Царапины на пустой бобине. Восьмистишья

    (20/10/14)

Ящерка

Ящерица-дирижабль ползёт на зенит – в зените
дирижирует фотовспышка [покажется, что вы спите —
и сон – будто бы одышка – раздувается в пузыре эмбриона
прочтя полсвета] застывает в жесте стекла,

обращённого в вазу, в пальцы. Ящерка не ожила, но ожидает Мяса —
в печати, в литографии в архитектуре, в текстуре
музы, которая здесь, над нею, в завалившейся на бок восьмёрке
ящерка разбивается в пятна света – который бурит её или стоп-кадром скошен.

    (28/10/2014)

«Где нет природы – я на вас…»

Где нет природы – я на вас
любуюсь, как живой на мёртвых —
внутри поэзии червей
оставшийся вновь без присмотра.

И если кто-нибудь в сию
минуту с пастухом природы
пытается заговорить – стена меж них [на двух] стоит,
поскольку смерть себя не стоит.

«Едва ли этот вещный мир – был обращён, как в человека…»

Едва ли этот вещный мир – был обращён, как в человека,
в сухую тварь без слова, и моргают птичьи слайды света…

О, бычья радость изнутри, из ноября строгая лодку
меня везёт, а снег гудит, что телеграф – верно это:

я выхожу в простуды двор и горлом становлюсь бутыли,
в которой тварью зарождён, чтоб стало всадников четыре,

и ты моё лице сотрёшь в своём лице, и жажду выльешь
во флягу снега, что суха, которой выживешь и выйдешь.

    (7/11/14)

«Нет никаких обид – всё сочтено…»

Нет никаких обид – всё сочтено
В полете жужелиц холодных и – прекрасно,
Что не спешишь, не говоришь, ино-
Язычно промолчав, что неопасно
Стать ангелом подводным, через свет
В полёт шагнуть и падая к коленям
Твоим присесть, и слышать то,
Как смотрят на тебя её олени.

«Так вот, пойми, что нас с тобою нет…»

Так вот, пойми, что нас с тобою нет,
а свет, который этой амальгамы

минует зеркало и зрение – не свет,
а маятник внутри иглы и ткани.

И мы, взойдя, как птаха из зерна,
лес прошиваем лапой – водянистый,

как трепетная жаба, что жирна
или в язык отмерена сгуститься.

    (09/12/14)

Сани

Город предстанет невидимым. День ото дня
не ототрешь, но возможно припомнишь меня:
даже не контуры – шорох травы к сапогам
дымом приклеен, как выдох [к] холодным саням
тем, что пейзажи вокруг режут словно бы хлеб.
нет никого, ничего – кто щебечет в просвет,
в окно человека, когда вокруг падает лев,
сани скрипят и въезжают в натопленный хлев?

    (28/01/2015)

«Я пережил здесь смерть…»

Я пережил здесь смерть
свою, как эта дева,
лежащая в садах,
касающихся чрева
всех насекомых божьих,
живущих у огня…

О, родина, как смерть,
не покидай меня!

    (02/2015)

«Окажется воздух кессонным…»