Пасынки богов

Как-то раз, когда я закончил рассказывать задание по истории, он говорит:

– Продолжай дальше.

– Следующий параграф?

– Ну да, следующий. Зачем спрашиваешь? Ты же знаешь, что я имею в виду.

Остальные четверо учеников нашего класса только хлопали глазёнками, не понимая, о чём речь.

После уроков директор пригласил меня в свой кабинет, налил в стаканы – мне и себе – чаю, поставил передо мной блюдце с конфетами и сказал:

– Давай, Максим, почаёвничаем да поговорим.

А я уже знал содержание предстоявшего разговора. Он должен был пойти о моём даре улавливать суть мыслительных процессов людей. И проникать в содержание книг, не открывая страниц. Потому как в тот момент опять словно прочитал, о чём думает директор. Но немножко ошибся. Прочитал, да только не всё.

– Давно это у тебя? – спросил Геннадий Тихонович.

– Что именно? – переспросил я.

– Способность угадывать мысли людей. И дословно знать тексты учебников – не заглядывая в сами тексты.

Я сказал когда. «Это» началось примерно спустя шестьдесят дней после злополучного «приземления» с обрыва Хромушкиной горы. Однако о причине, давшей импульс появлению необычного свойства, промолчал.

– Ещё что можешь? – снова спросил директор.

– В смысле?

– В смысле проявления сверхъестественных качеств, недоступных обычным людям.

– Могу наперёд знать, что случится в скором времени. Не всегда и не про всё, но кое-что знаю точно.

– Ну да, ты уже говорил, что нашу школу закроют, – сказал Геннадий Тихонович, не отводя от меня проницательного взгляда. – Но закрытие это вполне понятное – учеников-то в селе раз-два и обчёлся, а в ближайшие годы и того меньше будет.

– А вы переедете на жительство в Ольмаполь!

Хозяин кабинета удивлённо вскинул брови.

– И что мне предстоит делать там?

– Вот этого пока не могу сказать, не знаю, – ответил я, хотя отчётливо увидел, в каком неблагополучии окажется мой собеседник в довольно-таки скором времени.

– Или не хочешь говорить?

– Просто не знаю, – более твёрдо сказал я, покривив душой. Лицо моё запылало от прилившей крови.

– Не хочешь говорить, не надо. Только вот что посоветую тебе, Максим. Времена нынче, сам видишь, какие смутные настали. И народ сейчас пошёл о-ёй! Много среди него не совсем нравственно устойчивых и корыстных людишек повылазило. Ты осторожней будь с ясновиденскими высказываниями-то. При себе их держи, не надо рассказывать о своём даре кому попало. А то можно большую беду на себя накликать.

Почти то же самое, чуть ли не слово в слово, говорил и мой отец.

– В общем, имей в виду, – наставлял Геннадий Тихонович, – что язычок лучше держать на привязи. Понял?

– Да.

– Ну а раз «да», то вернёмся к твоим необычным качествам. На что ещё ты способен?

– Не знаю.

– Гм, опять «не знаю»! А что ты можешь сказать о здоровье окружающих тебя людей?

– Не думал об этом.

– А ты подумай.

– Хорошо.

Думал я не больше полминуты. И выдал:

– У вас проблема с поджелудочной железой.

– Есть такое дело. Но как ты узнал?

– После того как вы упомянули слово «здоровье», о вашей поджелудочной железе я словно вычитал – в пространстве, окружающем вашу голову, в каком-то подобии эфирного облачка. А потом увидел и саму эту штуковину у вас в животе. Она на скобочку этакую похожа. В отличие от остальных органов, поджелудочная железа ваша излучает немножко другую энергию, более низкочастотную, что ли. И ещё она тусклее, мертвенней выглядит.

При этих моих словах Геннадий Тихонович заметно опечалился и с натянутой улыбкой сказал:

– У меня действительно неважно со здоровьем. Прежде всего с поджелудочной. И если совсем откровенно, лучше мне не становится, а скорее наоборот. Всё это наводит на не очень весёлые размышления.

Вспомнилось, как он выпивал с моим отцом. Эх, не надо было ему тогда прикладываться к бутылочке. И вообще лучше держаться от алкоголя подальше.

– Теперь скажи, любезный друг мой, можно ли от этой напасти избавиться? – спросил директор. Он снова попытался улыбнуться, но лишь исказился лицом. – Имею в виду проблему со «скобочкой», как ты говоришь.

– А давайте попробуем что-нибудь сделать, – сказал я, чувствуя, как пучок тусклой энергии в животе больного словно просится в мою ладонь. – Сядьте так, чтобы к вам можно было удобно подойти.

Обогнув стол, я приблизился к «пациенту» и лёгким движением руки как бы закрутил болезненный энергетический пучочек, исходивший из его живота, в подобие узелка. Затем без какого-либо усилия отделил его от источника излучения, то есть от поражённой железы, вырвал корень болезни и отбросил его в сторону, где он медленно растворился в комнатном воздушном пространстве. А в заключение округлым движением ладони всё ещё остававшиеся энергетические неровности заровнял.

– Теперь вы здоровы, – авторитетно объявил я директору, не задумываясь над значением своих слов. – Но от алкогольных напитков лучше воздерживаться. Хотя бы некоторое время.

– Мой эскулап уверен, что я выздоровел? – на лице пациента проявился нескрываемый скепсис. – Мнится мне, что ты говоришь это, чтобы только успокоить меня.

– Абсолютно уверен. Не сомневайтесь.

– Если так, то я уже сегодня почувствую всю степень оздоровления, – сказал Геннадий Тихонович, не спуская с меня острого взгляда. – Однако, Максимка, практикой такой тебе пока нельзя заниматься. Вот вырастешь, тогда видно будет.

– Какой практикой?

– Лечить людей подобным образом, с использованием собственных энергетических возможностей.

– Почему?