Anamnesis vitae. История жизни

В кабинете случилась короткая суета. Клавдия Петровна, разулыбавшись (как мне показалось, с облегчением), развернула персонал лицами к двери и в пару секунд вытолкала всех вон. И выпорхнула сама. Прикрывая за собой дверь, фельдшерица обернулась и довольно игриво подмигнула мне. Меня передёрнуло.

Со мной остался лишь Антон Иваныч. Он уселся за свой столик, стоящий напротив моего, и деловито принялся раскладывать на нём какие-то журналы. Наконец, раскрыв самый толстый из них, фельдшер повернулся к двери и гаркнул:

– Следующий!

Дверь моментально распахнулась и в кабинет влетела маленькая бабулька лет эдак ста – ста двадцати. Широко улыбаясь беззубым ртом, ископаемое уселось на стул рядом со мной и констатировало:

– Молоденький!

– Ничего, это пройдёт! – успокоил я старушку и попытался направить разговор в деловое русло, – На что жалуетесь?

– Зинка, шошедка, шпёрла шо двора шолёные огуршы из кадки, шволочь шишяштая! – скорбно поведала бабка и с надеждой уставилась на меня.

– Какая сволочь? – оторопело уточнил я.

– Шишяштая! – с готовностью повторила пациентка.

Я вопросительно взглянул на Антона Иваныча.

– Сисястая! – перевёл он, не отрывая взгляда от журнала, в котором что-то писал.

Я почувствовал, что краснею. Карандаш в моих пальцах с громким хрустом сломался. Бабка подпрыгнула на стуле и втянула голову в плечи.

– Что? У вас? Болит? – раздельно процедил я.

– А-а! – поняла посетительница, – Так это… Там!

– Где?

– Ну там! – явно удивляясь моей непонятливости, старушка показала большим пальцем руки куда-то за своё плечо.

Я привстал и заглянул ей за спину:

– Спина, что ли?

– Не-е, милок, не шпина! – разулыбалась бабка, – Ниже!

Антон Иваныч оторвался от своей писанины и отчеканил:

– Евлампия Прокловна неделю назад обратилась к нам с жалобами на боли в заднем проходе и умеренное кровотечение оттуда же. После проведенного осмотра мною был установлен диагноз: Хронический геморрой, обострение. В связи с чем было назначено лечение: свечи с реопирином и экстрактом ромашки. Сегодня Евлампия Прокловна явилась для контрольного осмотра и определения тактики дальнейшего лечения.

– Во-во, он шамый, еморой у меня! Там! – радостно закивала старушка и вновь махнула большим пальцем через плечо.

– Исчерпывающе! – пробормотал я и начал «определять тактику дальнейшего лечения», – Евлампия э-э… Прокловна, так вы свечи принимали?

– А как же, дохтур, принимала! Вот, как Антон Иваныч назначили, так и принимала: два раза в день, утром, штало быть, и перед шном.

– Хорошо. Легче стало?

– Штало, милок, штало! На третий день как рукой шняло! – разулыбалась пациентка.

– Замечательно. Но вы курс лечения закончили? – подозрительно нахмурил я брови.

– Как? – озадачилась Евлампия Прокловна.

– Я спрашиваю, свечи все использовали? – переформулировал я вопрос.

– Вше, вше! – поспешила она меня успокоить, – Шегодня только пошледнюю шъела!

Стул подо мной оглушительно треснул. Антон Иваныч закашлялся и, уронив ручку, полез за ней под стол. Кашель, донёсшийся оттуда, носил явные нотки истеричности.

– Вы п-п-последнюю с-с-вечу – что?! – от переполняющих меня чувств я начал заикаться.

– Шъела, дохтур, шъела! – невозмутимо повторила Евлампия Прокловна.

– Вы? Ели? Свечи? – разум отказывался верить услышанному и требовал уточнений.

– Ага! – с улыбкой кивнула бабка.

– И помогло?

– Да как рукой! – в подтверждение своих слов долгожительница энергичным жестом чиркнула себя большим пальцем по шее.

Я вздохнул и начал санпросветработу:

– Видите ли, Евлампия Прокловна, то, что свечи вам помогли, – замечательно. Но мне кажется, что эффект от них был бы более ярким, если бы вы принимали свечи так, как положено…

– Так я ж их так и принимала! – удивлённо перебила меня бабка.

Я покачал головой:

– Нет, голубушка, вы принимали их в рот… как таблетки.

Старушка часто закивала головой и скривилась:

– В рот, милай, в рот! Только таблетку раз – и проглотишь, а швечку жуёшь-жуёшь, жуёшь-жуёшь… шклизкая, шволочь!

Представив этот процесс, я поёжился. Но терпеливо продолжал внушать:

– Евлампия Прокловна, свечи принимают не в рот!

– А в куда? – встрепенулась бабка.

Кашель под столом усилился. Я как бы невзначай дёрнул ногой, задев что-то мягкое. Антон Иваныч утробно охнул и завозился, однако кашлять перестал.

– Свечи принимают… э-э-э… с другой стороны, так сказать! – попытался я корректно сформулировать путь введения ректальной свечи.

Евлампия Прокловна уставилась на меня. В тусклых старушечьих глазках плескалось детское изумление: