Селлтирианд. Прежде рассвета

Селлтирианд. Прежде рассвета
Александр Петрашов

Заключительная книга из трилогии «Селлтирианд». Пути друзей разошлись и никто не знает, удастся ли им встретиться вновь. Великий Клык выбрал Избранника, и Коронованные обязаны склониться перед ним. Эйстальд находит поддержку у соратников и братьев, но даже в Сером Убежище нет былого единства. Бывший глава Серого Совета не забыл о своих обещаниях, и его сделка с Верховным магистром должна быть кем-то оплачена. Серые сумерки подходят к концу, но за ними раскинулась тьма, заслонив собою рассвет.

Селлтирианд

Прежде рассвета

Александр Петрашов

© Александр Петрашов, 2024

ISBN 978-5-0062-8029-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРЕЖДЕ РАССВЕТА

Пленники

Повозка тряслась и подпрыгивала на ухабах, а магистр, сидя на жесткой скамье, подпрыгивал вместе с ней, каждый раз сжимая голову в плечи. Руки за его спиной были крепко стянуты, и он был не в силах помочь себе удержаться при подобных маневрах. Довольно часто его голова встречалась с чем-то твердым и угловатым, и тогда ему казалось, что в повозке помимо него и принца везут еще кучу дров или различных пиломатериалов. Проверить свои догадки ему, увы, не представлялось возможным с тех пор, как им водрузили мешки на голову, чтобы затем «любезно» затолкать в повозку. Побои все еще болезненно отзывались по всему телу, и магистр не вполне помнил, когда очнулся. Впрочем, возвращение сознания не принесло заметного различия от бессознательного состояния. Мешок по-прежнему застилал взгляд, пропуская сквозь себя скупое решето света и череду размазанных пятен. Вонял он не меньше положенного, но с этим запахом Лагранн уже понемногу свыкся. Звон в голове не прошел полностью, как и привкус крови во рту, но теперь он все же был в состоянии соображать, хоть это и давалось с трудом.

Для начала магистр попробовал восстановить цепочку событий от момента, когда на выезде из Старой Гавани его наградили мешком и крепкими побоями. Оказалось, что до этих событий он помнил все вполне сносно, но дальнейшее застилало туманом, вплоть до последнего часа, когда он очнулся и пребывал в некой прострации. Решив не обращать внимание на тряску и на болезненные встречи с всевозможными углами, Лагранн попробовал расставить основные приоритеты, даже сформировать подобие плана. Прежде всего его интересовала судьба наследника: был ли принц рядом, а если и был, то в каком состоянии? Для ответа на эти вопросы хватило бы просто подать голос. Это, конечно, был риск, ведь неизвестно, кто сопит рядом, и как он отреагирует на вопросы магистра. Вполне возможно, новыми зуботычинами.

Верховный магистр был не из робкого десятка. Да и потом, если его не убили сразу, то наверняка не станут делать этого и в повозке. А пару оплеух и пинков он уж как-нибудь перетерпит.

– Мой принц? – просипел Лагранн, на всякий случай втянув голову в плечи.

Ожидаемого удара на удивление не последовало, впрочем, как и угрожающей ругани. Зато послышалась неясная возня, и голос юноши прозвучал совсем близко, приглушенный, судя по всему, схожим с мешком.

– Наконец-то, учитель, вы очнулись! Это внушает здоровый оптимизм. Я уж думал, из вас всю душу выбили, когда слышал, как вас пинают!

– Поверь, мой мальчик, выглядело это еще больнее, – магистру хотелось придать своему голосу беспечности, но получалось неважно. – Не так-то просто из меня выбить остатки жизни…

– Но-но-но! – раздался ленивый окрик того, кто сидел рядом с магистром. – А то ведь и приложить могу! Почитай не тока жизня, а и усе дерьмо выскочит!

Магистр замолк, прекрасно понимая, что было бы неразумно злить нового собеседника. Судя по говору его соседа, тот не являлся самой изысканной личностью. Скорее всего, обыкновенный рубака, из разряда тех, кто бьет и не спрашивает – поскольку неинтересно. Сидел он рядом для видимости охраны и физического внушения, если в таковом оказывалась необходимость, и получал свою порцию тряски наравне с пленниками. Примерно такой вывод сделал для себя магистр за недолгий промежуток своего молчания. Взвесив полученный результат, он все же решился возобновить разговор. Если оплеух до сих пор не последовало, значит, приставленный к ним охранник не особо хотел их отвешивать. Оставался еще вариант, что он попросту дожидается удобного случая, например, когда перестанет трясти. Но тряска и не думала прекращаться, и потому магистр вновь заговорил:

– Если мы все еще целы, следовательно, мы нужны кому-то живыми?

– Вы правы, магистр. Нам повезло больше, чем несчастному Морику. Бедолагу зарезали, как только на нас набросили мешки. Мне до сих пор слышатся его предсмертные стоны.

