Царапины на пустой бобине. Восьмистишья

    (18/08/14)

«Прилипла к свету мошкара…»

Прилипла к свету мошкара,
жара плывет в своём востоке,
перебирает чайхана
базар шофёров невысокий.

И контрабандный этот путь
неправильной – но русской – речи
возможно ангелам вздохнуть
позволит из её увечий.

    (31/08/14)

«Надломленный озера лёд…»

Надломленный озера лёд
подержить в такой же руке,

когда она таять начнёт,
чтоб стать теперь дверью в реке…

И чуешь, что нас повезли
в холодных [как ноздри] санях,

чья лошадь, как колокол, спит
в небесных моих еbeнях.

    (21/09/14)

«Кем вписан мир в зрачок своей же смерти [?]…»

Кем вписан мир в зрачок своей же смерти [?]
и рассечён, как тополя живот,
что в стаде липовом идёт, от края третьим,
на водопой. Из всех своих свобод
он выбрал человека, что за берег
взглянуть поспел и вслед плотве пропал,
и там, внутри себя, он крутит голос —
как ключ к часам, которые сломал.

    (26/09/14)

«Ангелы – это шары, снеговики…»

Ангелы – это шары, снеговики,
с кровеносной системой из веток, ветоши, мусорных слов.
Только и слышишь их скрип изнутри: запиши —
дальше – синицы в сосульках (то есть внутри) и – хлоп-хлоп
прямо по темечку или по тени твоей
катятся то костяные, то лепят детей —
и в палиндром разгорается бог вдалеке
и замерзает, как глаз без пейзажа – ничей.

    (10/10/14)

Татарин пятницы

Снег ошибается в движенье
и голый в слове, будто мир
в рожденье неприметном, сменит
у мужика спирт на эфир.

И в этот миг противоречья
противоядье принесёт
татарин – на ордынской речи —
со снегом в паре в пар идёт.

    (17/10/14)

«В повозке воздуха чебак…»

В повозке воздуха чебак
своей двойною головой

всё тычется о свет и прах —
своим удилищам другой.

Так входит птаха на чердак,
где человеческим лицом

пугается и ловит страх,
стучащийся за воздух ртом.

    (21/10/14)

«Прямая речь, складная как аршин…»

Прямая речь, складная как аршин
и клюквенный ожог на пятом пальце
под видом новых облаков своих лежит,
сплетённая внутри земли, как тяжесть.

Отмоешь голос ледяным дождем,
на хлебных корки две звук разломаешь —
и сумасшедшего в самом себе найдёшь,
где хруст ангины яблока признаешь.