Оценить:
 Рейтинг: 4.67

Предварительное следствие

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 12 >>
На страницу:
5 из 12
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Ему вдруг стало понятно, что его внутренне потревожило, придавая действу, в котором он участвовал, горький характер полной обречённости и безысходности. Внешне, казалось бы, ничего не нарушало обыденности: врач в белом халате, стол, бестеневой операционный светильник. Даже обнажённый пациент, хоть и неживой, вписывался в картину медицинского заведения.

Единственное, что выпадало из общего ряда – груда окровавленных железяк в лотке с облупившейся эмалью. Они лежали навалом, вперемешку, некоторые со следами ржавчины. Рука Реброва уверенно выбирала нужный, а один раз он даже двумя ловкими движениями подточил на замызганном брусочке огромный скальпель.

Врачебная наука много веков осознававшая аксиому асептики, возводящая в религиозный градус стерильность инструментов и материалов, имеющая десятки способов размывания рук хирурга перед операцией, здесь, тоже по сути в медицинских стенах, вдруг отбрасывала все эти сложные церемонии по отношению к человеку, пересекшему грань. И это ставило точку. То, что происходило дальше с его телом, уже управлялось иными моральными и профессиональными установками.

Из задумчивости Игоря вывел Ребров, показывавший на вскрытой грудной клетке, направление раневого канала. Стальной зонд упёрся в позвоночник, где и обнаружилась пуля. По виду девять миллиметров, со сферическим концом. От обычного штатного боеприпаса к пистолету Макарова или другим огнестрельным устройствам, рассчитанным на такой патрон. Пуля практически не деформировалась от удара о кость, видимо её кинетическая энергия исчерпалась при проходе через слои одежды и мягкие ткани. Тем лучше для экспертов при идентификации ствола. Только вот как его найти этот ствол?

Это уже задача Игоря. Ребров положил пулю в пакет и передал следователю, стащил печатки и вышел из секционной, предоставив санитару зашивать труп.

Игорь пошел за ним следом. Ребров уже развалился в кресле и затянулся сигаретой. Молодая лаборантка с пышными формами поставила перед ним кружку растворимого кофе, аромат которого вернул Игоря к действительности.

– Тебе кофе или чай? – гостеприимствовал Ребров.

– Да ничего не охота, давай лучше по делу, когда ждать твоё заключение?

– Дай дней десять – двенадцать, когда будут готовы гистология и химия, тогда и напишу. Но никаких сенсаций не жди, всё очевидно. Выстрел был один. Этот парень, скорее всего, был в машине, левая рука на руле. Окно видимо открыто. Входное отверстие в левом боку. Сердце цело, но задета крупная артерия, поэтому возникло сильное внутреннее кровоизлияние, а смерть наступила минут через пятнадцать – двадцать. Он некоторое время мог совершать активные действия, например, управлять машиной, если конечно от болевого шока сразу не наступила потеря сознания. Время смерти примерно шесть-семь часов от момента обнаружения, то есть накануне, за час-два до полуночи. По внешнему виду судя мужик ухоженный, тренированный, как ты видел, ни шрамов, ни татуировок. Запаха алкоголя от внутренних органов и от мозга я не почувствовал, но точнее, как и по употреблению наркотиков, скажет химанализ. Полицейский криминалист его дактилоскопировал. Генетический материал я отобрал. Вот и всё. Тут наука закончилась, дело за твоей дедукцией. Мне и самому стало интересно кто он, и кто его грохнул.

В этот момент в кабинет зашёл начальник угрозыска Куницын, слышавший завершающие слова. Он быстро пожал Реброву и Игорю руки и бодренько сообщил:

– Сейчас всё и выясним. Помните, в машине документы нашли на имя Вишневецкого. Ребята мои ночью поработали и установили его телефон. Я с ним созвонился, всё объяснил и вызвал к нам. Он с утра и приехал.

– Ну, ты молодец, давай его сюда, сейчас опознание произведём, – оживился Игорь.

