишь несколько строк. Нередко неточное изложение источника: ошибки в окончаниях, замена отдельных слов и т. д.

Для примера обратимся к записи за 22 июля 1901 г. Здесь рассказывается о «возлюбленном» министре внутренних дел Николая II – Сипягине – и о том, что некая группа лиц, имеющих доступ к императору, начала «гонение» против Витте – критикует его деятельность на посту министра финансов. В «Красном архиве» напечатано: «<…> во главе этого гонения ничтожный начальник охраны Гессе[150 - Речь идет о П. П. Гессе.], сколько слышно, честный, но ограниченный пехотный офицер <…> теперь сделавшийся чем-то вроде министра внутренней политической оппозиции». В оригинале: «<…> политической полиции»[151 - Красный архив. 1923. Т. 3. С. 99. Ср.: Д. 54. Л. 26.]. Запись за 26 июля 1901 г. гласит: «<…> при Александре III Островский усиленно играл на ноте патриотизма, как будто патриотизм может быть частной собственностью и оружием (в оригинале: «орудием». – О.Г.) личного повышения»[152 - Там же. С. 101. Ср.: Д. 54. Л. 27 об.]. 2 января 1897 г. описано заседание Финансового комитета: «Нас проводят в угловую голубую гостиную, посреди коей стоит обеденный (в оригинале: „обычный“. – О.Г.) покрытый зеленым сукном стол»[153 - Красный архив. 1934. Т. 6. С. 112. Ср.: Д. 49. Л. 14.]. 1 января 1903 г. Половцов, рассказывая о назначении Э.Я. Фукса[154 - Имеется в виду Э.Я. Фукс.] членом Государственного совета, отмечает: «<…> тот самый Фукс <…> который попал, вероятно, вследствие дружеских сношений с Плеве, которому он мог понадобиться и для того, чтобы провести начальника почтового управления Петрова – дутую (в оригинале: «битую». – О.Г.) бездарность»[155 - Красный архив. 1923. Т. 3. С. 167. Ср.: Д. 56. Л. 12 об.].

В «Красный архив» преимущественно отбиралась информация, дискредитирующая самодержавную власть и всех, которые имели к ней хотя бы какое-то отношение. Поэтому в предисловии к публикации 1931 г. автор дневника представлен сановником с неудавшейся карьерой, озлобленным на всех и вся: «Накопившуюся горечь Половцов изливал в своем дневнике», где и разоблачал тайны двора[156 - Там же. 1934.Т. 6. С. 167.]. Между тем он, напротив, неоднократно сообщает в дневнике о своих отказах от назначений на должности. Так, 13 января 1900 г. Половцов записывает, что намеренно опаздывает на заседание Государственного совета, на котором должен обсуждаться вопрос о его назначении председателем Департамента законов, так как «под этим кроется интрига Плеве»[157 - Д. 68. Л. 273.]. Через несколько дней, 17 января, он едет к великому князю Михаилу Николаевичу и просит назначить его рядовым членом Департамента законов[158 - Там же. Л. 273–374.]. В феврале 1900 г. министр юстиции Н.В. Муравьев предлагает Половцову председательствовать в комиссии для рассмотрения проектов изменений в судебных уставах, подготовленных Министерством юстиции. Половцов отказывается, считая, что его участие повредило бы реформе, подготавливаемой Муравьевым, так как «Катковы, мещерские, толстые убедили Государя Александра III» в том, что он либерал, и эта репутация сохранилась и в нынешнее царствование[159 - Там же. Л. 276.]. 19 февраля 1901 г. великий князь Михаил Николаевич предлагает автору дневника председательствование в Департаменте гражданских дел Государственного совета. Половцов снова отказывается «категорически и энергически» на том основании, что «никогда не занимался серьезно судебными делами», и считает, что с его стороны было бы «недобросовестно принимать на себя <…> обязанности», для которых он непригоден[160 - Красный архив. 1923. Т. 3. С. 77.].

