Проклятия по контракту

– Он, он!.. Впрочем, какая разница. Но согласись, девка классная?

– Соглашаюсь.

Борис поднялся.

– Погоди! – Кононов подбежал к бару, вытащил бутылку «Хеннесси». – А на посошок?

– Я за рулём, и мне ещё далеко ехать.

– Какой-то ты скучный стал после женитьбы! Но ничего, это постепенно проходит… – Плеснул себе в фужер, выпил. – Когда будешь докладывать обо мне своему начальству, объясни им, что я – не убийца, я – блядун… Повторяю: если возникнет потребность, можешь всегда рассчитывать на эту хату.

– Надеюсь, в ближайшие годы не возникнет. – Не зарекайся!

У входа в кафе стоял огромный охранник-вышибала с «фирменно» выбритой головой. Очевидно, хозяева требовали, чтобы он встречал посетителей приветливо, но для него это было тяжкой обязанностью: при виде Пахомова он оскалил зубы в какой-то пугающей гримасе, которая должна была изображать улыбку. «После такой улыбки надо сразу отстреливаться», – подумал Борис. Он вспомнил последнего, виденного им, бородатого швейцара в ресторане «Прага», который за десять метров распахивал дверь перед каждым посетителем и с поклоном приглашал его войти. Куда они все подевались, не передав своего опыта молодому поколению?.. Уйду на пенсию, открою школу швейцаров, – решил Борис.

Зайдя во внутрь, он подсел к Тине, хлебнул из её фужера глоток сока и пересказал ей беседу с Кононовым.

– Думаю, он не врёт, но проверить не мешает. – Огляделся. Заметив, что все окна с решётками, прокомментировал. – В это кафе надо приходить с напильником.

Было только шесть часов, очевидно, постоянные посетители ещё не прибыли. В углу за тремя сдвинутыми столиками шумела компания подростков, отмечая день рождения своего сотоварища, худенького, взъерошенного очкарика. Один из них, самый активный, приставал к официанту, чтобы тот поставил принесенный ими диск. Тому надоело, и он согласился. Зазвучал реп, под который компания ринулась танцевать. Сквозь грохот музыки доносились слова:

Когда ты со мной,
Не надо слов!..
Ты хотела,
И я готов!..

– Потрясающая поэзия! – отметила Тина.

– Очевидно, эта песня посвящена первой эрекции именинника, – объяснил Борис.

Тина расхохоталась. Потом поднялась.

– Пойдём отсюда – здесь так неуютно.

– Согласен. В этом кафе нужен не вышибала, а вшибала.

В квартире Рыбина на звонок никто не отозвался.

– Подождём, – предложил Борис. – У дома скверик, посидим на скамейке, попьём кофе – в термосе ещё осталось.

Только они присели на скамейку, к дому подкатил старенький, дребезжащий автомобиль, из которого вышел Рыбин – они узнали его по фотографии в газете, полученной от Тининой родственницы. Ему было уже лет за шестьдесят, но он ещё был строен, подтянут, с пружинистой походкой, нос с горбинкой, седые пряди, спадающие на лоб – он, и в правду, напоминал Робин Гуда, только уже на пенсии. К нему бросилась поджидавшая его маленькая старушка и пыталась всучить ему что-то в целлофановом пакете. Он досадливо отмахивался.

Борис и Тина направились им навстречу.

– Вы – Матвей Рыбин?

– Так точно. Чем могу служить?

– Один вопрос: где вы были позавчера, в понедельник, в восемь вечера?

– А в чём дело?

Тина предъявила ему удостоверение.

– Расследуем преступление.

– А, вот вы о чём… – Рыбин хмыкнул. – Если вы называете это преступлением, то я готов его повторить.

– Так это и было позавчера, вечером, – вмешалась старушка.

– Что было? – одновременно спросили Тина и Борис.

– Анна, прекрати! – одёрнул её Рыбин.

– Нет, нет, пожалуйста, продолжайте. – И Тина пояснила Рыбину. – Это важно и для нас, и для вас.

– Я это до смертушки буду помнить!

И старушка, довольная, что ей предоставили трибуну, начала подробно рассказывать.

Живёт она в соседнем доме, растит Алёнку, внучкусироту. Позавчера, под вечер, прибежала к Рыбину: «Помоги! Девке всего шестнадцать, а он пристаёт, грозит с работы уволить, если не согласится». Кругом кризис, в городе безработица, время трудное, потерять работу – беда! Он – это Рустам, хозяин магазина, внучку продавщицей взял на время каникул, хоть с продуктами полегчало.

Услышав эту жалобу, Рыбин набил ружьё солью и направился в магазин. Хозяин стоял на табуретке и снимал что-то с верхней полки. Матвей почти в упор всадил оба заряда в уже пристрелянные места. Рустам подскочил вместе с табуреткой…

Завершив свой рассказ, старушка рассмеялась:

– Он до ночи в тазике с водой просидел, пока соль растворялась… А Матвеюшке за его деятельность орден бы вручить надо!

– Да прекрати ты, Анна!..

– А чего прекращать-то? Ты людям помогаешь больше, чем и милиция, и полиция, и все нашенские балабольщики… – Она снова попыталась всучить ему пакет. Пояснила. – Я на балконе курочек держу, яйца свеженькие, таких в магазине не купишь… Рыбин снова отвёл её руку.

– Анна, я же просил!

– В какое время это произошло? Если можно, поточнее, – попросил Борис.

– Аккурат часов в семь с половиною – он всегда в это время магазин закрывает.

Борис и Тина переглянулись: более «железного» алиби не придумаешь.

В этот момент к ним подскочил толстый, черноусый мужчина, похожий на ещё не поседевшего телеведущего Леонида Якубовича.

– Это он самый и есть, Рустам, – шепнула старушка.

– Мэне сообщили, что ви из московской мылиции? – спросил он с сильным акцентом.

– Можно и так сказать.

– Ви очэн воврэмя!.. Я сам собирался к вам прыехать – здэшний мылиция своих покрывает. А этот бандит, этот террорист, как это било сказано в одын популярный кынофылм, «вооружён и очэн опасэн»!.. Я трэбую его беспредэльно наказать!