– Не отчаивайся, мой мальчик. Морик с честью выполнил свой долг верного слуги. Будем надеяться, что он отдал свою жизнь не зря, и мы еще выберем…

Глухой звук удара, и у магистра перехватило дыхание. Ребра выдержали, но заломили так, будто побывали на наковальне. Лагранн закашлялся, давясь слюнями и вонью в душном мешке. Ну что ж, этот удар был заслуженный. Ему необходимо было понять, как далеко мог идти разговор безнаказанным. Выходило, что не слишком. Сквозь мешок донесся возмущенный голос Аллариана, требующий немедленно прекратить избивать связанных пленников, но судя по последовавшей возне, принца и самого не обделили порцией тумаков, и он вынужден был прекратить дальнейшее недовольство. Сидящий рядом с Лагранном шумно вздохнул, и в этом вздохе слышалась усталость и, в то же время, удовлетворение от проделанной работы. Наверное, на усердного охранника снизошло то самое чувство, которое испытывает всякий мастер, взирая на свой завершенный шедевр. Терпеливо позволив незнакомцу насладиться плодами своей нелегкой профессии, магистр попробовал зайти с иной стороны:

– Уважаемый, – начал он осторожно, – быть может, вы могли бы проявить великодушие и снять эти мешки? Право, толку от них немного, а дышать с каждым разом становится все сложнее.

– Молчать! – ответом был раздраженный возглас с оттенком презрения. – Не положено!

– Разумеется, – тут же согласился магистр. – Если не положено, то и не нужно… – Выдержав эффектную паузу, следом добавил: – Только, ведь так повелось, что каждая услуга вправе рассчитывать на достойную плату.

– Какую плату? – голос обрел живость и стал куда менее ленивым и презрительным. – Откуда у тебя деньги, старик? Если чего и было, так тебя давно обшмонали и все, что было, забрали!

Магистр пропустил мимо ушей «старика» и сосредоточился на главном из услышанного. Наживка была проглочена, оставалось умело подсечь:

– Забрали все. Почти все забрали… – вновь многозначительная пауза.

– Это как так, есть еще че забрать?

– Ну зачем забирать, если можно получить в благодарность за пустячную услугу…

– Забрать – это мне запросто, – нахально прервал охранник. – Никаких услуг и не надобно. Заберу и баста!

Магистр почувствовал, как завозился охранник в нетерпении, явно намереваясь обшарить его карманы. Несвежее дыхание, с примесью чеснока и сивухи, проникло даже сквозь толщу мешка, который, впрочем, и сам вонял ничуть не меньше. Отстранившись как можно дальше, Лагранн лихорадочно соображал, чем еще спасти ситуацию:

– Отчего же вы решили, что сможете найти то, что не вышло отыскать у ваших соратников?

– Моим засратникам много чегой не вышло… А бывает, что и целая куча выходит! – довольно заржал охранник над собственным остроумием. – А я, вот, возьму и сам отыщу!

Лагранн сдался. Ему стало ясно, что очередной обыск карманов неизбежен. Процесс унизительный и неприятный, но он был уверен, что не слишком расторопный конвоир ничего не отыщет. Так оно и вышло.

– Хер ты с заплешиной! Ты мне что, старик, башку пудрить вздумал? Говори, где монеты припрятал, или прямо по мешку тебе настучу, и скажу потом, что мол так и было!

– Эй ты, солдатня! – зашумел мешок, скрывающий наследного принца. – Ты ручонки свои придержи, тебя уважению к старшим учили?

– Это что за голосочек прорезался? – глухой звук пинка по чему-то мягкому, сдавленные стоны и проклятия. – Ты тут мне не балуй, Ваше Высочество! Я тебе не папаша, зад целовать не стану!

– Аллариан, пожалуйста! – голос магистра был уставший и слегка раздраженный. – Я признателен за твою заботу, но посиди, пожалуйста, смирно, пока старшие решают вопросы.

– Во-во, сиди и не вякай! А ты, старикашка, гони монеты, я и так на вас двоих уже сколько времени перевел! – Как раз в это самое время повозку сильно тряхнуло, и недовольный охранник, что есть мочи, приложился головой о деревянные реи, не успев ухватиться руками: – Ах сука! Еще и голову из-за вас, скотов, расшиб! Тут теперь хер, парой монет отделаться!

– Спокойно! – полным власти, зазвенел голос магистра. – Сними мешок, и мы все обсудим.

Неожиданно, но это подействовало. Вполне возможно, раболепное поведение настолько сильно впиталось в кровь привыкшего подчиняться охранника, что он немедленно отреагировал на властные интонации голоса. Не прекращая своего неразборчивого ворчания, охранник наклонился к магистру и рывком стащил мешок у него с головы. Лагранн зажмурился от непривычно яркого света, хотя в крытой повозке царил полумрак. Глаза все еще слезились, пока магистр разглядывал нависающую над ним тяжеловесную фигуру. Наглый охранник оказался старше, чем предполагал Лагранн, судя по голосу.

– Вот и славно, спасибо, так гораздо лучше. Мое имя Лагранн, – с достоинством произнес магистр. – Хотелось бы услышать твое, чтобы облегчить наше дальнейшее взаимопонимание.

– Геник… – неуверенно ответил здоровяк и почесал холеную морду, лишенную растительности. – Геником меня все кличут. Но ты это брось, старик, мне твое имя на хрен не сдалось! – воспрял он духом и сразу полез в наступление. – Зубы хорошо заговаривают, гони давай золото, а не то мешок назад нахлобучу, с парочкой оплеух вдобавок!

– Спокойно, – миролюбиво повторил Лагранн. – Зачем горячиться? Наград здесь, у меня, и никуда не денется. Вот только со связанными за спиной руками, достать ее вряд ли выйдет.

– За дурака держишь Геника? Может тебя еще из повозки вынести и на руках в Белое Крыло отнести?

– Это было бы очень кстати, – сухо заметил магистр. – За такую услугу награда была бы соответствующей…

– Я еще ни хрена за прошлую не получил! – хохотнул Геник. – Торгаш ты, а не магистр!

– Значит, и не получишь, – Лагранн оставался невозмутимым. – В таком положении я ничем не могу тебе помочь.