Тетради 2009—2012 года

Дмитрию Машарыгину

выращиваешь капусту или из ила рыбу
вынимаешь и учишь дышать по чужому за всех
спасибо

говорит [усталость в легких] и в дышло спирту
говоришь спасибо последнему самому
литру

оживаешь в деревне – а по костям и мясу
чувствуешь кому-то благодарность твоя
досталась

было двое до этой мукИ с рыбалкой
а спасибо в комок шерстяной внутри у нее
скаталось

так выращивай здесь капусту смотри на своё – спасибо
с головою твоей на руках соблюдает
женщин

ты выходишь вовнутрь из своей шерстИ покидая рыбу
дерево ходит богом оттуда
шепчет

«тебя уже позвали никому…»

«Тебя уже не слышно никому…»

Евгения Изварина

тебя уже позвали никому
сказать ему – так надо – на виду
на водку дал и умер и проспался
летели ангелы как листья в октябре
а оказавшись в этом и нигде
им не укрыться слухом листопада

но выше тот который в стороне
он путает следы на словаре
и топает по фене с рафинадом

тебя уже не надо никому
и сто солдат закопано на лунном
лобке хотелось говорить о чом-то умном
но весь июль не снится только смерть
на водку дать и выйти в октябре
туда – наружу – где на языке
другом не говорят уже
не надо

где делится молчанье лишь на всех
как хлеб и дети в топке
снегопада

Качели

Дмитрию Машарыгину

город которым живём съест все качели
чели или же веки но огрубели
а тяжелеет ли сын в животе год девятый
листающий мать наизусть родовые палаты
здесь опустели и перетертые ставни
держащие воздух как-будто он ровный – не равный
равный – ребристый —
но нам развлеченье дыханье
город в котором наш сын нерожденный заране
мне говорит и мной говорит на качели
качается дым а рукава опустели
ты распрямился – игла до бессмертья дошла
и разломилась на два дурака-топора
города два на подземный и мертвый язык
реки ползли по качели реки за них
ты изрекающий город ты маленький жид
влево и вправо качались качели и кто-то на них
мне говорил щебетал и смотрел нас в наклон
сын мой ходил по земле но не наш и другой
склоны паслись как коровы в подземной реке
лики ходили за тесто людей по земле
сумма созвучий утерянный голос невынутый сын
ты говоришь только голод я слышу Кыштым
ты говоришь он рожден я теряюсь за ним
в щебете в речи бессмысленной чтобы спасли
сын в животе (будто дочь) тяжелеет в Касли
путь ему крёстный и крестный
болючий как нимб
маленький плотник стоит на расплёсканном в щепки плоту
сын говорит я здесь счастлив

(и улыбается
тут)

Кефир

Александру Павлову

как будто бы ты продолжаешь жару кефир
пишешь на коже пальцем – она состоит из дыр