Винегрет

– О, засмеялись. А они ничего! Чего-то громко зашепелявили в толпу. Ой, бегут двое поменьше. Ну, сейчас начнётся тискание, как я этого не люблю, фр-р-р-р!

– А нет, эта вот, девчонка, почесала только за ушком, рука тёплая, приятно. «Прокискала» чего-то милое. О и мячиком играет со мной. Угу, значит бодренькая. А этот, брат её, чего-то шепчет родителям умоляюще, видно хочет тоже у меня работать. Думают!

– Взять, что ли? Эх, ладно, была не была, беру! Вот вам от меня пару пируэтов, посмотрите, каков я красавец, что не абы к кому идёте, а к самому милому на земле созданию. Жду комплиментов! Отлично, «закискали». Принято! Значит так, ваши рекомендательные бумаги вот этой женщине, чем больше, тем лучше (без рекомендаций как-то не серьёзно!)

– Везите меня, в новые апартаменты, буду выбирать себе комнату. Машина, конечно, могла быть и получше, но ничего, заработаем, пока и эта сойдёт. Чего-то прохладно как-то, в корзинке потеплее было. Угу, надо забраться в рукав куртки, вот этого вот. Тоже мне, работнички! Сами куртки понадевали, а для руководства принести забыли!

– Во, тут тепло, хорошо, а-а-а-эм, посплю пока доедем…

– Угу, комнаты ничего, светленькие, о уже и домик мне купили, отлично, мя-я-ягонький. Что на обед, ягнёнок в желе? Замечательно. Запахи кругом-м-м, надо срочно добавить чего-нибудь своего, а то воняет чужаками. Незаметненько! Вот сюда в уголок – р-раз и у коврика перед дверью – два! Вот теперь – милое дело! Всё моё!

– Кто теперь в доме главный? Правильно – я! Служите!

Ты и команда

«Я верю в себя!», – таким был мой девиз, когда в начале «безумного» рынка 90-х попросил у своего отца 100$ на раскрутку проекта по кейтерингу, предложенного другом.

Отец, к тому моменту уже состоявшийся человек, руководивший своей фирмой, мне отказал, считая, что я слишком «поверхностный», такой «Иванушка-дурачок». Было, конечно, обидно, но этот отказ заставил лишний раз задуматься, придал больше энергии моим действиям и уверенности, что у меня всё получится, вот просто «назло»!

Занял средства у знакомого. В течении трёх лет мы с другом заработали хорошие деньги на этом деле. Успех поменял и отношение отца, он зауважал меня. Но, позже, проект прекратил существование из-за того, что я уволил своего друга. Да-да, того самого, который «подогнал мне идею». Посчитав его вклад не особенно большим, я решил заработать всё сам и «обмишурился».

P.S. Верь в себя и никогда не разваливай свою команду, она – половина успеха, твой фундамент!

Собаки

Выскочил из квартиры. Непонятый и непонятный, но любящий всех.

«Надо идти, непременно идти!» Делаю шаги от подъезда – бац, прямо в собачье дерьмо!

«Спасибо вам, СОБАКИ, теперь и вас я тоже люблю!» Ну, ведь, к деньгам, да? Точно к деньгам!

Вот сейчас сяду в «Ласточку» на МЦК и, совершенно случайно, познакомлюсь с успешным человеком, который всенепременно предложит мне, такому позитивному, в дерьме, хорошо оплачиваемую работу или долгосрочный контракт на издание моей книги.

Десять минут еду… «Нет, не идёт…» Двадцать минут… «Не-а!» Собачье дерьмо на кроссовке попахивает, привлекая внимание бизнесменов. «Ребята, ловлю вас на живца. Это же деньги!» Один фиг, не клюёт! О-Кей, тогда: «Сегодня я в дерьме!» – можно я это скажу, господа супермегакоучи, психологи, астрологи и прочие «волшебники» жизни?!

P.S. А собаки бегают, чё им?

