Дитя раздора

– Умница, девочка!– похвалила она себя.– Как красиво оставила с носом этих инквизиторов!

– Действительно эффектно!– мужской голос позади заставил ее вздрогнуть. На крыше дома из-за дымохода выглянул крепкий мужчина средних лет, крепко сбитый и коротко стриженный. Его лицо не имело никаких отличительных черт, словно маска ежедневно надеваемая им перед выходом в люди. Вот встретишь такого на улице и никогда не вспомнишь, не опишешь. Таких Алаида боялась. Ходила легенда, что безликих набирали в Инквизицию, что они считались элитным и очень опасным подразделением престола.

– Велика ли гордость для такой ведьмы, как вы, обмануть младших инквизиторов?!– то ли спросил, то ли просто заключил неизвестный.– Они по сути еще стажеры…Только из семинарии.

– А вам не стыдно посылать их ловить меня?– вопросом на вопрос ответила Шпиц, отчаянно придумывая выход из сложившейся ситуации. Она оказалась в капкане. Сил на второе превращение уже не было. Безликий ее переиграл, прекрасно знал об этом и играл на нервах, словно кошка с мышкой.

– Мы давно не виделись! Нам было интересно в каком состоянии вы вернулись из путешествия по междумирью…– улыбнулся инквизитор, и от его улыбки мурашки побежали по телу. Настолько холодного, острого, пронзительного взгляда ведьма в своей жизни еще не встречала. Он прожигал насквозь, выворачивая душу наизнанку. Алаида подозревала, что этот безликий работал раньше в судебной “тройке”, заставляя перед смертью ведьм еще и сгорать от страха перед ним, наслаждаясь их мучениями.– В конце концов они могли бы и победить вас, если бы знали, что вы способны к трансформации.

– И вам не жалко было пожертвовать жизнью одного из них?– ведьма тянула время, пятилась к парапету, ища выход, но из тупика, в который волей обстоятельств она сама себя загнала, выхода не было.

– Остаются сильнейшие! Слышали про теорию естественного отбора?– Безликий испытывал моральное наслаждение, видя панику колдуньи, потому и не торопил события.

– Жестоко!

– Зато справедливо! У нас нет такого, как в людском мире, когда твое будущее определяют деньги или положения родителей. Либо ты сильный и способный вести войну во имя Христа инквизитор, либо ты труп.

– Чего вы хотите?– Алаиду слегка потряхивала. Нервная дрожь бродила по телу, не оставляя ни на секунду. Она очень надеялась, что это было не состояние паники.

– Действительно, что-то мы заговорились!– улыбнулся Безликий, делая шаг вперед, но Алаида отскочила в сторону, стараясь держать дистанцию.– Вы мудрая женщина и сами, наверное, все уже прекрасно поняли. Именем Святой Инквизиции вы обвиняетесь в нарушении договора о человековредительстве. До суда приговариваетесь к содержанию под стражей. Приговор зачитал старший инквизитор Парасюк.

– Какое челевековредительство?– попыталась включить дурочку ведьма.

– Агрида Валерьевна являлась членом Харьковского Ковена ведьм ?– быстро спросил мужчина. Краем глаза колдунья заметила, как он что-то сжал в руке. Отвлекает внимание, заговаривает зубы, чтобы неожиданно напасть. Решила она. Бить надо первой.

– Да!– ее бросок был смертельным, смертельным для обычного смертного, даже для средненького инквизитора, но не для Безликого. Он буквально растворился в воздухе, снова оказавшись у нее за спиной, удар когтей Алаиды разрезал воздух, пройдя в пустую. И в тот же миг, что-то горячее набросили на нее. Серебряная сеть, запоздало поняла она. Он держал в кулаке серебряную сеть. Острая боль, словно ее прижгли одновременно сотнями миллионов огней, прошила тело. Она выгнулась дугой и отчаянно закричала, судорожно подергиваясь под серебристым покрывалом. Сила начала уходить, проваливаясь куда-то в глубины первых этажей ДержПрома. Перед глазами появился голубенький ручеек, утекающий вдаль. Алаида жалко всхлипнула от боли и обиды. Парасюк стоял над ней и с интересом ее рассматривал. На крыше появились двое младших инквизиторов. В их руках переливались опаловые кандалы, предохраняющие ведьм от того, чтобы заново набрать силу.

– Круто вы ее, пан Старший Инквизитор!– польстил своему начальнику один из стажеров, защелкивая кандалы на тонких лодыжках Алаиды.

– А ножки-то! Ножки какие для трехсотлетней бабки!– похвалил второй.