Видя свою задачу в обличении «хищнического строя»[161 - Там же. 1934.Т. 6. С. 167.], издатели «Красного архива» считали, что дневники Половцова имеют историческую ценность, так как именно в них автор выступает в качестве летописца-разоблачителя, которому не хватило смелости «раскрыть подлинное лицо царизма» в своих исторических трудах[162 - Там же.]. Поэтому в публикации большое место отведено слухам, сплетням и скандалам. В предисловии к одному из фрагментов дневника прямо заявляется, что издателей интересовали «встречи (Половцова. – О. Г.) с С. Ю. Витте, А. Н. Куропаткиным, В. К. Плеве, К. П. Победоносцевым, Романовыми, беседы с ними, слухи и сплетни о них и других представителях бюрократического Олимпа»[163 - Там же. 1923.Т. 3. С. 75.]. Стремление показать уровень моральной деградации правящего класса нередко становится критерием отбора материала для публикации. Так, в издании дневника за 1900 г. пропущены сведения о заседаниях Департамента законов, пространное изложение взглядов Половцова по дворянскому и крестьянскому вопросам и др.[164 - Д. 68. Л. 274–276.] Зато опубликована запись за 4 апреля – о заседании Финансового комитета, где, по-видимому, ключевым, с точки зрения издателей, является описание поведения великого князя Константина Константиновича. Он «все время молчит и забавляется тем, что зажигает спички и любуется этим увеселительным огнем или катает круглый карандаш по листу бумаги»[165 - Красный архив. 1931. Т. 3. С. 125.]. Далее включена запись за 10 апреля: великую княгиню Александру Петровну и великого князя Николая Николаевича Старшего «перессорила из личных видов игуменья Митрофания, известная скандалезными процессами»; Николай Николаевич вступил в связь с танцовщицей Числовой, а Александра Петровна – со священником своей дворцовой церкви и т. д.[166 - Там же. С. 126.] В то же время пропущено несколько апрельских записей, в частности, от 17 числа, где приводится любопытная информация о заседании Государственного совета по поводу представления министра государственных имуществ об «урегулировании землепользования». Здесь Половцов пытается доказать, «что провозглашение, что земля должна быть казенной на веки, а крестьяне должны только пользоваться ей, противно обещаниям, данным правительством при освобождении крестьян»[167 - Д. 68. Л. 288.].

В некоторых случаях пропущены сведения, дискредитирующие революционные силы. Так, дневник за 1905 г. напечатан практически полностью, но, например, в записи за 17 сентября опущен лишь один абзац: «<…> во время перерыва заседания Фриш рассказывает, что получил из Риги письмо, сообщающее ему невероятный пример анархистического зверства. Бедняга ремесленник, кормивший трудом свое семейство, за отказ прекратить работу был вытащен на улицу, посредине которой ему отрубили обе руки»[168 - Д. 69. Л. 145. Ср.: Красный архив. 1923. Т. 4. С. 63–64.].

Из публикации «Красного архива» нередко оказываются изъятыми отдельные слова и выражения, зачастую – характеристики, описывающие представителей верхов с положительной стороны. Запись за 17 июля 1899 г.[169 - Красный архив. 1931. Т. 3. С. 121–124.], которая уже упоминалась выше, является ярким примером подобной редакторской цензуры. По содержанию она представляет собой подборку кратких характеристик некоторых великих князей и представителей высшей бюрократии (И. Н. Дурново, А. Н. Куропаткина, М. Н. и Н. В. Муравьевых, Н. П. Боголепова и др.). В резкой форме Половцов отзывается о каждом из них: в голове у председателя Комитета министров И.Н. Дурново «пусто, как в колокольне»[170 - Красный архив. 1931. Т. 3. С. 122.], министр государственных имуществ А.С. Ермолов – «полнейшее ничтожество»[171 - Там же. С. 123.], великий князь Сергей Александрович «в полном смысле слова дрянной человек, в душе коего нет ни единого возвышенного, чистого чувства»[172 - Там же. С. 122.]и т. д. Естественно, какие-либо положительные характеристики представителей «бюрократического Олимпа» нарушили бы стройность картины, так ярко демонстрирующей разложение правящего класса. Видимо, по этой причине такие комментарии не попали в «Красный архив». Эта пространная запись напечатана полностью, за исключением трех определений: «юный император [преисполненный лучших душевных свойств]»[173 - Д. 50. Л. 47 об. Ср.: Красный архив. 1934. Т. 6. С. 121.], великий князь «Александр Михайлович <…> это ребенок [хотя и с добрыми намерениями]»[174 - Д. 50. Л. 48. Ср.: Красный архив. 1934. Т. 6. С. 122.] и «[мой добрый] Михаил Николаевич»[175 - Д. 50. Л. 48 об. Ср.: Красный архив. 1934. Т. 6. С. 122.].

