Были-не-были

Каково же было мое удивление, когда старик разжал свой левый кулак, а в нем оказался глаз, который взглянул на меня так, что сразу стало ясно, что ОН меня видит.

«Вот что значит – самосущий и благой»,– единственное, что пришло мне в голову. А еще я подумал, не нюхал ли кокаин Чуковский, когда писал своего Мойдодыра. Возникло непреодолимое желание ухватить старика, самого Господа Бога, за бороду. Чтобы на деле осуществить известную в узких кругах поговорку.

Но тут все испортили голуби. И не один и белый, как нам обещает иконография, а целая стая. Серых. О таких говорят: «Рожденный гадить может лишь летать».

Бог своей правой рукой отщипнул от краюхи здоровенный кусок хлеба и принялся его крошить и швырять крошки прямо перед собой. И тут я почувствовал, как глумятся надо мной эти крылатые твари. Организованным сералем рванувшие на корм.

Облако из птиц накрыло старика, а когда налетевший порыв ветра расшвырял их в разные стороны, перед моим взором предстала пустая скамейка. Вся в птичьем помете. И одинокая бутылка вина, не тронутая голубями.

«Свезло, так свезло, однако»,– подумал я, примеряясь к беспризорному напитку. И тут, словно услышав мои мысли, старуха самой домашней наружности торопливо пересекла бульвар. И экспроприировала в свою пользу напиток Ветхого и Нового Заветов.

Мне ничего не оставалось, как с пустыми руками удалиться восвояси, удивляясь увиденному:

«Хотел Бога схватить за бороду, а на самом деле черта ухватил за срамные волоса. Однако».

И так бывает.

Выбор

В доме было холодно и жарко. На улице стояла оглушительная тишина. Стол ломился от пустого изобилия. Было так светло, что ничего на видно. Хотелось идти и сидеть. На душе радостно и горько: так горько, что обхохочешься; так радостно, что сразу в петлю. Жизнь текла и стояла. Ничего на происходило и все менялось. Искренность или ложь, что выбрать? Не поймешь, а надо. А есть ли выбор?

Гвоздь

Странное дело, но такое ощущение, что при рождении каждому нашему человеку ржавый гвоздь в голову забивают. Прямо в роддоме: чтобы он жил и ни о чем потом не думал, покуда гвоздь в мозгу ржавеет. При этом случаются исключения, можно сказать недоразумения, которые и приводят к появлению всякой нежелательной интеллигенции в нашем народе. Возьмет, к примеру, врач-злодей и по недосмотру или просто из прихоти какой вобьет младенцу вместо обыкновенного оцинкованный гвоздь, вроде как желая ему жизнь его горемычную скрасить. А только он потом, бедолага, всю оставшуюся жизнь живет и мучается. И, что характерно, у интеллигентов от этого все идет в раскоряку и супротив народу. А все потому, что гвоздь этот оцинкованный: он фонит, зараза, как самая настоящая антенна, принимая наводящие сигналы из-за рубежа, и заставляет все время сомневаться в правильности существования и устройства нашего государства. Вместо того, чтобы как все, с обыкновенными ржавыми гвоздями в голове – быдлячить и радио «Шансон» слушать. Жизни радоваться.

Герой нашего времени

Ее зовут Зося. Приметное имя в наше ничем не примечательное время. Бог обделил ее красотой и наделил бешенным темпераментом. Она не ходит, а пританцовывает. Не говорит, а декламирует. Не молчит, а держит паузу перед тем, как обрушить лавину слов.

Ее неуемная жажда жизни проявляется в том, что она постоянно организовывает поэтические вечера, на которых такие же, как она, блаженные похабы, скачут друг у друга по головам, а Зося распевает им песенки самого непристойного содержания, аккомпанируя себе на изрядно расстроенном игрушечном пианино, которое всегда возит за собой на веревочке.

