Пасынки богов

– Неужели! От кого?

– От меня!

– От тебя?

– Да! Сейчас как тресну!

– Попробуй только тресни!

– И попробую!

– Ох, испугал!

– А, он ещё…

Рыжий устремился ко мне и хотел с разбегу столкнуть меня в воду, однако, словно чувствуя, что именно так и пойдёт, я вовремя подался в сторону. Мальчик же по инерции проскочил мимо и еле удержался на кромке берега.

В этот момент на верху берегового откоса показались ещё двое мальчишек. Один тоже примерно моего возраста, а другой – на год или два старше, крепкий такой, с хорошо развитыми мышцами плечевого пояса, выпиравшими под рубашкой, и на полголовы выше меня. От него веяло уверенностью в себе. С первого взгляда было понятно, что он вожак среди этих удильщиков.

– Рыжван, что тут у тебя? – спросил крепкий, приближаясь.

– Вот, влез на наше место и не хочет уходить, – ответил рыжеватый. – И меня чуть в воду не столкнул.

– Кто чуть не столкнул? – опять спросил старший мальчик, подступая ко мне. – Он что ли?

– Да, Камаш, он.

Камаш – видимо, это было прозвище вожака, а Рыжван – прозвище рыжего – без каких-либо колебаний одной рукой взял меня за грудки, другой же замахнулся – не для удара, а так, чтобы взять на испуг.

И тут, глядя ему в глаза, неожиданно для самого себя я как закричу чуть ли не во весь голос:

– Тебе лучше бежать домой! Люди спят, а газ прёт вовсю! Смотри, не опоздай!

Переменившись в лице, Камаш на две или три секунды словно остолбенел. Затем, отпустив меня, сделал шаг назад, повернулся и, выскочив на верх берега, что есть мочи припустил к окраинной улице, застроенной частными домами. Только пятки засверкали!

– Куда ты, Камаш?! – крикнул рыжеватый вдогонку товарищу, но тот лишь отмахнулся на бегу и, кажется, ещё прибавил скорости.

– Что ты ему сказал? – спросил Рыжван, с грозным видом шагнув ко мне.

– Что слышал, – ответил я, снова закидывая удочку в реку. – Вот как он вернётся, сам всё и расскажет.

– Ладно, поглядим. Но если что не так – берегись, он тебе бошку оторвёт. А мы поможем ему.

Оба мальчика, оставшиеся на берегу, насадили на крючки наживку и, встав по обе стороны от меня, тоже закинули удочки.

Если взглянуть со стороны, ситуация вроде бы напряжённая. Тем не менее я сохранял спокойствие духа и как ни в чём не бывало продолжал ловлю.

У меня не переставало клевать. У моих охранников тоже одна поклёвка сменялась другой. Кроме окуней мне попалась пара сорожек, а рыжий мальчик вытащил щуку килограмма на полтора весом. Он сразу повеселел, и, кажется, даже его враждебность ко мне убавилась.

Через полчаса вернулся Камаш. Теперь он не бежал, а шагал размеренно и немного устало. Лицо его было отягощено какими-то раздумьями.

Он сразу направился ко мне, подошёл и громко сказал:

– Спасибо! Благодарю, не знай как! Теперь я твой должник на всю жизнь. Будем друзьями?

– Да, конечно! – с удовольствием ответил я, пожимая протянутую мне шершавую руку.

– Василий! – представился мой новый друг. И добавил не без гордости: – По-другому – Камаш. Это у меня прозвище такое. Потому как фамилия – Камашов.

– Максим, – ответил я. – Но прозвища у меня нет.

– Чалдон он! – со смехом проговорил рыжий мальчик. – Вот какое у него прозвище.

– Всё слышали? – сказал Василий, поворачиваясь к товарищам. – Макс – мой друг, и кто тронет его хоть пальцем, будет иметь дело со мной. Бошку снесу, если что! Всем передайте!

– А что случилось-то, Вась? – спросил Рыжван. – Куда бегал?

Из последующего разговора выяснилось, что его зовут Гриша Калитин, а третьего мальчика – Антошка Файзулин, по кличке Файзула. Долгие годы ещё в моём восприятии они так и были с уменьшительными именами. Только Камаш всегда оставался для меня Василием.

Антошка был смирного характера. Я скоро понял, что друзья нередко использовали его для побегушек и других мелких услуг. Зато с ними ему обеспечивалась защита от других мальчишеских компаний.

По рассказу Василия выходило, что, перед тем как ему пойти на рыбалку, отец, оставаясь в постели, попросил его поставить на одну газовую конфорку кастрюлю с водой для варки каши, а на другую – чайник для кипятка.

– Мать вечером наказала поставить, – шёпотом пояснил он. – Пришла с работы и наказала. Слышишь, Вась? Завтрак, сказала, будет готовить. Да устала она очень. Пусть поспит, я сам сварю – в первый раз, что ли!

Отец потянулся и зевнул, поддаваясь сладкой истоме.

– Подремлю минуту и тоже буду подыматься, – пробормотал он полусонно.

Однако не встал отец, а снова забылся глубоким сном. Заводской кузнец, наворочался он у ковочного молота, не отошёл ещё после вчерашней смены.

Тем временем вода в чайнике закипела, выплеснулась наружу и залила конфорку – огонь потух. Газ быстро начал заполнять кухонное помещение, а из него выходить в другие комнаты, включая спальню, где почивали родители.

Конфорка же, на которой стояла кастрюля, продолжала гореть. В воздухе всё сильнее чувствовался специфический резкий запах. До ЧП оставалось не так уж много, не исключено, что считанные минуты.

Василий, не останавливаясь, с криком влетел на кухню, закрыл газ, поступавший в обе конфорки – горящую и потухшую, и начал распахивать окна. Отец с матерью, полусонные, не сразу и поняли, в чём дело.

– Как ты узнал, что у нас на кухне такое с газовой плитой? – спросил Василий, пройдясь по мне благодарным взглядом.

– Сам не пойму, – ответил я, пожимая плечами. – Просто сорвалось с языка, и всё. После уж, когда ты побежал, мысли меня начали одолевать муторные: неладное, мол, что-то у них, то есть у вас, в доме происходит.

– А, всё равно ничего бы не было! – сказал Гриша.

– Ага, ничего! – возразил Василий. – Как полыхнуло бы, вот тебе и пожар!

– Ладно, всё обошлось, и то хорошо, – вставил своё слово Антошка.

На этом разговор о кухонном происшествии закончился, Василий забросил свою удочку, и рыбалка возобновилась.