Вишневецкий оказался грузным пожилым мужиком с барской осанкой и величественными повадками. Он назвал своё имя – Эдуард Витольдович – и согласился посмотреть убитого. После чего его направили в секционную, где, передвигаясь весьма степенно, он обошел стол, держась подальше от мёртвого тела и, молча вернулся в кабинет Реброва.

Тот предложил ему стул и на выбор: нашатыря или валерьянки. Вишневецкий, уловив нетерпение Игоря и Куницына, от допинга отказался и поведал, что убиенный – это его заместитель Садаков Александр Михайлович.

Правоохранители синхронно выдохнули, стараясь не обнаруживать радостного облегчения от того, что личность жертвы установлена.

Расстроенный Вишневецкий продолжил:

– Мы вместе довольно долго работаем, точнее, работали. Но отношения сложились чисто служебные. Все анкетные подробности можно получить у нас в отделе кадров. Компания наша называется «Ассоциация финансового консультирования». Насколько я знаю, Садаков человек одинокий. В Москве у него квартира, есть и дача. Но я у него никогда не бывал и адресов не знаю. Всё можно уточнить у коллег. Ума не приложу, кто и за что мог убить Александра Михайловича. Ни про конфликты, ни про угрозы я никогда ничего не слышал. Машина действительно оформлялась на меня, но принадлежит компании, и постоянно ею по доверенности пользовался Садаков.

Игорь проворно вытащил бланк протокола допроса свидетеля и памятуя, что ковать железо нужно пока горячо, начал расспрашивать о характере работы Садакова и круге его общения.

Понимая, что лучше не мешать, Ребров отправился на очередное вскрытие, а Куницын – покурить на улице у входа в морг.

Вишневецкий, сообразив, что его визит затягивается, начал канючить:

– Вы знаете, я никогда в такой обстановке не бывал, у меня давление скакнуло и вообще самочувствие плохое. Я ни разу не видел убитых и тем более Александра Михайловича, и тем более в голом виде, поэтому убедительно прошу перенести нашу беседу на другое время.

Игорь пропускал сетования Вишневецкого мимо ушей и упорно записывал в протокол его слова.

Тут, как на грех, Игорю позвонил руководитель следотдела Сорокин и велел в 14 часов прибыть к нему в кабинет на оперативное совещание. На слова Игоря, что как раз сейчас идёт допрос свидетеля по делу об убийстве, Сорокин рявкнул:

– Я два раза повторять не буду! Прерви допрос, вручи повестку на завтра и быстро в отдел!

Игорь с досады чертыхнулся, показал Вишневецкому где расписаться и отпустил его с миром.

До совещания оставалось всего четверть часа, поэтому Куницын согласился подбросить Игоря. Ехать до следственного отдела было недалеко и толком обменяться соображениями по дороге не удалось. Тем более что Игорь больше помалкивал, погрузившись в свои мысли и стараясь догадаться, что вызвало такой срочный сбор.

7

– Климов, ты, как обычно, в последнюю минуту, – Сорокин уже восседал во главе длинного стола для совещаний, который совсем недавно установили в его кабинете.

По обе стороны стола уже разместился почти весь следственный отдел. Заместитель руководителя Петрова, старейший на всю область следователь Белов, и следователь-криминалист Горячкин сидели по левую руку от начальства, а по правую – следователи Петька Величко и Зиночка Дементьева. Два стула на этом фланге пустовали. На один из них и приземлился Климов, успев пробормотать в сторону Сорокина:

– Разрешите присутствовать?

Ответа он не получил, потому что открылась дверь и в кабинет вошёл высокий худощавый мужчина в хорошем сером костюме и дорогих ботинках.

Эти ботинки Игорь сразу про себя отметил. Его вчерашние туфли после встречи с сырой полянкой пришлось выбросить, и сам их бывший хозяин пребывал в кроссовках и джинсах.

Увидев мужчину, Сорокин встал и вытянулся, а за ним и остальные, хотя и вразнобой.

Тот решительно прошёл к началу стола, процедив с усмешкой:

– Вольно, не напрягайтесь, – и уселся на место Сорокина.

Сорокин проворно ногой подтянул для себя стул от стены и уселся с бочку.