– Хватит болтать!– гневно прервал их Парасюк.– займитесь лучше делом…

Его не оставляло чувство, что выполняя приказ главы инквизиции об аресте Алаиды, он поступил в корне неправильно. Теперь их организация осталась один на один с набирающим силу Шарук Ханом, а последнего союзника они только что упекли под стражу.

Глава 5

Я замер с телефонной трубкой у уха под настойчивым и ничего не понимающем взглядом Светланы с тещей. Мы спокойно ужинали вчетвером, наслаждаясь спокойным семейным вечером, когда в нашей квартире раздался звонок Алаиды. В который уже раз я ощутил, как мой привычный мир оказался на грани того, чтобы снова перевернуться с ног на голову. Как будто мне не хватало всей этой истории с Дашкой.

– Что случилось, Саша?– спросила меня жена, понявшая и без слов все по моему лицу.

– У тебя стала такая физиономия, зятек, будто тебя только что нагадили в тарелку!– съязвила Эльвира Олеговна.

– Мам!

– Что, мам?! Я старалась, весь день стояла у плиты, чтобы его тонкую ранимую душу поэта порадовать, а он нос воротит! Дашка кашу ест с более счастливым выражением лица, чем он мой рис!

– Рис восхитителен, Эльвира Олеговна!– я встал из-за стола на балкон, ничуть не жалея, что похвалил стряпню тещи. В голове роились мысли, мешая одна другой. Возникало множество вопросов, и к сожалению, пока ни одного ответа. Что произошло под Чугуевым? Кого раскопала Агрида? И чем это грозит всему остальному миру? Судьба Алаиды меня почему-то не особо беспокоила. Ведьма девочка взрослая, сама справится, а если нет…

Сигарета быстро сгорела. В горле запершило, но я все же закурил еще одну. Никотин помогает мне в такие моменты сосредоточиться. Хотя курю я последнее время многовато.

– Любимка!– теплые нежные ладони Светланы коснулись моих плеч, обнимая меня сзади.

– Да, дорогая…

– Что-то случилось? Кто это звонил?– пришлось ей все рассказать, тем более от жены у меня секретов никогда не было, и она, желая того или нет, все равно участвовала в моих приключениях.

– И что ты собираешься делать?– голос Светланы звучал встревоженно и обеспокоенно.

– Надо ехать…– коротко бросил я, туша дотлевший до самого фильтра окурок.

– Куда? На ночь глядя в Чугуев? И вообще…

– Что?– спросил я, не пряча глаза.

– Может уже хватит? – а вот взгляд жены легонько вильнул в сторону. Ресницы захлопали, как крылья бабочки на ветру.

– Чего именно?

– Все этого! Магии …Волшебства…Неужели мы не можем жить, как нормальные люди?! Хотя бы месяцев шесть?– она слабо улыбнулась, чувствуя, как мгновенно вскипевший во мне гнев медленно затухает. Света знала, что злиться на нее я долго не могу и пользовалась этим.

– Что ты имеешь ввиду?

– А то, что ладно Мишка, он уже парень взрослый, сам захотел быть затянутым в эти чертовы игры, но Дарья?

– А что Дарья?

– Не включай дурака, Дворкин, тебе это не идет!– Светка отодвинулась от меня подальше и скрестила руки на груди,– все эти предложения о ученичестве! Сначала от Алаиды, потом от инквизиции. Знаешь, я не готова. Чтобы моего ребенка забрали либо в Ковен обучать варить лягушек и превращать тыкву в карету, либо в семинарию, чтобы рассказать, как ловить вампиров и прочую нечисть.

– И что ты предлагаешь?

– Я предлагаю снова жить нормальной жизнью без всякого чародейства и волшебства.

– Я…

– Что ты, Саш?! За минувший год мы четыре раза всей семьей были на волосок от смерти!– она повысила голос, сорвавшись на неприятный, почти истерический визг. Прохожие, идущие по улице под нашим балконом, нервно оглянулись.

– Добрый вечер!– буркнула она, чутко прислушивающейся к нашему разговору соседке тете Вале.

– Добрый вечер, Светочка!– медовым голосом проговорила та, делая вид, что именно в эту секунду ей просто жизненно необходимо подышать свежим воздухом.

– Бросить всех на произвол судьбы?– нахмурился я, в пылу ссоры мало обращая внимание на соседей.

– Кого? Очнись, Дворкин! Ты не супергерой, а обычный писатель! Если ты в очередной раз не спасешь мир от очередного апокалипсиса, то тебе никто и слова не скажет!

– Так нельзя!

– А рисковать жизнью дочери, моей, жизнью моей мамы можно?– возмутилась жена.