Проклятия по контракту

– А вас что здесь держало?.. Ведь вы, при ваших вышеперечисленных достоинствах, могли более интересную работу найти… В модельном агентстве, например.

– Опоздала. Туда надо было лет в семнадцать пробиваться. А мне уже двадцать шесть, а женщина – товар скоропортящийся… Нет, мужиков я ещё привлекаю, но надо и на себя рассчитывать, хочу стабильности, мне дочь растить. Вот Бурляев и обещал мне место в своей гостинице, когда построят… Администратором, даже главным, а это уже путь в директоры. Интересно, престижно… А какой выбор среди постояльцев!..

– Хороша стерва! – подумал Борис, невольно снова бросая взгляд на её роскошные ноги. – Встретил бы я тебя чуть раньше!

– Даже и не мечтайте! – предупредила она, легко прочитав его мысли. – Вы же приехали не на джипе…

…Третьим в кабинет вошёл, вернее, вкатился экспедитор, толстенький, кругленький, похожий на маленького бегемотика. Представился:

– Радов, Павел Павлович, можно просто: Пал Палыч.

Борис пригласил его сесть. Пододвинул к нему пачку сигарет и зажигалку.

– Давно здесь работаете?

– Чуть больше года.

– А фирма сколько существует?

– Лет пять.

– Кто до вас был на этом месте?

– А никто. Объём работ не такой уж большой – Бурляев сам прекрасно справлялся. Он эту должность для меня придумал.

– Чего вдруг такая благотворительность?

– Одноклассники мы, за одной партой сидели. Потом жизнь разбросала. Отец – кадровый военный, он меня без мамы растил, его в Якутию перевели, ну, и я с ним.

– Чем же вы там занимались?

– Сперва в Сельхозакадемию поступил, но больше года не выдержал, бросил. Потом в строительном техникуме поучился, тоже бросил, понял, что не моё… Отец меня при казарме устроил, завхозом… Пару лет поработал, потом женился, потом развёлся… Недвижимостью занимался… Пушнину скупал для аукционов… Нормально жил. Отцу квартиру трёхкомнатную дали, он – полковник, обеспеченный человек, ну, и я при нём.

– Чего ж уехали?

– Во-первых, отец умер, а во-вторых, надоело струёй звенеть.

– Не понял. Что это значит?

– Когда мороз за пятьдесят и писаешь на улице – струя замерзает… Пытался отца спасти, лучших специалистов приводил, врачи от меня вторую зарплату имели, медсестёр конфетами закармливал… А!.. – Он горестно махнул рукой. – Не возражаете, если я закурю? – Достал из пачки сигарету, прикурил от зажигалки, затянулся. – После смерти отца квартиру продал, собрал манатки и в Москву. Снял комнатёнку, пытался устроиться, а тут кризис, всех увольняют… За год все денежки проел, за комнату платить нечем было… На счастье Витальку встретил, он пообещал помочь, но, видно, никуда не смог меня пристроить – вот и взял к себе.

– Вижу, он, и вправду, классный мужик. Как вы думаете, почему же в него стреляли?

– Наивный вопрос! Вокруг столько отморозков – решили порезвиться.

– Нет, это были неслучайные выстрелы… Пал Палыч, вы встречались со всеми поставщиками и производителями работ – кто-нибудь на него имел зуб?..

Ругался, угрожал?..

– Наоборот! Его все уважали, даже любили. Всегда приветы передавали, сувениры… Я редко встречал такое единодушное восприятие человека. Обычно ведь как? Завидуют, злословят… А про него ни-ни! Знаете, что в нём больше всего подкупало, помимо доброты и порядочности?.. Чувство собственного достоинства!.. Сегодня это такое редкое и такое дорогое качество! Ведь чувство собственного достоинства каждого гражданина – это суммарное чувство достоинства всей страны. Как нам этого сегодня не хватает! Поэтому и катимся в тартарары!.. Убиваем, воруем, обманываем друг друга… Россия постепенно превращается в полигон Сатаны!..

– Пал Палыч, – прервал его Борис, – чувствую, что это у вас наболевшее, я буду рад продолжить эту тему, но не сейчас…

– Простите, занесло.

– Не страшно. Последний вопрос: как вы думаете, кому может быть выгодно прервать деятельность Бурляева?

– Да никому!.. Компаньонов у него нет. Всё переписано на жену Марусю, это всем известно. Других наследников тоже нет…. – Радов растерянно развёл руками. – Ума не приложу.

– Вам знакома такая личность: Владимир Кононов?

– Да. Он владеет цементным заводом и лесопилкой… Мы у него стройматериалы покупали… Вы полагаете, он рассчитывал, что если убрать Бурляева, Маруся продаст ему фирму?..

– Нет, нет! Я пока никого не подозреваю – просто выясняю круг общения Бурляева. – Пахомов поднялся и протянул Радову визитку с номером своего телефона. – Если вдруг что-то вспомните, узнаете – позвоните, ладно?

– Непременно… Единственное, что знаю точно: если придёт новый хозяин, меня отсюда выпрут. – Он тоже встал. – Рад буду помочь. А вы уж, пожалуйста, припугните врачей, чтоб они к Витальке внимательно отнеслись. А то ведь наши больницы – это проходные на кладбище!