Эти безобразия она гордо именует мистериями, утверждая, что вся наша жизнь одна сплошная мистерия. Мистерия Буфф. Со стороны это выглядит как самый настоящий шабаш всей городской нечести, но она именует свои вечера искусством. Так она и живет. Зося – королева бурлеска. Неизвестный герой нашего времени.

Гоголя решил послушать

Тут в одном ресторане решили народец к культурке приобщить. И стали транслировать рассказы Гоголя. Через динамики. В туалете! Зайдешь, понимаешь, просто нужду справить, а тебе проникновенным таким голоском «Вечера на хуторе близ Диканьки» читают. Под аккомпанемент спускаемой воды. По случаю как-то после нововведения двое приятелей с разницей в несколько минут посетили такой вот уголок духовного растленья по малой нужде: первый закрылся в кабинке, а второй, что позже зашел и не подозревал, что он здесь не один, пристроился к писсуару. Смотрит в потолок, бодро так журчит и слушает, как ему бессмертную прозу читают. И тут у него за спиной неожиданно открывается дверь и первый, тот что был в кабинке, громко так и укоризненно в спину второму бросает: «Что, Гоголя решил послушать?» У бедняги, что мочился, от испуга сердечный приступ случился. На скорой увезли. Не откачали. На его могиле приятель, что так неудачно пошутил, заказал эпитафию из Гоголя: «Обращаться со словами нужно честно». А в туалете после этого случая Гоголя на мазурку заменили. Чтоб от греха подальше.

Голова

С детства шла молва, что у него светлая голова. Родители души в нем не чаяли, всем его как чудо природы показывали. Отец и мать евреи, и над сыном просто благоговели. Сначала субботы, потом кашрут, а закончилось все синагогой, танахом, торой и погружением с головой в талмуд. В свои 20-ть лет он приобрел репутацию цадика и эмигрировал в Израиль, где занялся изучением Каббалы.

Следующие тридцать лет своей жизни он угробил на древо сефиротов и изучение 22 букв еврейского алфавита, заработал кучу денег, семью и геморрой, а закончил жизнь фонарным столбом. Накануне своего головокружительного жизненного финала он праздновал еврейский новый год в тесном семейном кругу и подали на праздничный стол рыбьи головы, которые всех, кроме него, поразили своим отталкивающим видом.

Он этому не придал никакого значения, обдумывая тайну расшифровки имени Бога, а на следующее утро разбил голову вдребезги, врезавшись на велосипеде в фонарный столб. Злые языки сплетничали, что всему виной стали чертовы рыбьи головы, но никакое имя, даже если это имя самого Господа Бога, не стоит того, чтобы ради него терять свою голову.

Голос

Одна баба решила в Израиль податься. Просто так, без всяких видимых причин. Видите ли, голос ей был, который велел: «Все брось и беги. На Родину твоих предков».

И мужа, и сына, и родителей здесь оставила. Они-то с ней ехать не захотели, потому-что себя евреями не считали. И даже наоборот, всячески ее отговаривали. Но баба твердо стояла на своем. С мужем развелась, приняла гиюр. То бишь иудаизм.

Перед отъездом зашла к ней соседка и попросила долг ей вернуть. Ну, раз мол, уезжаешь, то хорошо бы расплатиться, а то как-то не по-человечески получается. И знаете, что ответила баба соседке?

А про долг, понимаешь, ей голос ничего не говорил.

Гостеприимство

В мутные 90-е звонит своему приятелю Леше один перспективный бизнесмен Гоша и просит: «Друг, приюти у себя людей на вечер. Для меня это очень важно. А я тебе за это хорошо заплачу. Сразу. Когда получится». Леша, человек сугубо советский, охотно согласился. После Ельцинских реформ он гол как сокол и любой повод кому-то услужить есть шанс от скуки. Суетится, едет на рынок. Покупает три килограмма свинины на все деньги и накрывает стол. Приезжают гости – 6 чеченцев. Серьезные такие люди. В сущности, абрэки. Он им скармливает сковороду жаркого и два чайника чая. Укладывает спать. Утром на завтрак доедаются остатки жареного мяса и, когда прощаются, Леша от чистого сердца, интересуется, понравилась ли им свининка? В ответ от абрэков ледяное молчание. И до сих пор Леша не понимает, почему Гоша ему не заплатил. Пропал вдруг, чертяка, и никто не знает, куда. Где-то и в чем-то, видимо, Гоша в своем бизнесе просчитался. А может, бес попутал. А Леша? Все ждет звонка от друга. Надеется, что все-же ему заплатят за оказанное гостеприимство.

Гражданин и паренек

Безымянный герой выходит на Красную площадь на полусогнутых от страха ногах и пытается закричать во весь голос, но выходит как-то неубедительно, почти шепотом и почему-то фальцетом:

«Я узнал правду о нашем правительстве. Оно не настоящее! Нами правят из-за границы, а главный враг сидит в Кремле. Слышите меня? Слышите?»

Проходящий мимо гражданин останавливается и с удивлением смотрит на героя.

«Вы слышали, что я кричал?»– вздрагивает от страха герой.

«А то, каждое слово,– подтверждает гражданин,– Только это каждый школьник знает. Чего ты так разоряешься? Не веришь? Давай докажу».

Он останавливает первого встречного паренька в одежде панка и интересуется:

«Что думаешь о нашем президенте?»

«Ты об этом лысом мудаке в Кремле?– сплевывает себе под ноги с презрением паренек,– Так он же вор беспонтовый. Задушил бы, суку, если бы мог».

И идет так себе дальше, как ни в чем не бывало.

«Ну что, убедился, что то, о чем ты кричал, и так всем известно. Так что иди отсюда домой. Набухайся и живи как все, делая вид, что все тебя устраивает».

Посрамленный герой уходит с Красной площади с низко поднятой головой.

А через час гражданин и паренек стоят по стойке смирно перед комендантом Кремля.

«Молодцы, товарищи офицеры. Пресекли попытку несанкционированного митинга. Убили надежду еще в одном человеке. Вовремя предотвратили, так сказать, рождение героя. Молодцы».

«Служим России»,– кричат во все горло гражданин и паренек.

Гримасы природы

Представьте, что вы наткнулись в лесу на оленя у водопоя. Наверняка это настроит вас на романтический лад, сразу вспомнится Бэмби и все такое: диснеевская белиберда. А если он еще и умрет прямо у вас на глазах, сделав свой последний глоток воды перед смертью, то это зрелище наверняка разобьет вам сердце. И вы невольно прослезитесь. Подумаете, небось, как же это трагично, черт побери, чего уж тут скрывать. Эдакая драма на природе. Сразу всякие философические мыслишки в голову полезут, типа вот он, круг жизни. И все такое. Но вот что удивительно. Тараканы, так же как и олени, перед смертью тоже приходят на водопой. Но это никого как-то не вдохновляет – зрелище мертвого таракана в кухонной раковине. Даже как-то наоборот. Вызывает брезгливость. Может потому, что у таракана нет ветвистых рогов и живет он с нами, а не в лесу. А ведь, по сути, это два явления одного порядка. Как говорится, перед смертью не напьешься и не надышишься. Что тут скажешь, гримасы природы.

Дар небес

У него была плотная фигура, почти квадратная. Крупная кудлатая голова с уютным лицом и большой рот с мясистыми губами. Выглядел он как заправский Балда из сказки Пушкина. Эдакий ушлый мужичок с двойным дном: то ли святой, то ли душегуб, а может и то и другое одновременно.

Движения плавные, речь неспешная. А голос?! А голос обволакивающий, теплый и завораживающий. Одним словом, чарующий. Настоящий голос сказочника. Как когда-то в детстве, в Радионяне, когда по радио начинало звучать: «А сейчас, дружок, я расскажу тебе сказку».