Проклятия по контракту

– Откуда у тебя телефон этой Алины?

– Я взял все телефоны, и её, и экспедитора, и бухгалтера…

– Но её телефон лежит у тебя в боковом карманчике, прямо у сердца!.. Ты не думай, я не ревную. Просто мне интересно, почему у всех молодых свидетельниц ты берёшь номера телефонов!

Она ревновала его с первого же дня их совместной жизни, к соседкам, к сотрудницам, к жёнам его друзей.

– Почему ты каждой так призывно улыбаешься?

– У меня с детства такая улыбка, – оправдывался он. – Ну, хочешь, я буду им корчить рожи и высовывать язык?

– Ни в коем случае! Они сочтут это за сексуальный призыв!

Он называл её Отелло Мавровна, она обижалась, он просил прощение, целовал, обнимал, уносил в спальню и, веками проверенным способом, доказывал ей свою любовь. После этого она успокаивалась, но не надолго. Она не забыла, каким он был до женитьбы: гуляка и бабник, весёлый, шумный, непредсказуемый, как мальчишник. Она помнила его фирменную флягу, всегда наполненную коньяком, его романы и похождения, о которых по Управлению ходили легенды… И в то же время она не могла не видеть, что после смерти матери и начала их совместной жизни он очень изменился: бросил пить, на её глазах сжёг записную книжку с телефонными номера всех прежних любовниц, и даже выбросил свою любимую флягу… Она радовалась этому, ценила, старалась не ревновать, очень старалась, но ничего не могла с собой поделать: памятуя его прежний образ жизни, в каждой женщине, с которой они общались, она видела его потенциальную любовницу.

Чтобы погасить эту новую вспышку, он предложил.

– Хочешь – позвони сама.

– И позвоню.

Борис включил громкую связь, набрал номер и протянул ей мобильник. Раздался томный голос Алины:

– Алло!.. Я вся внимание.

– Говорит помощник майора Пахомова, старший лейтенант Валежко, – холодно и официально представилась Тина. – Майор поручил мне выяснить, подтверждаете ли вы, что первого июля сего года, после семи вечера находились в квартире гражданина Кононова?

– Подтверждаю. Я и сейчас здесь нахожусь. Простите, что разговариваю с вами лёжа.

Не отреагировав на эту дерзость, Тина продолжила тем же «официальным» голосом:

– Мы вас завтра пригласим, и вы подпишете эти показания.

– Ваш майор такая душка, что я откликнусь на любые его приглашения.

Тина в сердцах отключила мобильник.

– Какая наглая баба!.. Ты её, конечно, охмурял, как мог, поэтому она и позволяет себе так разговаривать!

Всю дорогу до дома она сидела, насупившись, не реагируя на его попытки восстановить мир. Пришлось ему и в эту ночь опять доказывать, что она не права. Когда они, наконец, уснули, раздался звонок: Борису сообщили, что бизнесмен Владимир Кононов попал под машину, подозревается покушение.

Когда они в восемь утра примчались в больницу, к Кононову их не пустили: он лежал в реанимации, без сознания – обе ноги были буквально раздавлены колёсами. В холле на стуле сидела заплаканная женщина.

– Его жена, – сообщил врач, – тоже пыталась к нему прорваться.

Борис и Тина направились к ней.

Женщина была ещё достаточно молодой, высокой и очень толстой. Огромные груди, как два тяжёлых арбуза, тянули плечи к земле и делали её сутулой. Жирные бока распирали блузку и свешивались через пояс, как тесто, вылезшее из кастрюли. Они попытались с ней заговорить, но она не отвечала – глядя в пол, раскачивалась, как раввин на молитве, и что-то всё время приговаривала. Они прислушались к её бормотанию и разобрали: «Это я, я виновата… Но я так не хотела… Я не думала…». И снова: «Это я виновата, я…»

– Любопытное заявление, – отметил Борис, – но сейчас с ней пытаться говорить бессмысленно.

– Приходите позже, – посоветовал врач, – мы постараемся привести её в нормальное состояние. Да может, и он в сознание придёт.

Когда вышли из больницы, Борис сообщил:

– Лукоперец вызывает на десять утра. Ещё есть время – давай заедем к соседу Кононова: мне сообщили, что он последний, кто видел его машину.

У входа в подъезд высотного элитного дома стояла толпа парней в модных рванных джинсах, патлатых и шумных. Они читали друг другу стихи и громко их обсуждали. Пахомов сквозь дверное стекло показал охраннику своё удостоверение, и тот впустил их вовнутрь.

– Нам нужен Аскольд Крымский.

– Четвёртый этаж, двенадцатая квартира, – сообщил охранник и с надеждой спросил. – Неужели вы, наконец, его арестуете?

– Почему его надо арестовывать? – удивлённо спросила Тина.

– А вы его песни слышали?.. Нет?.. То-то!.. Он называет себя композитором-песенником, а я считаю, что он композитор-убийца!..

– За что вы его так?

– Он же калечит вкус молодёжи… Вот, видите… – Охранник кивнул в сторону толпы у входа. – Они все к нему.