Anamnesis morbi. История болезни

– Если бы не что? – девушка не унималась. – Этот фокус с табуреткой… как вы это сделали? Вы ведь не касались её, я видела. Табуретка просто прилетела и бац! Ой, какое у него лицо было! – вспомнив, залилась она весёлым смехом.

– Да уж… парниша был слегка удивлён! – хмыкнул я, тоже смакуя тот сладкий миг триумфа.

– А если серьёзно, Пал Палыч? Как так получилось, всё-таки? – посерьёзнев, вернулась к теме Клара.

– А если серьёзно, – не знаю. Сам был весьма удивлён. Я уж решил, что всё, конец. И тут…

– Прямо полтергейст какой-то! – задумчиво протянула девушка.

Я вздрогнул. Невольно Кларочка сама ответила на терзающий её вопрос.

– И что теперь делать? – продолжила она допрос.

А вот что теперь делать, я не знал. Игра началась и, если верить покойному Димасу, и ныне здравствующему Хрулю, обратной дороги у меня теперь нет. Война объявлена и противник, судя по первому опыту общения с ним, церемониться не намерен.

Самое скверное то, что я не знаю врага в лицо. То есть, положим, парнишек со «Скорой» я запомнил… но они ведь не единственные, кого неведомые Хозяева натравят на меня. Наверняка будут и другие. Охотником может оказаться любой. Даже Кларочка…

Я покосился на юное создание, сидящее рядом. Создание в задумчивости грызло ноготь. Да ну, бред какой-то! Я тряхнул головой, отгоняя дурные мысли. Кажется, становлюсь параноиком. Впрочем, станешь тут…

В калитку вошли трое. Незнакомые приземистые мужики, лет по сорок каждому. Остановились, огляделись. Я сжал Кларочкину руку. Девушка вопросительно посмотрела на меня, потом проследила за моим взглядом:

– Это за нами? – шёпотом спросила она.

– Не знаю… надеюсь, нет. – так же, шёпотом, ответил я.

Мужики направились в нашу сторону. Я приподнялся, высматривая пути отхода.

Незнакомцы, пройдя несколько шагов, резко свернули в сторону, на детскую площадку и заняли позицию на бортике песочницы. Один из них, по виду – главный, эффектным жестом извлёк из пластикового пакета бутылку. Остальные оживились и достали стаканы.

Я расслабился. Рядом облегчённо вздохнула Кларочка.

– Вот уж не думала, что группа алкоголиков может доставить столько радости! – хихикнула она.

В моей голове начал вырисовываться план дальнейших действий. Как это не прискорбно, но…

– Кларочка, сейчас нам придётся расстаться! – решительно заявил я.

Она непонимающе посмотрела на меня. Я пояснил:

– Пока расстаться. Как видишь, события приняли совершенно нежелательный оборот. Охотятся явно за мной, так что тебе просто опасно находиться рядом…. А мне сегодня ещё непременно нужно попасть в несколько мест. Времени очень мало, так что давай пока попрощаемся. Идёт?

– Не идёт! – топнув ножкой, девушка просто вскипела, – Мне показалось, что вы взяли меня в союзницы, разве нет? А теперь – бросаете? И я вовсе не боюсь опасностей! – она в негодовании вздёрнула носик, – И потом, вы что, собираетесь отправиться за жезлом в одиночку? Это же безумие!

Вот тут она права. В одиночку мне и в самом деле не справиться. Но… я с сомнением посмотрел на неё: в качестве боевой единицы девушка явно не годилась. Но и отстранить теперь Кларочку от этого неожиданного приключения, ставшего уже нашим совместным, я не мог. Мешало внезапно возникшее чувство долга.

Я почувствовал себя полной свиньёй, сначала показавшей ребёнку вкусную конфетку, а потом цинично сожравшей её на глазах у ревущего малютки. «Мы в ответе за тех, кого приручили…» – некстати вспомнился Экзюпери.

Покопавшись в себе ещё чуток, я понял, что не только высокое чувство ответственности за ближнего своего руководит мною. Просто взыграло либидо. Всё-таки, Кларочка чертовски привлекательна…

– Ладно, будем считать, что союз заключен. Но сейчас нам всё равно придётся разделиться. Давай твой мобильник!

Она с готовность протянула мне телефон.

– Да нет, номер мобильника! – поправился я, – я тебе позвоню через пару часов. А ты пока найди свой загранпаспорт.

– Ой, он у меня как раз новый, поменяла недавно! – радостно воскликнула Кларочка и, посерьёзнев, добавила: – Пал Палыч, вы не думайте, у меня деньги есть! Я поездку сама оплачу, ладно?

Я неопределённо хмыкнул. Моя вновь обретённая компаньонка топнула ногой:

– Я серьёзно говорю! За себя я буду платить сама!

– Кларочка, предлагаю компромисс: расходы в поездке буду нести я, как организатор и подстрекатель. А твои капиталы пусть будут неприкосновенным запасом. Что-то мне подсказывает, что они нам пригодятся. По рукам?

Девушка подумала мгновение и тряхнула волосами:

– По рукам!

Мы обменялись рукопожатием и номерами телефонов. Кларочка, пританцовывая, направилась было к калитке, но, вспомнив что-то, бегом вернулась:

– Пал Палыч, будьте осторожней, ладно? – она привстала на цыпочки, чмокнула меня в щёку и упорхнула.

Приятно, всё-таки, владеть тайной!

Глава 9

    19 июля, Нероград, 14—45, угол Туркестанской и Выставочной.

Машина с красным крестом на борту, поблёскивая «мигалками», подъехала к стоящему на углу мужчине, не по-летнему одетому в строгий тёмный костюм. Боковая дверь отъехала в сторону и Охотник (тот самый, Кларин мучитель!) шагнул в проём. Дверь закрылась.

– Ну что, убийцы – самоучки, облажались? – мужчина, недобро усмехаясь, обвёл взглядом понурых «врачей».

Выглядели те нездорово. Один из них, усевшись верхом на носилки, любовно баюкал загипсованную руку. Со вторым, вылезшим из-за руля, дело обстояло намного хуже: из-под повязки, наподобие чалмы укрывающей почти всю голову, сверкали маленькие заплывшие глазки, окружённые грандиозными кровоподтёками. Оба шумно дышали и молчали. Охотник ещё раз осмотрел своё воинство.

– Как дети малые, честное слово! Вам что было велено? Отвечать, живо! – прикрикнул он.

– Светина оглушить, печать забрать. Доктора потом доставить к зеркалу, оставить до темноты. Девчонку не трогать, – уныло ответил стукнутый табуреткой.

– Правильно. А вы что сделали? Вернее, что попытались сделать до того, как Светин вас уложил рядком? – почти ласково спросил Охотник.

– Ну…, мы так и пытались сделать. Я на него с дубинкой, а он вон как… кто ж знал, что он дзюдо знает…

– Айкидо.

– Что? – не понял ушибленный.

– Айкидо, говорю. Не дзюдо, а айкидо.

– Один хрен… – подал голос однорукий.