Химера

В подтверждение его словам, вскоре путь им преградил неширокий каньон, глубиной и крутизной склонов не уступавший котьвинскому. Причудливо змеясь, он уходил в восточном направлении, и крохотная речка, почти ручей, стекала с тихим шелестом по каменистому ложу каскадом небольших водопадов и соединялась с Котьвой пенящимся радужным потоком.

– Хороший овражек. Целая расщелина, – сказал Аркадий.

– Н-да. А когда-то можно было спокойно перепрыгнуть, – поскрёб затылок Алексей, – что ж, тут и остановимся.

…За разговорами они просидели у костра до полуночи, потом Мария, которую одолевала зевота, махнула рукой.

– Ладно, мальчики-девочки, полезла я в мешок, зябко становится. Караульте своих ночных привидений, если что – разбудите.

Лиза, недолго думая, последовала за ней. Аркадий, которого тоже клонило в сон, решил из солидарности составить какое-то время компанию приятелю. Вытащил батареечный приёмник и не в первый уж раз принялся крутить настройку в тщетных попытках поймать хоть какую-нибудь станцию. Алексей задумчиво ворошил веткой скудный костерок. Тишину нарушало лишь слабое потрескивание угольков да ровное шипение японского радиоаппаратика.

– Лёх, ты сколько летунам отстегнул? Называй половину, прилетим в Вуктыл – разочтёмся, а то неудобно как то…

– Перестань, – бросил тот, – это наша с Лизкой идея, да и она не захотела вдвоём отправляться, скучно ей и страшновато, видишь ли.

Аркадий посмотрел в лиловое небо.

– Надо же, ни звездинки. А днём солнце палило. Как бы дождь не накрыл для полного счастья.

– Дождя точно не будет, – уверенно сказал Алексей.

– Думаешь?

– Ты же знаешь – я перемену давления чувствую лучше любого барометра.

– Ах, ну да, я успел забыть о твоих замечательных способностях… И всё же скепсис, друг Лёха, не покидает меня. Сомнения гложут по поводу цели наших гуляний. В пустынных местах по ночам частенько что-нибудь светится да летает. В те времена, когда ты тут путешествовал, только ленивый не был помешан на необъяснимых фактах и явлениях, и если в каждом пролетевшем метеозонде подозревать уфологическую подоплёку…

– Что я могу ответить? – перебил его Алексей, – в таком случае просто отдыхай и наслаждайся первозданной экологией. А я тип упёртый, я просто обязан на сей раз, если посчастливится, запечатлеть это диво на фото и видео…

Приёмник вдруг издал неприятный скрежет, а затем посыпался треск разной степени интенсивности, словно неподалёку разразилась внезапно тропическая гроза. Аркадий спешно убавил громкость и усмехнулся.

– А говоришь, дождя не будет.

Алексей схватил бинокль.

– Шалишь, брат. Какой там дождь! Быстрее включай камеру на видеорежим…

Аркадий всматривался в густую тьму, но глаза угадывали лишь слабые сполохи где-то в бездонной дали.

– Чего снимать-то?

– Просто держи камеру включенной, – бросил Алексей нетерпеливо, – такое впечатление, они приближаются. Неужто повезло, в первую-же ночь?

Аркадий встал и шагнул прочь от костра, чтобы отблески пламени не попадали в объектив, и тут вся южная и восточная сторона – и скалистый разлом с неведомой речкой, и бескрайнее холмистое поле, и опушка сумрачного леса – осветились на мгновение гигантской гирляндой голубоватых и оранжевых огоньков.

– Оба на! – воскликнул Алексей восторженно, – вот тебе, Аркашка, гроза, вот тебе метеозонды. Девки, подъём! Я обещал вам чудеса? Извольте любоваться!

Заспанные женщины выбрались из палатки.

– Ты чего расшумелся?

– Аркаша, ты снимаешь?

– Снимаю, снимаю, – буркнул Аркадий, которому стало не по себе от секундного фейерверка.

Несколько минут все молчали, вглядываясь в ночную тьму, но больше ничего не происходило. Мария пошевелилась первой и вздохнула разочарованно.

– Не знаю, что вам тут привиделось, а я опять на боковую. Ты, Лёша, не пугай так больше…

Едва она произнесла эти слова, как огоньки, будто по команде, появились вновь, но теперь их стало гораздо меньше, они сгруппировались в подобие облака и заметно приблизились. Женщины ахнули, а Аркадий от неожиданности присел, но съёмку не прекратил.