Назавтра Пахомов вкратце рассказал Тине о своём визите в офис Бурляева, а она дала ему полный отчёт о четверых владельцах шомпольных ружей. Два первых полностью выпали из подозрений: один уже неделю находится в Самаре, в командировке, второй – после инсульта, из дома не выходит, передвигается с помощью ходунков. Третий – молодожён, за день до преступления у него была свадьба, вряд ли он на следующую ночь покинул бы молодую жену, но это ещё надо проверить. А вот четвёртый, некто Рыбин, очень подозрителен. И Тина подробно рассказала всё, что ей удалось разведать.

Матвей Рыбин родился на Кубани, в станице Кореновская, работал счетоводом, любил охотиться на зайцев, на белок, на лисиц, выделывал шкурки, продавал, подрабатывал. Там же познакомился с приезжей студенткой Варей из Московского института физкультуры, влюбился, рванул за ней в подмосковный городок Истру, где она жила, сделал предложение, там же сыграли свадьбу. Домой он уже не вернулся – остался в Подмосковье.

Жили они в старом доме, в коммуналке, в комнате, оставшейся Варе после трагической гибели её родителей в автокатастрофе. Вся комната была заставлена чучелами лисиц, белок, зайцев и даже двух волков – охотничьи трофеи Матвея.

Прожил Матвей Рыбин с женой много лет. Хотя детей не было (Варвара ещё в институте упала со снаряда и что-то себе повредила «по женской линии»), но жили дружно, в согласии. Отсутствие своих детей компенсировали общением с чужими – оба работали в школе, Матвей завхозом, а Варя преподавателем физкультуры.

Перед выходом на пенсию они поднакопили деньжат и внесли их в строительный кооператив, оплатив однокомнатную квартиру с лоджией. Ждали несколько лет, сменялись председатели кооператива, прорабы, строительство то останавливалось, то снова продолжалось, и, наконец, дом был сдан приёмной комиссии.

Их квартира была на последнем этаже. Только вселились, пошёл дождь, на потолке и на стенах появились мокрые пятна – протекала крыша. Капало на паркет, на шкаф, на сервант.

Варя от огорчения расплакалась, а Матвей побежал искать прораба. Поймал его на соседней улице. Но тот даже не стал оправдываться, а наоборот, издевательски посмеялся:

– Раньше надо было смотреть, пока все денежки не выложили. А теперь, когда приёмный акт подписан, можете только свистеть на своей лоджии или подавать в суд. Но решение получите не раньше, чем через год, а за это время всю квартиру зальёт, ремонт дорого обойдётся – лучше сами, потихоньку, приведите крышу в порядок… Но я бы оставил так: лето сейчас жаркое, воды много надо, а тут бесплатно течёт, свежо, приятно!..

Захохотал и пошел дальше. Матвей остался с открытым ртом, оглушённый его наглостью. Потом горячая казацкая кровь ударила в голову, он вернулся домой, схватил свою старую охотничью двустволку, зарядил её солью и выскочил на улицу. Прораб стоял уже у подъезда и пытался утихомирить какую-то возмущённую блондинку, тоже из новосёлов. Матвей прицелился и бабахнул ему в зад из обоих стволов. Прораб взвыл, схватился за ягодицы и запрыгал на месте.

– Можешь подавать в суд, – спокойно сказал Рыбин, – но решение получишь не раньше, чем через год. Лучше почини крышу. Иначе каждый день будешь получать такой же заряд в это же место – я тебе из задницы форшмак сделаю.

– А я свидетельницей не пойду, – предупредила блондинка подсоленного прораба, – так вам и надо: у нас в гостиной все паркетины дыбом стоят!

Отмочив зад в ванной, которую Матвей ему великодушно предоставил, прораб убежал с угрозами, но назавтра, чуть-свет, явился с двумя рабочими и перестелил крышу не только над их квартирой, но и над всеми соседними. Матвей был удовлетворён и, в знак амнистии, налил всем по фужеру самогона. Потом предложил закусить солёным огурчиком, но при слове «солёный» прораб рванулся к выходу и удрал.

Молва разнесла эту историю по всему дому, а потом и по городу. Над прорабом смеялись, а Рыбина хлопали по плечам, жали руки и угощали пивом. К нему стали обращаться за помощью уже и с других улиц, а потом и из соседних городов. И там, где царила несправедливость, звучали выстрелы старой двустволки, просаливались седалища, и справедливость восстанавливалась. Слава новоявленного народного мстителя росла и крепла. Первое время он работал в одиночку. Потом появились соратники-пенсионеры, и они открыли фирму с ограниченной ответственностью, которую назвали «Солёные полушария». А у Матвея появилась кличка: Рыбин Гуд…

– Умница! – похвалил Тину Борис. – Интересный тип. А милиция его не трогает?

– Он ведь наказывает только подонков, а они молчат, боятся огласки. А если пожалуются, на его защиту весь город встанет!.. У меня в Истре родственница, я ей позвонила, только назвала фамилию Рыбин – она мне сразу всё и выложила и даже его фото из газеты по интернету сбросила: он у них там – живая легенда.

– Значит, так: не откладывая, прыгаем в машину и мчимся знакомиться с Рыбин Гудом. А по дороге, на Ленинградском, заглянем к Кононову, это поставщик Бурляева, я с ним договорился о встрече. Он дал мне ориентир: рядом с его подъездом – кафе «Незабудка», съедим там по шницелю и едем дальше.