Как я стал предателем

Санитар щёлкнул мышкой и Пачин уехал обратно ячейку.

– Как вы познакомились?

Я не выдержал.

– Хватит! Это всё есть в моём личном деле!

– Прежде, чем ехать сюда,– сказала краболовка,– я запросила центральный архив Саппоро. Правоохранительные органы не располагают его досье. Человек, которого вы назвали Григорием Пачиным, ни разу не привлекался к ответственности.

Мне казалось, что она врёт. Но неясно, зачем.

– Мы познакомились в первом математическом лицее Северное Сияние.

– В каком году это было?

– Это был 1992. Мне исполнилось четырнадцать, когда я поступал.

– Вы помните обстоятельства знакомства?

– Мы оказались в одном классе. Можете проверить по спискам учеников. Мы жили в общежитии, наши дела точно остались в архиве.

– Продолжайте. Вы учились в одном классе. Что далее?

– Потом мы все поступили в Новосибирск. Все четверо.

– Четверо?

– Простите…

– Вы упомянули себя и покойного Григория Пачина. Но кто были остальные двое?

– Это не важно.

– Это важно. Кто были остальные двое?

Я молчу. Краболовка вышла из холодильной и зашагала в конец коридора, к чёрной двери без номер. Руки у неё были в карманах.

Я тащился за ней.

У неё оказался свой ключ. За дверью – тесный кабинетек, куда еле-еле поместились стол и два стула. Окон нет, и кажется, что ты очутился в подвале.

Я сел спиной к двери и понял, что уже не выдерживю.

– Остальные двое – это Такэси Ватанабэ и Антон Москаль-Ямомото,– сказал я,– Последнего вы уже допрашивали. Я не понимаю, зачем эти вопросы.

– Моя обязанность – сличить все версии.

– Можете считать, что Москаль-Ямамото сказал вам всё, что мог сказать я. Мы всё равно были вместе, я не думаю, что знаю о покойном что-то, чего не рассказал он. И я не думаю, что он вас дурил сознательно. Запишите это в протокол – и оставьте меня в покое!

– То есть история про центрифугу – это тоже правда?

– Что за история про центрифугу?

– Давайте вы всё-таки ответите на мои вопросы. Покойный Пачин поехал вместе с вами в Нобосибирск верно?

– В Новосибирск.

– Приношу свои извинения. И что случилась дальше?

– Мы учились все четверо. Потом случилась авария. После неё наши пути разошлись

– Какая авария имеется в виду?

– Волна.

– Простите?

– Я имею в виду аварию во время испытаний на Башне. Это случилось в 1996 году.

– Я помню эту аварию. Скажите, покойный Пачин присутствовал на Хоккайдо в момент аварии?

– Нет. Он остался в Академгородке.

– Где расположен Академгородок?

– Это возле Новосибирска. Там было наше общежитие.

– Что случилось потом?

– После аварии Пачин сказал, что не может это оставить и попытался устроится волонтёром. Ему дали академический отпуск, разрешили всё пересдать. Через год, когда я сдавал государственные экзамены, он, насколько я помню, бросил университет уже окончательно.

– Вы знали, что он вернулся на Хоккайдо?

– Не знал.

– Он интересовался политикой?

– Нет.

– Таким образом, его желание поехать в Югославию и принять участие в гражданской войне было вызвано не политическими причинами?

Я сглотнул. Её холодные глаза, казалось, смотрели мне в самое сердце.

– Я ничего об этом не знаю. Он не говорил ничего такого. А если и говорил, я не предал этому значения. Ну, вы понимаете, как это бывает? Он всегда с кем-то спорил, мы не обращали на это внимания.

– Понимаю.

– Ещё вопросы?