Запись за 29 марта 1895 г. также опубликована не полностью. Здесь опять пропущена положительная характеристика. В оригинале читаем: «Бывший товарищ министра финансов [известный своей прямотой и честностью] Николаев рассказывал мне не одну грязную проделку Вышнеградского»[176 - Д. 47. Л. 3–3 об. Ср.: Красный архив. 1931. Т. 3. С. 110.]. Также исключено уточнение автора о том, что 29 марта – это среда на Страстной неделе[177 - Ср.: Д. 47. Л. 2. Красный архив. 1931. Т. 3. С. 110.]. Кроме того, полностью пропущены последние два абзаца записи. Не совсем понятно, по какой причине, так как за исключением нескольких положительных слов в адрес С. Ю. Витте, Н.В. Муравьева и В. К. Плеве в целом здесь представлена информация, компрометирующая правительство. Возможно, причина в том, что Половцов противопоставляет «пронырливых негодяев» «без прошлого, без образования, без политических видов, без нравственных начал», которые пришли к власти в эпоху Александра III, «людям иного пошиба», которые получили назначение при Николае II, – министру иностранных дел А. Б. Лобанову, министру путей сообщения М.Н. Хилкову, послу в Германии Н. Д. Сакену[178 - Речь идет о Н. Д. Остене-Сакене.], членам Государственного совета П.Я. Голубеву и Н. В. Шидловскому и др.[179 - Д. 47. Л. 4 об.-5.]

В «Красном архиве» в некоторых случаях пропущены документы, включенные автором в состав дневника. В первой публикации 1923 г.[180 - Красный архив. 1923. Т. 3. С. 75–172.]отсутствуют речь, произнесенная статс-секретарем Половцовым на собрании Центрального училища технического рисования барона Штиглица 9 января 1902 г. [181 - Д. 54. Л. 37–38.], и рескрипт Половцову в честь 50-летия службы[182 - Там же. Л. 17 об.-18.]. Письмо Половцова императору, сопровождающее биографии для словаря, напротив, напечатано полностью[183 - Ср.: Красный архив. 1923. Т. 3. С. 97–99; Д. 54. Л. 23 об.-25.]. Возможно, потому что здесь Половцов, излагая свои взгляды на крестьянский вопрос, предупреждает императора, что за студенческими и фабричными беспорядками могут последовать аграрные, даже мысль о которых «страшна»[184 - Красный архив. 1923. Т. 3. С. 98.].

Необходимо остановиться на проблеме материалов, не относящихся непосредственно к основному тексту дневника, но включенных автором в его состав из-за их исторической ценности. Некоторые из них помогают реконструкции дневника. Например, как уже отмечалось выше, переписка К. П. Победоносцева с Александром III способствовала установлению примерной датировки похожих материалов из дела № 39. Подобные материалы можно разделить на три основные группы: письма Половцова, письма других людей (Половцову или разным лицам, но представляющие, по мнению автора дневника, историческую ценность), записки и речи Половцова, а также иные документы[185 - Далее проанализирована большая часть источников, входящих в состав дневника исследуемого периода.].

Обратимся к письмам Половцова. В нашем распоряжении есть отрывок черновика письма императору об устройстве музея для рабочих. Он не датирован, не закончен, судя по тексту, письмо адресовано Александру III. Половцову представляется важным, чтобы «высокохудожественные образцы сделались <…> доступными русскому рабочему»[186 - Д. 39. Л. 4.].

Интересно письмо Половцова Александру III о заседании Департамента экономии от 6 декабря 1890 г.[187 - Там же. Л. 5 об.-10 об.] Здесь много зачеркиваний и исправлений – очевидно, что это черновик. Он написан на обороте черновика записки Александру III об устройстве музея для рабочих. Затем в тетради переписаны два связанных между собой письма: великого князя Владимира Александровича Половцову и ответ, оба небольшие, о денежном долге[188 - Там же. Л. 10 об.-12 об.].

Еще одно письмо – от 4 сентября 1897 г. Николаю II из Царского Села[189 - Д. 48. Л. 42–43 об.] – продолжает дневник 1895 г. Половцов советует императору прочесть книгу П.-П. Леруа-Болье «по части финансов и политической экономии». В письме говорится, что в этой книге Леруа-Болье «резюмировал прежде им сказанное, применяя выводы науки экономической к течению жизни политической»[190 - Там же. Л. 43.].

