Селлтирианд. Прежде рассвета

– Обычно четверых хватает по бокам обоза. Может еще пара попереду, может позади.

– Все у тебя может! – огрызнулся принц. – Может тебя из повозки вышвырнуть, чтобы получше смог разглядеть?

– Не можна старого Геника из повозки выбрасывать, я же для вас здеся стараюсь! Мне теперь за всю мою доброту только две дорожки остались: или с вами, или на ближайшее дерево, как увидят, чего натворил… А я богатым теперь себя чую, не чета наемной жизни паршивой. Помирать мне теперь никак вот не можна!

– Ты не помрешь, если будешь предельно откровенен с нами и вдобавок полезен, – магистр поднялся и подойдя к краю повозки, мельком глянул в просвет между тканью.

Кроме промерзлой серой дороги и чахлой растительности, которая никогда не ведала буйства цветения и все же была куда живучей самых ярких цветов, он ничего толком не разглядел. Сквозь узкую щель едва пробивался тоненький луч света, и невозможно было понять направление движения, или хотя бы приблизительный час и расположение солнца. Магистр пожалел о том, что у него нет с собой карты и компаса, сейчас бы они пригодились.

Размышления магистра о том, не прыгнуть ли самому и попытаться укрыться в ближайшем лесу, были прерваны внезапным толчком остановки. Необходимость в действенном плане наступила гораздо быстрее, чем им хотелось. Повозка замерла, еще поскрипывая от нагрузки, а снаружи уже послышались невнятные голоса. Магистр резко подался назад:

– Геник, наши клинки! А, ярость Изначального, давай хоть что-нибудь, хоть палку!

– Дык нетуть у меня ничего, господин! Вы же пленники здесь, а не гости!

– Тесак свой давай, хоть что-то… Или обратно мешки, будь оно неладно!

Тем временем что-то яростно просвистело. Продырявило плотную ткань и застряло в ящике у самого уха принца. Что-то, оказавшееся стрелой, выпущенной из добротного лука, еще дрожащей, когда вокруг вразнобой засвистели ее товарки. Магистр рухнул на загаженный пол, подминая под себя принца. Геник судорожно дернулся, захрипел, и остался сидеть, крепко пригвожденный к лавке. Выпучив глаза, он умирал богатым человеком.

Снаружи поднялись крики, ржание коней и лязг оружия. Смерть обрушилась на этот обоз, и магистр гадал, не пришла ли она за ними. Не поднимая головы, он подполз к мертвому охраннику, которому еще пару минут назад обещал свое покровительство и долгую жизнь. Ухватившись за рукоять его неуклюжего меча, магистр рванул вниз. Ножны заскрипели и поддались, их бывший хозяин накренился, угрожая завалиться своим телом на пленников. Магистр вжал голову в плечи, ожидая удара, но Геник, удерживаемый стрелой, не сверзился, и в руках у Лагранна оказалось хоть что-то напоминающее оружие.

Он с неприязнью оглядел топорную работу, которая ни в какие подметки не годилась клинку из гроденоргской стали. Выбор был невелик, и даже это кусок железа, с пятнами ржавчины и засаленный рукоятью, был куда лучше собственных кулаков. У магистра промелькнула мысль, что их прекрасные клинки, быть может, спрятаны в той же повозке, но он отбросил ее как нелепую выдумку. Приподняв голову, он оглядел тело несчастного Геника, которому золото явно пошло не на пользу. Споро отыскал нож у него за поясом, который приметил еще в самом начале. Оружие в такой ситуации совсем никудышное, и все же оружие. Во всяком случае, принц теперь был не с пустыми руками.

Между тем звуки битвы снаружи затихли, больше было не слышно и зловещего свиста стрел. Пребывая в сомнениях, Лагранн размышлял о том, что стрелы, быть может, предназначались не конкретно ему или принцу и залетели в повозку без намеренных целей, ну разве что забрать парочку жизней. И это им почти удалось.

– Кажется, все стихло, учитель, – принц, до того лежавший с испариной на лбу, пошевелился и поднял голову. – Я могу подползти и осторожно выглянуть.

– Стихло, – шепотом согласился Лагранн. – Следует обождать еще пару минут, как бы наша возня не переполошила особо нервных, тех, что с луками…

– Бедный Геник, – вздохнул юноша с жалостью взглянув вверх. – Он был в принципе не так уж и плох, я начинал проникаться к нему некоторой симпатией.

– Кто знает, была ли в его сердце тьма или, быть может, за маской жадности и невежества скрывалось мягкое и ранимое сердце? – магистр выглядел задумчивым и серьезным, и юноша подумал, что если это и была насмешка, то уж слишком жестокая.

– Пожалуй, поползу я, – помолчав, прошептал Лагранн. – Я еще не совсем уверен, чья жизнь более ценная – моя или твоя, и все же я старше, а старшим по традиции уступают.