– Они что, реагируют на голос? – недоумённо прошептал он, а огни тут же прянули синхронно в их сторону и замерли, окольцевав нимбом одинокий холм метрах в пятидесяти.

Аркадий попробовал приблизить изображение, и сразу обнаружились любопытные подробности: во-первых, огоньки при более детальном рассмотрении словно бы утратили свою яркость, они неподвижно парили над холмом круглыми голубыми каплями, как микроскопические шаровые молнии, и едва заметно переливались, во-вторых, сам холм, поросший высокой травой, никак ими не освещался, не отбрасывал теней и практически сливался с темнотой, так что невольно возникал неприятный эффект обмана зрения.

Немое оцепенение могло продолжаться сколь угодно долго, но в костре вдруг треснул прогоревший сучок, все вздрогнули, а Лиза чертыхнулась. Беззвучно и молниеносно скопище переливающихся голубых шаров оказалось в непосредственной близости от людей, зависнув над землёй неправильным ромбом, а один из них оторвался от общей стаи, приблизился и повис совсем близко от лица остолбеневшей Лизы, и далее ни Алексей, ни Аркадий, ни Мария, ни тем более сама Лиза уже не могли отделаться от ощущения, что этот мертвенный сгусток света внимательно, нагло и с интересом её изучает.

Сиди и не шевелись, это молния, обычная шаровая молния, – мысленно приказывал ей Алексей, страшась издать хоть звук, – потерпи: ветер дунет, птичка пролетит – и она уйдёт, исчезнет…

Но переполнявший её ужас настойчиво требовал выхода, и непоправимое произошло: Лиза взвизгнула, отмахнулась руками, вскочила и бросилась бежать прочь, в темноту, не разбирая дороги. Шар взмыл вверх, а затем неспешно, словно бы с ленцой, последовал за ней.

– Лиза, стой, куда ты?! – крикнул Аркадий, – осторожнее, там обрыв!

Оставшиеся шары дружно поднялись вверх и нависли над головами людей ровным полукруглым сводом. Мария не выдержала и бросилась вслед за Лизой. Из всех четверых один Аркадий пытался не потерять присутствия духа. Выронив бесполезную теперь видеокамеру, он ткнул безвольно застывшего приятеля в плечо и рявкнул:

– Очнись, уфолог! По-моему, развлечения закончились. Не обращай на них внимания и бежим назад, к ограждению.

Но Алексей продолжал сидеть в тупом оцепенении, и Аркадий не стал его ждать и кинулся вдогонку за женщинами. Голубая гирлянда сорвалась вслед за убегающими, а остался один-единственный шарик, который спокойно висел в воздухе перед замершим человеком и не спешил никуда исчезать. Чуть искрясь, он переливался сгустком неведомой энергии, туманил сознание и, чудилось, медленно, по сантиметру, приближался.

А потом произошло и вовсе непонятное – над ухом Алексея проскрипел вдруг ехидный старушечий голос:

– Чего расселся? Беги, догоняй…

И тогда он встрепенулся, и зачерпнул, не чувствуя боли, пригоршню тлеющих углей, метнул прямо в ненавистный шар и побежал, шаркая сапогами, в темноту.

Очень скоро ноги провалились в пустоту, и последним пронзительным отблеском разума явилось осознание того, что он летит в пропасть…

Он лежал меж массивными округлыми валунами, придавленный к земле густым непроницаемым туманом, и где-то невдалеке мелодично журчала вода. Исчезла ночь, и не было боли, не было вообще никаких чувств. В серой пелене тумана возникла смутно различимая фигура. Лавируя меж камней, она приблизилась и оказалась высокой худой старухой. Обычной такой бабкой, одетой в серое домотканое платье с откинутым капюшоном, похожее на рясу, с длинной резной тростью-посохом, с лицом желчным и суровым, как у иконописного святого. Она бесцеремонно упёрла трость в лежащего и проворчала:

– Живой, надо же… Ты что же это огнём швыряешься, бессовестный?

Посмотрела зачем-то вверх и задумалась.

– Высоко, не молодой ты уже, не закарабкаешься. Кружным путём придётся. Подымайся, хватит валяться, немного провожу и кое-что покажу, ну а дальше сам будешь добираться.

Она цепко глянула на Алексея, и какая-то сила сразу подняла его с земли.

– Давно тут ко мне никто не попадал, это в прежние времена частенько бывало. А сегодня на тебе – сразу трое. Одному тебе повезло. А может – не повезло. Это уж как посмотреть… – бормотала старуха, постукивая посохом, и он послушно плёлся за ней, шурша сапогами по береговой гальке, и звуки тонули в окружающем тумане, как в вате.