В конце тетради с дневником за 1898–1899 гг. с обратной стороны приведено письмо Половцова Николаю II из Монте-Карло об Историческом обществе от 29 января 1898 г., о котором уже говорилось выше[191 - Д. 50. Л. 55–55 об.].

В деле № 51 перед тем, как начинается дневник за 1900 г., содержится черновик письма Николаю II, датированный 29 января 1899 г., о злоупотреблениях чиновничества[192 - Д. 51. Л. 21–22 об.]. Как видно из текста послания, император спрашивал Половцова о том, где больше злоупотреблений – во французском чиновничестве или в русском. По мнению автора дневника, «уровень одинаковый», но «в высших французских правительственных сферах взяточничество сильнее», чем в России[193 - Там же. Л. 21 об.]. Черновик перечеркнут и не закончен.

В записи за 20 июня 1901 г. Половцов приводит свое письмо Николаю II, которое сопровождает посылаемые императору материалы для биографического словаря[194 - Д. 54. Л. 23 об.-25.]. В этом письме автор излагает собственные взгляды на крестьянский вопрос. По его мнению, позиции крупного землевладельческого дворянства, которое «в течение ряда славных <…> столетий» было опорой правительства, поколебались реформой 1861 г. Поэтому крестьянская масса, некогда ведомая и поддерживаемая дворянством, попала под влияние «всяких пестрых лихих личностей, преследующих преимущественно свои личные, корыстные и в большей части случаев противоправительственные интересы». Для решения крестьянского вопроса Половцов предлагает «расчленить» «темную, густую крестьянскую массу» путем выдвижения оттуда трудолюбивых людей, которые станут особой прослойкой – опорой правительства, в противовес «падким на аграрную путаницу, буйным группам населения»[195 - Красный архив. 1923. Т. 3. С. 98.]. Подобные взгляды уже высказывались автором в дневнике. Интересно, что в ходе одного из заседаний Государственного совета, которое было описано Половцовым 22 ноября 1893 г., он использовал в своей речи практически те же формулировки, что и в письме Николаю II[196 - См.: Д. 46. Л. 18–28.].

В записи за 29 декабря 1902 г. приведена записка Половцова императору по поводу издания дипломатической переписки 1814–1816 гг. Эта дневниковая запись напечатана в «Красном архиве» полностью[197 - Красный архив. 1923. Т. 3. С. 106.].

В тексте содержится значительное количество писем, написанных другими людьми. В дневнике за 1893 г. имеется письмо Александра III великому князю Владимиру Александровичу от 27 апреля 1881 г., в котором идет речь о знаменитом манифесте 29 апреля 1881 г. По словам Половцова, письмо это, несмотря на то, что «со дня получения <…> не выходило из ящика письменного стола (великого князя Владимира Александровича. – О. Г.)», каким-то образом попало в лондонскую печать[198 - Д. 46. Л. 17.].

Как уже упоминалось, в дело № 39 помещено письмо К.П. Победоносцева Николаю II от 2 ноября 1894 г. и отрывок из его же письма Е. Ф. Тютчевой от 1 марта 1881 г.[199 - Д. 39. Л. 14–15 об.] В первом (сопроводительном) письме Победоносцев говорит, что пересылает свою корреспонденцию, адресованную Тютчевой, Николаю II, а также ряд писем Александра III Победоносцеву. В послании Тютчевой описаны события убийства Александра II и личные переживания Победоносцева в связи с этим «страшным днем»[200 - Там же. Л. 14.]. Более полная подборка переписки Александра III с Победоносцевым была включена Половцовым в запись за 13 декабря 1894 г.[201 - Д. 47. Л. 50 об.-58.] Всего здесь 11 писем и записок, девять из которых написаны императором, остальные два – Победоносцевым[202 - Преимущественная часть переписки Александра III с К.П. Победоносцевым была издана в 1920-е гг., но отдельные письма, которые приводит Половцов (Д. 47. Л. 50 об.-56), не попали в публикацию. Ср.: Победоносцев К. П. и его корреспонденты. Письма и записки. Т. 1. Полутом 1. М.-Пг., 1923. С. 44–68. Записка от 23 ноября 1881 г. Письмо Александра III Победоносцеву от 12 марта 1889 г. (Д. 47. Л. 57–58) не вошло в это издание. Ср.: Победоносцев К.П. и его корреспонденты. Письма и записки. Т. 1. Полутом 2. Не опубликовано также единственное в подборке Половцова письмо Победоносцева Александру III от 13 мая 1882 г. (Л. 56 об.-57). Ср.: Победоносцев К.П. Письма Победоносцева Александру III. Т. 1.М., 1925.]. Последние – с пометками, сделанными Александром III.