Аллариану несложно было догадаться, что за пренебрежением и сарказмом магистр пытался скрыть волнение, не столько за себя, сколько за своего воспитанника.

Брешь в замусоленной занавеси, что скрывала от пленников свет желанной свободы, по-прежнему их манила, хоть уже и не столь сильно. Через нее ощутимо сквозило опасностью и риском неизвестности. Но не могли же они пролежать на грязном полу всю оставшуюся жизнь? Лагранн вздохнул и осторожно приподнял край навеса. Свет уже не слепил, склонившись к самому горизонту, он лишь одаривал мягким прикосновением сумерек. Однако после полумрака пыльной телеги, магистру все равно приходилось прикрывать глаза. Вскоре он разглядел целый отряд у дороги, пожалуй, многовато для ржавого клинка. Привыкая к закатному освещению, магистр внимательно изучал увиденное, не желая пороть горячку.

Черными плащами была устлана земля, многие из них были утыканы стрелами. Все еще оставшихся на ногах окружал всякий сброд, совсем не миролюбивого вида, вооруженный с ног до головы. Среди всей этой разномастной компании магистр сразу приметил ключевые фигуры. Они разительно выделялись на общем фоне и казались не имеющими ничего общего с остальными. Серый плащ – любимые лохмотья скитальцев, уверенные и ловкие движения. Сомнений почти не осталось… Вот только, что могло связывать Серого скитальца с этими головорезами? Магистр не исключал банальную жажду наживы или же случайное распитие пары бутылок в ближайшей корчме.

«Не все ли равно?» – решил для себя он. Серые проходимцы лишний раз показали, чего они стоят, и ему уже не казалось столь странным видеть скитальца среди всех этих сомнительных личностей. Гораздо крепче приковал взгляд магистра другой, похожий на всех остальных и в тоже время иной, по виду опустившийся аристократ, угодивший на самое дно разгула. Голтена Вик’Дерн он знал слишком хорошо, чтобы не признать его даже в затертых обносках.

«Это становится все интереснее» – подумал магистр, скрипя зубами, с усилием подавив в себе нарастающий гнев. – «Неужели старый лис, напоследок, задумал сменить полушубок на серый? На него это непохоже». Слишком давно магистр знал этого расчетливого сукиного сына. Никакие идеалы Серых не могли бы затмить его истинную цель и желания. Давно пора было принять в расчет его нарастающее своеволие… Вот только Лагранн всегда считал, что наделил своего поверенного достаточной полнотой власти. Сейчас это звучало наивно даже в его собственной голове, и магистр поневоле улыбнулся. Власть – несомненно, только это могло бы подтолкнуть преданного слугу к открытому неповиновению и предательству.

Взяв себя в руки, магистр заставил себя успокоиться, отчасти это помогло. Ему сразу пришла в голову мысль, что именно присутствие Голтена могло помочь изменить их незавидное положение. С этим человеком вполне возможно было договориться, разумеется, если опираться на разумные доводы. Омрачало лишь осознание того, что в предстоящем общении он – магистр, теперь был не в силах опираться на свое высокое положение, к которому так сильно привык. Это могло обернуться серьезным препятствием, но Лагранн верил в силу своей харизмы, и все еще рассчитывал на долю уважения от бывшего поверенного. В самом деле, не мог ли этот человек ненавидеть его все долгие годы, в точности выполняя непростые поручения и ничем не выказывая признаков будущего предательства? Сейчас это и предстояло выяснить.

Принц тихонько подполз к магистру, и некоторое время с интересом изучал все то, что погрузило последнего в молчаливое созерцание.

– Старые знакомые? – кивнул юноша, довольно быстро признав Голтена среди прочих. – Мне казалось, он ваш человек, учитель?

– Долгое время мне так тоже казалось… Быть может, это все еще так, но я не стал бы хвататься за столь тонкую соломинку.

– В нашем положении любая соломинка идет в счет, – рассудительно заметил принц. – Кривой нож и ржавая железяка в умелых руках способны наделать шума. Вот только тех парней впятеро больше нашего.

– Пробиваться с боем, за славой и смертью, мы не станем. И количество стрел над нашими головами, прямо указывает на то, что мы не успеем сделать и пары шагов, как нас пригвоздят обратно к повозке.

– Остается еще способ договориться, – Аллариан обвел взглядом пыльное нутро телеги, в надежде отыскать весомый довод для переговоров. Не найдя ничего стоящего, разочарованно вздохнул: – Наверняка никто из них не догадывается, кто скрывается в этой повозке. Судя по их лицам, они не спешат, полагая, что добыча от них уже никуда не денется.

