Пятна на солнце

– Бурденко! Отведи его за сарай, – тихо произнес Сорокин. – Что на него время терять.

– Давай, выходи! – приказал ему младший лейтенант и ткнул стволом «Нагана» в спину Маленкова.

На лице мужчины промелькнул страх. Оказаться за сараем в выгребной яме явно не входило в его планы.

– Погоди, капитан, – произнес Маленков, – а если я расскажу? Что будет?

– Торг здесь неуместен. Идет война, и не мне решать, что будет с тобой. Все решит военный трибунал, – ответил ему Александр. – Могу сказать лишь одно, что у тебя есть шанс спасти свою жизнь.

Сорокин понимал, что ожидает этого предателя, но из оперативных соображений постарался вселить в него хоть маленькую надежду на жизнь.

– Хорошо. Спрашивайте, я готов отвечать на ваши вопросы, хотя я знаю, что после получения информации, вы меня расстреляете.

– Бурденко! Найди ему стул, – приказал Сорокин.

* * *

Сорокин прочитал протокол допроса и протянул его Маленкову.

– Подпиши вот здесь и поставь сегодняшнее число, – произнес он и протянул ему несколько исписанных листов. – Можешь прочитать, прежде чем расписываться.

– Зачем? Что это меняет? Меня ведь все равно расстреляют.

Александр вышел из комнаты и направился к коменданту железнодорожного разъезда. Он вошел в кабинет и остановился в дверях: комендант стоял к нему спиной и докладывал командующему фронтом о результатах налета немецкой авиации.

– Устраняем, товарищ командующий, думаю, что часа через три мы сможем принять литерный состав.

Он положил трубку и испуганно посмотрел на капитана.

– Вы слышали, о чем я говорил с командующим фронтом? Вы знаете, что вам грозит за это?

– Меня не нужно пугать, товарищ майор. Вы лучше свяжитесь снова с командующим и отмените этот продвижение «литера».

– Вы, о чем говорите капитан? Вы хоть осознаете, что будет со мной после этого? Как я могу отменить это?

– Дело в том, что я сейчас допрашивал немецкого диверсанта: здесь, в районе этой станции, действует немецкая разведгруппа из полка «Бранденбург-800». Из его показаний следует, что им удалось подключиться к кабелю связи с штабом фронта. Следовательно, они тоже знают время и дату прибытия этого состава.

Майор побледнел. Он сел на стул и, достав из кармана носовой платок, вытер им лоб. Он был растерян и не знал, как ему поступить дальше. А вдруг капитан ошибается, и немцы не знают о прибытии поезда, а он его остановит где-то на перегоне? Там только одних генералов человек десять, если не больше. А если то, о чем говорит этот капитан, правда? Что тогда? По всей вероятности, арест, суд и лагеря, а может быть, даже и расстрел.

От этих мыслей ему стало жарко. Он расстегнул воротник гимнастерки и посмотрел на Сорокина. Тот словно прочитав его мысли, произнес:

– Ну, что вы молчите, майор? Нужно что-то предпринимать! Я вам доложил, все остальное в ваших руках.

– Я не знаю, что делать. У меня мозги в раскорячку. Вы поняли меня, капитан?

– Тогда вот что. Дайте мне возможность связаться с начальником особого отдела 2-ой армии. Я ему доложу ситуацию, может, он что-то подскажет нам.

Майор пододвинул ему телефонный аппарат. Сорокин поднял трубку и попросил, чтобы его связали с начальником особого отдела. Пока связисты выполняли его просьбу, он попросил майора покинуть кабинет.

– Товарищ подполковник, – обратился он, – это капитан Сорокин из особого отдела дивизии. Вчера вечером нами был захвачен немецкий диверсант при попытке установить мину в воинском эшелоне. Во время допроса он сообщил, что в районе железнодорожного разъезда Большой Двор действует тактическая группа немецких диверсантов. Ее задача – ликвидация военного руководства Воронежского фронта, а также командармов действующих армий. Состав группы – пятнадцать человек. Ее костяк – солдаты полка «Бранденбург-800». С его слов, группе удалось подключиться к узлу связи фронта.

На другом конце провода стало тихо. Было отчетливо слышно, как тяжело дышит начальник особого отдела армии.

– Мне стало известно, что завтра вечером в Большой Двор должен прибыть литерный поезд. Не исключаю, что немецкие диверсанты попытаются уничтожить охрану состава и захватить представителей Ставки, – продолжил Сорокин.

Наконец, ему ответили:

– Ну, ты и задал мне задачу, Сорокин, – тихо произнес Примаков. – А если это дезинформация? Ты представляешь, что будет, если мы введем в заблуждение руководство фронта?

– Страшнее будет, если мы не предотвратим нападение на литерный поезд. Тогда нас с вами точно поставят к стенке.

Примаков замолчал, похоже, он просчитывал возможные варианты.

– Сорокин! Ты слышишь меня?

– Так точно, товарищ подполковник.

– Я доложу твою информацию наверх. Какая будет реакция, сказать не могу. Советую тебе прямо сейчас приступить к ликвидации этой группы. Сил хватит?

– Нет, товарищ подполковник. Вы знаете, у меня всего три сотрудника и один водитель. Для того чтобы прочесать район возможного нахождения вражеской группы, нужно не меньше батальона.

– Сколько, сколько? – переспросил его Примаков. – Да, где я тебе найду столько народу. Ты хоть знаешь, что здесь творится? Вот-вот, если бы знал, не стал бы просить столько. Предлагаю тебе самому подобрать там человек десять из числа обстрелянных бойцов. Переговори с комендантом, он должен помочь тебе.

Услышав гудки отбоя, Сорокин положил трубку и вышел из кабинета коменданта.

* * *

Группу вел Маленков. Почему он согласился показать место базирования диверсионной группы, оставалось загадкой.

– Бурденко! Головой отвечаешь за Маленкова. Если что-то не так, сразу – в расход. Понял?

– Так точно, товарищ капитан.

Сорокин посмотрел на Маленкова, который молча сидел под деревом. Его разбитое лицо, словно чернильное пятно, темнело на фоне белого маскировочного халата. Группа отдыхала. Пройти с десяток километров по глубокому снегу было довольно тяжело.

– Нужно двигаться, – произнес Александр. – Я понимаю, что тяжело идти, но надо.

– Давно так много не ходил пешком, тем более по такому глубокому снегу, – произнес младший лейтенант.

Услышав это признание, Маленков ухмыльнулся.

– Чего смеешься, Маленков? Можно подумать, что ты не устал? – спросил его Бурденко.

– Мне сейчас только и остается, что смеяться, гражданин начальник. Вы, наверное, младший лейтенант за наградой идете, а я – за смертью: сейчас в этом лесу я вам нужен, а как выведу на немцев, вы мне пулю в затылок пустите.

– Прекратите разговоры, – произнес Сорокин и строго посмотрел на офицера. – Ты забыл лейтенант, что лес не любит шума?

По его команде сотрудники поднялись и снова двинулись за Маленковым, стараясь ступать след в след.