Выше говорилось, что в дневник за весну 1895 г. включено письмо М.И. Кази Николаю II от 27 августа 1895 г., сопровождающее записку о преобразованиях русского флота Г Половцов не указывает, каким образом это письмо попало к нему, а лишь копирует текст[203 - Д. 48. Л. 37–42. Записка о состоянии и перспективах развития русского флота была составлена М. И. Кази по личной просьбе Николая II.]. Любопытно, что Кази практически никак не комментирует саму записку, в письме почти ничего нет о флоте. По его словам, он просто излагает свои «соображения» относительно задач, стоящих перед Российской империей и, следовательно, перед ее флотом. Взгляды Кази едва ли можно назвать оригинальными: говорится о необходимости сохранения в России монархической формы правления, об исключительности русского самодержавия, «которое одно способно обеспечить ей (России. – О. Г.) все блага будущего развития ее жизни»[204 - Там же. Л. 26.]. Интересно, что в другой тетради, в записи за 3 января 1895 г., Половцов, описывая визит к нему Кази, вкратце пересказывает его размышления относительно реформирования флота[205 - Д. 47. Л. 77–78.]. Автор дневника отмечает, что даже ему, «столь мало <…> знакомому с подобными вопросами, ясно, что на подобные теории можно бы премного возразить»[206 - Там же. Л. 78.].

Последняя группа источников представлена разными документами. Интересна пространная записка по крестьянскому вопросу, написанная Половцовым, судя по отметке, 8 сентября 1895 г. в Царском Селе. Она следует сразу после записи за 24 апреля 1895 г. и не озаглавлена, состоит из трех частей (пронумерованы: I–III)[207 - Д. 48. Л. 22 об.-37.]. Записка не подписана, но можно с точностью говорить об авторстве Половцова, так как в другом деле в записи за 16 сентября того же года читаем: «<…> посылаю Владимиру] Александровичу] наскоро написанную мной записку, выражающую мой взгляд на необходимость направления крестьянского дела, в особенности землевладельческого вопроса»[208 - Д. 68. Л. 63.]. В тексте записки действительно содержится фактически программа аграрных преобразований, а также проанализирована крестьянская реформа 1861 г.

14 мая 1901 г. Половцов получил от императора рескрипт по случаю 50-летия службы. В «Красном архиве» запись за 14 мая 1901 г. напечатана полностью, но рескрипт пропущен[209 - Красный архив. 1923. Т. 3. С. 92.].

В дневнике за 1902 г. содержится текст речи, произнесенной Половцовым на годичном собрании Центрального училища технического рисования барона А. Л. Штиглица 9 января 1902 г.[210 - Д. 54. Л. 37–38.] Запись за этот день напечатана в «Красном архиве», но без речи[211 - Ср.: Красный архив. 1923. Т. 3. С. 110.].

В записи за 20 апреля 1906 г. Половцов приводит пришедший ему «в голову проект речи, которую <…> придется произнести (императору. – О. Г.) при созыве Государственной думы и Государственного совета»[212 - Д. 69. Л. 125.].

К этой же группе можно отнести заметки Половцова для Государственного совета от 19 февраля 1899 г.[213 - Д. 51. Л. 22 об.-23 об.]

В качестве итога проделанной работы ниже приведена сводная хронологическая таблица-реконструкция дневника за 1893–1909 гг.

А. А. Половцов (краткий биографический очерк)

Александр Александрович Половцов родился 31 мая 1832 году в небогатой дворянской семье. Он получил хорошее по тем временам образование – закончил в 1851 г. Императорское училище правоведения. В том же году Половцов поступил на службу в Сенат в чине титулярного советника, где начал весьма успешную карьеру. Уже в 1873 г. он был назначен сенатором. В 1880 г. он проводил ревизию в Киевской и Черниговской губерниях, о чем подробно рассказал на страницах дневника.

