Высшая мера

– Не преувеличивай, дорогая,– улыбнулся Коноваленко, двигаясь на кухню,– у тебя так каждый раз на новом месте…

– Но…

– Ты лучше скажи, что у нас на ужин?– хмуро осмотрел пустой стол начальник управления НКВД.– Я жутко устал…

– Андрей…

– Ничего, как всегда…

– Андрей!

– Я, пожалуй, посплю пойду…

– Тебе плевать на меня?– возмутилась Валентина, перегородив дорогу своему мужу, направляющемуся в спальню.

– О чем ты?

– А о том, что я уже двенадцать лет бегаю за тобой из города в город, из района в район, а ты делаешь карьеру! Постоянно эти ведомственные дома, сменяющие одни другие, мы несёмся из одной республики в другую и обратно, даже не задерживаясь где-то больше года. И все это время я здесь одна, готовлю тебе поесть и жду…Я все время жду тебя вместе с этой атмосферой могильников, которая витает в этих съемных квартирах!

– По-моему, ты слишком перенервничала…

– Я одна! Слышишь! Одна! Тут не то, что перенервничаешь, тут впору с ума сойти!

– Валя…

– Что, Андрей? Когда ты звал меня замуж, то клялся, что никогда меня не оставишь, будешь заботится обо мне, а в итоге? В итоге наш сын растёт с бабушкой, я, как затворница торчу в квартире, а ты строишь карьеру…

– Я хочу, чтобы вы были счастливы,– вздохнул Коноваленко, понимая, что ссоры не избежать.

– Что-то у тебя не очень-то получается,– хмыкнула Валентина, уступив дорогу мужу в спальню. Так было всегда. Она злилась, ругалась, пыталась бороться, но в итоге карьера всегда побеждала. На глаза накатили слёзы. По щеке сбежала слезинка, потом еще одна и еще. Ей стало душно.

– Извини…– покачал головой Коноваленко, выйдя из кухни.

Что ей его извинения? Будто они могли что-то изменить? Что она видела за все время их долгого брака? Череду квартир? Редкие минуты счастья и внимания, когда родился Глеб?

Валентина вышла замуж первый раз в восемнадцать лет. Её избранником стал близкий друг семьи, который на тот момент показался ей довольно неплохим вариантом. В это время умер отец, ей нужно было на кого-то опереться, иметь опору…И что вышло из этого брака? Ничего…

Спустя пару лет она встретила Андрея. Вариант с безумно, как ей тогда казалось, влюбленным в нее перспективным офицером ЧК, показался ей выходом из их бедственного семейного положения, когда она на своих плечах одна тянуло и престарелую мать, и сестру, которая ещё училась в школе. Любила ли она его? На этот вопрос даже сама Валя не знала ответа. Андрей был надёжным и…И что ещё? Она не понимала. Он смог подарить ей сына, опору, которой ей так не хватало, но измученное долгим ожиданием настоящей яркой, как вспышка любви, сердце требовало чего-то иного, пусть не такого надёжного, но любимого…

Вечное ожидание его с работы, редкие разговоры по душам, недостаток внимания, все это копилось внутри неё долгие годы, превращаясь в неотвратимый снежный ком, застрявший где-то в груди и готовый, как гнойный нарыв прорваться наружу.

Он все время работал…Днями и ночами Коноваленко пропадал в своём НКВД, объясняя ей что строит карьеру, что осталось немного потерпеть и все наладится. Но ничего не налаживалось, он оставался не любимым, а попрежнему лишь надёжным, а вместе с новой должностью в наркомате внутренних дел, исчезал лишний час их уединения, когда они могли быть вместе, наслаждаясь обществом друг друга. Они всё дальше и дальше становились друг от друга. В какой-то момент, даже не обсуждая это, перестав спать вместе. Андрей уходил засветло, приходил поздно ночью, когда Валентина уже спала, и создавалось впечатление, что то, что между ними уже мало напоминает семью, скорее вынужденное сожительство.

Все это, как киноплёнка, пронеслось в голове Валентины, сидящей за столом на огромной неуютной кухне новой квартиры.

– Господи…какая же я дура…– прошептала она, обхватив свою голову руками. Осознание того, что на всех отправных и главных точках своей жизни она повернула не туда оглушило её, будто ударом обухом топора. Захотелось напиться…Просто напиться до умопомрачения, чтобы утолить боль, чтобы забыть все, чтобы исчез этот противный сладковатый запах покойника, который витал по этой чертовой квартире. Захотелось дышать…Она потянулась к форточке, дёрнула на себя, но фрамуга не подалась, закрашенная намертво толстым слоем краски, лишь надрывно скрипнула, сочувствуя одинокой женщине.

– Подышать…– выдохнула Валентина, ослабляя завязки на своей очень дорогой кофточке, привезённой мужем из командировку в Запорожье.– Воздуха…

Она рванулась в коридор, все ещё путаясь в лабиринтах незнакомого жилья, с трудом нашла в потёмках выход, не включая свет, боясь, что именно сейчас, в этот момент, сюда же выйдет Андрей, и ей придётся ему что-то говорить, что-то объяснять…

Нет…она не могла. Перед глазами возник образ сына, оставленного перед самым переездом в Харьков на время у бабушки в деревне. Валентина обязательно его заберёт, как только все устроится. Устроится ли?