– Был бы внутри кто живой, он непременно бы выскочил на подмогу своим собратьям, если, конечно, до него не добрались стрелы. Это написано на их лицах. Самое простое суждение зачастую самое верное. Хорошо, мой мальчик, время поприветствовать наших освободителей. Не стоит медлить, я вижу факелы. Кто знает, не хотят ли они просто-напросто спалить ненужные для себя трофеи… Как и решили, я пойду первым, вид принца, утыканного стрелами, может вызвать во мне дурноту.

Аллариан усмехнулся, но настаивать не стал. Для себя он твердо решил, что не отстанет от учителя ни на шаг. – Добрые люди! – магистр, приподняв ткань как можно выше, старательно прятал голову за бортом телеги. – Прошу вас повременить со стрелами, мы всего лишь несчастные пленники и не представляем угрозы…

Словно и не расслышав просьбы, заскрипела тетива, и затрещали механизмы арбалетов. Засуетились факела, и удивленные лица обернулись к телеге. Магистр уже решил, что слишком поспешил со своим приветствием, и теперь знакомства с арбалетными болтами им наверняка не избежать. Но следом прозвучал звонкий окрик: не слишком властный, но достаточно твердый:

– Опустить арбалеты! Мечи из ножен! Окружайте телегу!

Голос принадлежал человеку в сером. Скиталец явно был здесь за главного. – Ты, кто бы ты ни был, можешь показаться из телеги. Мы не тронем тебя, даю слово. Но помни, без глупостей. Не нужно давать повода, разрядить в тебя арбалеты.

Легко перемахнув через борт, Лагранн изящно спрыгнул на землю. Ржавый тесак он предусмотрительно оставил среди ящиков. Надобность в нем отпала, и весомым доводом в переговорах служить он не мог, разве что разозлить пуще прежнего окружавших молодчиков, которые и без того не отличались покладистым нравом. Принц бесшумно выскочил следом. Нож он спрятал за поясом, прикрыв его плащом. Мало ли что. Вдруг красноречие магистра и умение убеждать, на сей раз, оказалось бы недостаточным. Нож вряд ли исправил бы ситуацию, но его присутствие вселяло чуть больше уверенности.

– Ваше Высочество, Магистр! – Голтен сдержанно поклонился, молодой скиталец, с интересом глядел на подошедших. – Не ожидал встретить вас в этой глуши. Братство Шипа и Мести частенько промышляет контрабандой и краденным, но столь дивный груз в его обозах повстречаешь нечасто…

– И я рад тебя видеть, Голтен, – магистр ответил одним небрежным кивком всем присутствующим. – Мне интересна твоя, несомненно, захватывающая история о любви и предательстве, но соблюдая манеры, пожалуй, для начала представимся.

– Лейн, Серый скиталец, к вашим услугам, – поклонился молодой скиталец, с интересом взирая на подошедших. – Голтен прав, это и впрямь неожиданная встреча. Возьму на себя смелость представить остальных: Бугарт, Лорин, Кельин, Фаран, Туркен, Кварон, Херд… – обводил рукой он разношерстную компанию, каждый из которых, несомненно, представлял интерес, если бы Лагранн удосужился, хотя бы взглянуть на представленных. Впрочем, магистру явно было безразлично, кто из них Кельин, а кто Херд; все его внимание занимали лишь те двое, что стояли перед ним. Принц из вежливости кивнул каждому, но, как и магистр, он быстро смекнул, что все эти разудалые забияки всего лишь наемные клинки, и они совсем не торопились вступать в разговор. Решения принимали здесь только двое.

– Очень необычная компания, – откровенно признался магистр. – Даже затрудняюсь сказать: радоваться нам или печалиться…

– Что вы, магистр! – скиталец выглядел откровенно удивленным. – Мы и не подозревали, что скрывают в себе эти телеги. Вам опасаться нечего. Скитальцы не враждуют с Белым Крылом и не убивают королевских наследников.

– Спасибо и на этом. Хотя мне всегда казалось, что отношения между нашими организациями, несколько кхм… натянутые. Особо после того, как стало известно, что скитальцы убивают моих лучших людей.

Лейн поджал губы и решительно мотнул головой: – Мне ничего об этом неизвестно. Когда я покидал стены Убежища, все досточтимые адепты были живы, и никто из моих братьев не был очернен подобными обвинениями…

– Ах, если бы все оставалось так, как вы и говорите, мой дорогой Лейн. Видимо, немало времени прошло с тех пор, как вы покинули стены Убежища. Уж очень многое изменилось с тех пор…

Голтен, казалось отстраненно наблюдавший с видимым безразличием, неожиданно вмешался:

– Послушайте, Лагран…

– Магистр! Я все еще Верховный магистр!

Устало потерев лоб, поверенный поморщился.

– Для меня это уже не имеет никакого значения, магистр вы или нет.

– Ах вот как? Забавные метаморфозы происходят там, где меньше всего их ожидаешь. Позволь спросить, что же тогда все еще имеет для тебя значение, Вик’Дерн? Быть может, я попробую осмыслить значимость тобою сказанного?