В 1861 году он женился на воспитаннице барона А. Л.Штиглица Н. М. Июневой. От этого брака родилось четверо детей – Анна, Надежда, Александр и Петр. Старшая дочь Анна вышла замуж за князя А. Д. Оболенского, младшая – за графа А. А. Бобринского. Сын Петр прославил имя Половцовых, став известным военачальником. Старший сын Александр служил в Министерстве внутренних дел. В 1906–1907 гг. занимал должность генерального консула в Бомбее, 1 января – 14 марта 1917 г. – товарища министра иностранных дел.

В 1866 г. автор дневника стал одним из основателей Императорского Русского исторического общества. В 1866–1879 гг. выполнял функции его секретаря, а с 1879 г. и до конца жизни – председателя. Половцов посвятил много времени организации деятельности общества. В дневниках 1893–1900 гг. встречаем информацию о подготовке ежегодных заседаний общества. Половцов, как правило, обсуждал вопросы организации очередного заседания с Николаем II. В большинстве случаев император, живо интересовавшийся делами общества, полностью соглашался с председателем, делая лишь небольшие уточнения. Эти аудиенции, как правило, описаны подробно в дневнике.

В 1869 г. Половцов был избран почетным членом Императорской Академии художеств. Много времени и средств Половцов потратил на организацию и содержание Центрального училища технического рисования имени А. Л. Штиглица. Свидетельством этому служат его многочисленные дневниковые записи о длительных заграничных поездках, во время которых он приобретал редкие вещи для музея. Записи Половцова изобилуют заметками о просмотрах различных коллекций, о визитах к антикварам и переговорах с ними о покупке различных произведений искусства. В 1881 г. состоялось торжественное открытие музея Училища технического рисования имени А. Л. Штиглица. Вскоре музей превратился в уникальное собрание прикладного искусства и приобрел самостоятельное значение. При училище постепенно сформировались художественно-промышленный музей и библиотека, что тоже во многом стало результатом усилий Половцова.

В 1884 г. он был избран почетным членом Императорской Петербургской Академии наук.

Пиком карьеры Половцова можно считать 1883–1892 гг., когда он занимал пост государственного секретаря. С назначением на эту должность он также получил звание статс-секретаря его величества. Как отмечает Половцов в дневнике, такое серьезное продвижение по служебной лестнице стало для него полной неожиданностью. Накануне он зашел к М.Х. Рейтерну, и когда разговор коснулся «служебных передвижений», «выразил весьма искреннюю надежду», что на должность государственного секретаря будет назначен П.А. Марков[214 - Дневник государственного секретаря А. А. Половцова. Т. 1. С. 23.]. 1 января к Половцову приехал председатель Государственного совета великий князь Михаил Николаевич и сообщил ему «сюрприз». Как отметил новоиспеченный государственный секретарь, для него это был «громовой удар», но пост он принял[215 - Там же.].

Половцов энергично взялся за дело, деятельность его на этом посту также подробно описана в дневнике. В обязанности секретаря входило управление Государственной канцелярией, но вместе с этим Половцов получал уникальную возможность влияния на императора. Главным способом воздействия стало составление извлечений из меморий Государственного совета, которые готовились «для облегчения его (императора. – О. Г.) в многочисленных его занятиях». Такое положение составляло «секрет»[216 - Там же. С. 24.], и вместе с тем особую привилегию государственного секретаря, обеспечивавшую не только прямой доступ к императору, но и возможность писать эти извлечения по собственному усмотрению.

Кроме того, Половцов в этот период состоял членом Комитета финансов, привлекался к работе в различных совещаниях и комиссиях[217 - Зайончковский П.А. А. А. Половцов. Биографический очерк // Дневник государственного секретаря А. А. Половцова. Т. 1. С. 9.]. В 1883 г. он принимал участие в заседаниях комитета, рассматривавшего вопрос об уничтожении гражданских чинов, в 1885–1886 гг. – в комиссии по пересмотру Учреждения об Императорской фамилии.

В апреле 1892 г. Половцов подал в отставку. Объясняя причины ухода, он писал, что его положение сделалось «невыносимым», поскольку великий князь Михаил Николаевич не был ни на что «способен», не защищал Государственный совет от «выходок» министров, стремившихся превратить этот орган в «пассивное место регистрации законодательных импровизаций»[218 - Там же. С. 477.]. к Императору Половцов мотивировал свой уход плохим состоянием здоровья.