Перепрыгивая через ступеньку, совсем как девчонка, спешащая на свидание, она спустилась вниз. Распахнула дверь подъезда вдыхая свежий воздух влажного, умытого дождём города.

Наконец…

– Сегодня чудесная погода…– окликнул её звонкий голос откуда-то со стороны лип, росших возле небольшой детской площадки. Валентина вздрогнула и медленно повернулась, уверенная в том, кого увидит на узкой скамеечке с высокой спинкой. Ощущение того, что она стоит на пороге чего-то грандиозного вдруг пришло к ней, принесённое именно этой по-детски наивной интонацией и ароматом душистых лип.

Я не знаю, почему я пришёл к дому, где была квартира Коноваленко. На что надеясь? Чего ожидая? Мне просто захотелось хотя бы на время оказаться где-то неподалёку от женщины, которая вот уже сутки не выходила из моей головы. Я шёл и думал о ней, писал отчёт и думал о ней, ел и мечтал о нашей встрече, спал, а она мне снилась. Валентина полностью захватила мои мысли и чувства, меня тянуло именно к этому дому, чтобы хоть краем глаза, увидеть её силуэт в окне, услышать её чудесный голос, а если повезёт, то и поговорить.

Когда она выскочила взъерошенная из парадной, будто сбежавшая из плена в одном ситцевом платье. Я даже не сразу поверил своим глазам, настолько это было поразительным и чудесным, что даже не верилось…Через силу я окликнул её, сморозив какую-то банальность.

– Сегодня чудесная погода…– уверенный, что она мне не ответит, что даже не помнит меня.

– Добрый вечер, товарищ лейтенант!– улыбнулась Валентина мне, сделав шаг в мою сторону. Мне в тот момент показалось, что её голос немного дрожит.

– Здравствуйте,– я неловко встал, оправился, заметался в поисках фуражки, свалившейся за скамейку, пока дежурил под ее окнами, ожидая неизвестно чего.

– Вы к моему мужу? Вестовой?– уточнила она, приблизившись настолько близко, что я мог разглядеть в уголках её глаз прозрачные капельки слезинок. Валя это заметила и торопливым движением ладони смахнула их с лица. Моё сердце взвыло от нежности к ней, мне захотелось провести рукой по её щеке, прижать к себе, шепча ласковые слова.

– Вы к мужу? Тогда почему не поднимаетесь?– повторила она свой вопрос, ибо я торчал столбом бессмысленно хлопая глазами, не в силах вымолвить хоть слово.

– Я? Я нет…Я сам…

– Что?

– Я гулял просто, решил передохнуть…– кое-как оправдался я, опустив глаза в каменную брусчатку улицы.– Тут у вас хорошо! Липы всякие…

Она рассмеялась чистым звонким смехом, и от её улыбки мне стало так горячо, будто сейчас был не поздний вечер, а раскалённый полдень, и солнце с небес готово было меня испепелить.

– Липы всякие это, конечно аргумент…– покачала головой она, отсмеявшись.– Вы позволите нарушить ваше уединение?– кивнула она на скамейку, рядом с которой я топтался, как первокурсник на первом зачёте.

– Что? Ах, да…Конечно!– я смахнул невидимую пыль и присел рядом, стараясь держаться поодаль. Неужели, идя сюда, чтобы поглазеть на окна Валечки, я мог подумать, что вот так вот запросто смогу с ней сидеть рядом, вдыхать аромат её духов, слышать её лучистый смех.

– И давно вы тут сидите?– спросила она, глядя куда-то вдаль, где по широкой улице медленно громыхал трамвай, везя запоздавших со смены рабочих по своим домам. Женщина проводила его грустным взглядом.

– Часа три…– ответил я правду, краснея, как мальчишка.

– Липы дело такое! Затягивает…– улыбнулась Валентина, оправляя чуть сбившееся на коленях платье. Я пораженно уставился на идеальный изгиб её коленей, лёгкий загар уходивший от самой щиколотки вверх, к недосягаемым сокровенным местам. Тяжело сглотнул, во рту сразу стало сухо. Сердце испуганно бахнуло в груди, со всего размаха ухая куда-то в пятки. Я боялся дышать, чтобы не спугнуть это сладкое мгновение, когда мы с ней остались наедине. – А я вот решила прогуляться перед сном…На липы посмотреть…– мне пришлось кивнуть, что говорить я не знал, просто чувствовал, что делать ничего не надо, что иногда лучше вот так вот промолчать, наслаждаясь тишиной, понятной без всяких глупых и никому ненужных слов. Это же настоящая судьба! Именно она направила меня сюда, чтобы я увидел Её!

– Мне пора…– через пять минут нашего молчания Валентина встала, подавая мне руку.– Рада была увидеться, Александр!

Надо же! Она запомнила, как меня зовут! Она знает! Счастливее, чем я в этот миг в мире не было человека.

– Мне…я тоже…Доброй ночи!– выдавил я из себя что-то разумное. Валя улыбнулась.

– Я, пожалуй, пойду.