Через 200 лет

Земля всё ещё кружилась в хороводе планет вокруг Солнца, не забывая сделать оборот вокруг себя любимой, показывая светилу свои синие океаны и шесть материков.

Костик открыл глаза. Рассвет растревожил птиц под окном, они галдели, переливаясь тонкими трелями, цокали и щебетали, создавая приятную какофонию летнего утра. Обычное дело для такого сезона.

Он потянулся, зевнул, потёр руками заспанные глаза, и тут в его сознание буравчиком стала вонзаться тревога, какая-то тоска, присущая путешественникам и туристам после долгого пребывания вдали от родного очага.

«Я не дома!» – Костик ещё раз закрыл глаза руками, затем опять их открыл. Он сидел у себя в комнате на кровати, обстановка ничуть не изменилась. В углу стоял шкаф, рядом стул с небрежно брошенной одеждой. На подоконнике золотился колючками от солнца толстый кактус, подаренный мамой на его тридцатилетний юбилей (она упрекала его в «колючести» семейного вопроса, нежелании заводить серьёзные отношения с женщинами). Лениво поскрипывало колесо клетки с морской свинкой на тумбочке. Таська перебирала лапками, на ходу дожёвывая салатный листик.

– Таська! – позвал он свинку. Но та даже не пошевелила маленькими ушками, продолжая, неспешно наматывать очередной круг. Да и Костькины слова будто застряли в воздухе. Настолько воздух был плотным, словно состоял из прозрачной ваты. Птичий гомон хоть и доносился из раскрытого настежь окна, но проникал в его уши постепенно, как бы преодолевая преграду.

«Вот, чёрт! Наверное, после вчерашней вечеринки в душе перемылся, да воду в уши залил. Последнее „мохито“ явно было лишнее», – он улыбнулся, вспоминая, как они с коллегой и приятелем Пашкой, спорили, что будет через двести лет. И как на спор после крепких напитков, выпили этот коктейль, обещая не вырубиться и по приходу домой позвонить друг другу.

Обратный путь Костя помнил урывками. Какое-то такси, поиск ключей от его «однушки», и фоном – постоянная фраза из их спора: «Вот увидишь, через двести лет…». Ему казалось, что даже в машине он раз сто произнёс эту фразу. Бурчал «вот увидишь» и у собственной двери.

А потом, в квартире, ему стало плохо. Костик забежал в туалет и, прильнув к унитазу, изрыгал её вместе с ненавистным коктейлем. «Через двести лет» – неслось по канализационным трубам дома, подземным городским коммуникациям. Она была у него на языке, в голове, звенела в ушах и до того надоела, что он решил вымыть её оттуда.

Стоя в душе, он нещадно лил в уши воду, каждый раз прочищая пальцем ушную раковину, орудуя в слуховом проходе, словно шахтёр, добывающий отбойным молотком уголь.

«А-а-а, вот и ответ на вопрос! Точно! Налил себе воды в уши. Вот, балбес!» – он вскочил с кровати и принялся прыгать по полу, наклоняя голову, то в одну, то в другую сторону. Ничего не помогало.

«Как же это я работать буду?» – задумался он, понимая, что слушать клиента через эдакую вату с задержкой весьма неудобно. Что на это скажет его начальник отдела?

«Может у меня отит? Ясно дело! Залил воды, окно нараспашку, вот и простыл! Пойду к врачу!» – спасительные мысли чуть разогнали его тревогу. Он пошёл в ванную комнату и, странное дело, не обнаружил следов его вчерашнего возвращения. Всё лежало привычно на своих местах, будто его вчера здесь и не было.

«Не-е-ет, что-то не то… А туалет?» – Костик приоткрыл дверь. Половик перед унитазом не был скомкан и сдвинут вокруг «белого брата» – как они на работе в шутку называли унитаз. Никаких подтёков и капель.