– Я заместитель руководителя убойного отдела из областного главка. Полковник юстиции Алексей Васильевич Зинченков, – мужчина говорил, не повышая голоса, но какая-то нервическая нотка в его речи ощущалась. Он обвёл собравшихся строгим взором и продолжил:

– Принято решение дело об убийстве передать в наш отдел. Я принимаю дело к своему производству. Все следователи Калашинского следственного отдела включаются в мою следственную группу. Постановление нужно будет подготовить вам, майор Сорокин. Кстати, все присутствуют?

Сорокин, опешив, поперхнулся и выпалил:

– Все. То есть, нет, не все. Следователь Раджабов с утра уехал в следственный изолятор, там связи нет. Не смогли оповестить. Остальные все здесь. Но, Алексей Васильевич, у каждого по три – четыре дела в производстве, у заместителя Петровой и то два. Кто же их расследовать будет, если в вашу группу их включить?

– Это ваша забота, вы руководитель отдела и обязаны это обеспечить. Тем более, что преступление совершено на вашей земле, и его необходимо оперативно раскрыть. Никто от работы по своим делам не освобождается. И имейте все в виду: до полного раскрытия суббота – рабочий день. Кто не справится с планом на день, выходите на службу и в воскресенье. Это не возбраняется. Не надо кислых физиономий, отдыхать будем на пенсии. Поставлена задача дать результат в ближайшие дни, крайний срок одна неделя. Криминалисту отдела поручаю систематизировать материалы дела и набросать проект плана расследования. Остальной группе: произвести задержание лица, нашедшего труп, и провести тщательный обыск в его жилище. Организовать повторный осмотр места происшествия с применением металлоискателей и кинолога с собакой. Допросить возможно большее число лиц, знавших убитого при жизни, и постараться выяснить мотив преступления. По итогам исполнения проведём совещание сегодня в восемь вечера. Предупреждаю, что за неисполнительность будем привлекать к дисциплинарной ответственности. Майор Сорокин, распределите людей, я возвращаюсь в Москву. За делом закреплена группа оперативников областного ГУВД, нужно поставить им задачи, – договорив, Зинченков поднялся.

За ним неуверенно поднялись ошарашенные начальственным напором участники совещания.

Зинченков направился к дверям, но вдруг развернулся и продолжил:

– Прошу всех следить за своим поведением и поменьше болтать. Прославили отдел на всю Россию. Уже в интернете ехидничают, что в Следственном комитете жокеи завелись, а вместо рысаков – полицейские.

– В каком это смысле? – растерянно протянул Сорокин.

– В самом прямом, товарищ майор, откройте интернет, полюбуйтесь, – отрезал Зинченков и вышел.

Все так и стояли столбами, один Сорокин побежал к компьютеру и через мгновения начал бешено материться. Тогда все сгрудились за его спиной, и Игорь к своему ужасу увидел на экране вчерашнюю переправу через лужу верхом на полицейском сержанте. На служебном жилете Игоря явственно читалась надпись: «Следственный комитет». Это паршивые репортёры всё-таки отомстили за своё унижение.

Когда Сорокин утих, все, вздыхая, опять расселись за столом. Игорю Сорокиным была обещана весёлая жизнь и соответствующая нелестная аттестация. Потом Сорокин всё же переборол эмоции и нарезал задачи. Величко выпало повторно осматривать лес, Дементьевой и Белову устанавливать круг знакомств убитого, Горячкину и Петровой писать план расследования и постановление о создании группы, а Игоря послали задерживать и обыскивать Иванова.

Под ворчание коллег, в растрёпанных чувствах, и жалея себя за невезучесть, Игорь отправился к себе в кабинет и машинально собрал нужные бланки для задержания и обыска. А потом по телефону уговорил Куницына помочь и стал дожидаться полицейскую машину.

Игорь проработал следователем уже почти год. Случалось, его поругивали за ошибки. Это необидно, потому что ошибки он, иногда по незнанию, действительно совершал. Но сегодня незнакомый чужой человек, который в строгом смысле и начальником им не был, безапелляционно распоряжался ими, унизил на глазах у всех Сорокина, да и над Игорем с этой переправой через лужу едко поиздевался.
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 12 >>
На страницу:
5 из 12