«Хм-м-м, волшебство!» – он ещё раз протёр глаза руками и, увидев ту же картину, решил просто умыться и привести себя в порядок. «А там – поглядим!», – Костик оптимистично засунул зубную щётку в рот. В этот момент в его голове эхом прозвучало: «Через двести лет…». Поперхнувшись, он брызнул на лицо себе холодной воды из крана и посмотрел на своё отражение в зеркало. Оттуда на него глядела бледная физиономия, измазанная пастой, с быстро двигающимися от испуга глазами.

Он не стал более раздумывать, а побежал в комнату надевать на себя одежду. Но даже в быстроте своих движений ему чувствовалось какое-то сопротивление воздуха.

«С похмелья ещё не такое бывает», – оправдывал он свою борьбу с плотной средой. «Сейчас к врачу, таблеточку и всё будет окей!».

Лифт на его этаж поднимался целую вечность. Двери открывались, как в замедленном кино. В кабине было непривычно чисто. Скабрезные надписи на дверях отсутствовали. Не пахло ни собачьей мочой, от несдержанных друзей человека, ни потом соседской бабушки, уважающей по утрам прокатиться на лифте, чтобы покрошить у подъезда оставшийся поза-поза-позавчерашний кусочек хлеба птичкам мира, регулярно оскверняющих тут-же подъездные ступеньки.

На выходе тоже всё было стерильно.

«Чёрт, а где люди?» – улица у многоэтажки пустовала, как будто это было в четыре утра.

«Эй, люди, вы где?» – Костик заорал во всю глотку. Фраза застряла около его лица и отразилась обратно сквозь плотный слой воздуха. «Надо идти, чего орать?» – успокаивал Костик себя.

Он взял ориентир на поликлинику, находившуюся в метрах семистах от его дома и начал двигаться в ту сторону. С каждым шагом воздух становился всё плотнее, он еле мог переступать ногами, двигать телом. Костик посчитал количество своих шагов, когда идти стало невозможно, он будто бы упёрся в мягкую стенку.

«Сорок шагов. Что ж мне так плохо-то?!» – не понимая, что делать, он просто сел на асфальтированную дорожку.

«Видимо к врачу я сегодня не попаду!» – Костик опять поднялся и пошёл обратно домой. Назад шагалось чуть легче. «Сейчас попью кофейку, протрезвею, и всё станет по-прежнему!» – он нажал на кнопку лифта. Двери открылись. Посреди кабины стояла невероятно красивая девушка, с правильными чертами лица, баз грамма косметики. Большие серые глаза излучали тепло. Она плавно взмахнула рукой в воздухе и, улыбаясь, произнесла: «Садитесь, Константин, нам пора!»

Костик, очарованно глядя на незнакомку, послушно шагнул в кабину. Лифтовые двери закрылись, и тут же открылась стена лифта. За гранью кабины расплывалось плотное молоко. Незнакомка шагнула туда и рассыпалась на миллиарды крошечных частиц. Костик от удивления открыл рот, но в его голове, голос незнакомки успокоил: «Не бойтесь, Константин, шагайте!»

Он сделал робко первый шаг из лифта и моментально почувствовал свободу. Ничто его не сковывало, звуки буквально роились в его голове. А сам он был лёгким настолько, что смешался с окружающей его средой и буквально порхал в ней.

Перед ним вдруг возник овальный стол, за которым сидел высокий человек со светлыми волосами. Рядом уже сидела незнакомка. Его тоже пригласили жестом к столу. Он перестал перемещаться по лёгкой среде и ощутил некую поверхность под ногами, хотя её не видел.

– Садитесь, Константин! – бархатным баритоном произнёс высокий человек.

– Хм, куда же? Стульев и кресел я тут не наблюдаю! – возмутился Костик.

– Да вы просто садитесь, и не думайте о стуле! – успокоила его девушка.

Костик сел и действительно, не упал, не провалился, будто кто-то в процессе его приседания быстренько подставил под него удобное креслице.