КВЕСТ@6К

Он многозначительно поздоровался и на мой немой вопрос похвалил меня за то, что я пришёл. Я протянул ему чемоданчик.

– Забери, меня это не интересует.

– Это теперь твоё, – нагло заявил он, – теперь тебе надо «полоскуна» послушать… Вот тут написан адрес. Здесь тебя сегодня вечером будут ждать, – и протянул мне бумажку.

На ожидаемый вопрос, кто меня там будет ждать, – он пожал плечами:

– «Полоскун» будет ждать, а кто – конкретно сказать не могу…

Я сказал, что никуда не пойду, а чемоданчик прямо сейчас выкину.

– Не дури! – ответил он и сунул бумажку мне в грудной карман. – Надо будет – потом выкинешь. Скорее всего, – не выкинешь.

Признаюсь, я оробел слегка от этой его наглой уверенности, а он, пользуясь моим замешательством, просто развернулся и пошёл прочь.

Я посмотрел на бумажку. Там был написан адрес какого-то ресторана «Эгоист», а последним словом было имя Анжела.

Как бы вы поступили на моём месте? Теперь-то я понимаю, что если бы я тогда не считал себя «предателем», то я бы никогда не сделал бы следующий шаг.

Короче говоря, сами понимаете, вечером я попёрся по адресу в лапы «полоскуна» Анжелы. Единственным моим желанием при этом было безболезненно вернуть этот чёртов чемоданчик. Квеста я уже решил не беспокоить никакими вопросами по этому поводу, поскольку понимал, что это, наверно, бессмысленно.

Ресторан «Эгоист» оказался расположенным в отеле с аналогичным названием и был вполне уютным заведением, разделённым на множество небольших и уютных секций для курения кальянов, пития и обжорства в составе небольших компаний. Ненавижу рестораны из-за всегда пошлой фоновой музыки, от которой у меня пропадает аппетит. Но в этом «Эгоисте», напротив, кто-то умный догадался чуть слышно пустить стилизованную органную музыку, похоже, написанную каким-то классиком для католического собора.

Анжелу я угадал сразу. Выглядело это, как в пошлом детективе. Грамотно накрашенная стервочка слегка бальзаковского возраста ожидала посредине стойки бара для порядка с чашкой и тонкой сигаретой. Я подошёл и сел рядом так, чтобы между нашими локтями оказалось расстояние примерно в один метр. Чемодан поставил на пол и прижал ногой к стойке бара. Кивнул на немой вопрос бармена, и он сразу сунул мне чашку капучино.

– Здравствуй, – сказала Анжела, посмотрев на чемодан.

Я представился как Серафим. Она непринуждённо засмеялась этой шутке, и я по этой своей уловке понял, что она обо мне знает гораздо больше, чем мне хотелось бы. Интересно – откуда? Я заявил, что хочу вернуть «им» чемоданчик. Анжела улыбнулась и заявила, что теперь это не так просто.

Теперь вспоминая всё происшедшее со мной, я с высоты своего опыта вполне понимаю, что тут для меня был последний шанс оставить ей чемоданчик и просто сбежать из ресторана, ничего не говоря и не прощаясь. Просто – развернуться и уйти. Но я бы так и поступил, если бы тогда не считал себя предателем, понимающим всю условность многих моральных установок. Как ни странно это прозвучит, но, оказывается, из этой моей самооценки произрастала специфика некоторой любознательности, положительно откликавшейся на разного рода авантюры. Было ли и это просчитано, в смысле – то, что я не сбегу сразу от этой Анжелы с их чемоданчиком? Даже сейчас, когда я пишу эти строки, я не могу этого утверждать. Мне становится страшно дать утвердительный ответ на этот вопрос. Лучше бы мне не знать его до конца дней своих.

Поэтому, когда Анжела предложила для разговора уединиться в свободную ресторанную секцию, то я согласился, и мы со своими чашками и чемоданчиком проследовали на уютную окраину зала.

Там она устроилась напротив меня на длинном сидении с подушками и началось собственно «полоскание».

По ряду причин мне нет смысла вдаваться в мелкие подробности нашего диалога, сообщу главное. Как я уже начинал слегка догадываться, в чемоданчике находился, как она объявила, – «некоторый хакерский продукт», позволявший безнаказанно тырить деньги с чужих банковских счетов. Я откровенно рассмеялся: вряд ли меня заинтересует вероятность пожизненного срока в тюремной зоне. Но Анжела как-то слишком спокойно и ожидаемо переждала приступ моего недоверия.

– Я понимаю, – сказала она, но учти, что продукт устроен так, что от тебя не требуется особого риска, а только рабочее время для работы в сети интернет. В этих операциях невозможно определить, кто управлял компьютером, перебрасывая деньги с одного счёта на другой. Я могу рассказать – почему. А щедрую оплата труда я должен был произвести себе сам, перебрасывая определённую сумму с одних банковских счетов на конкретно эти банковские карточки.

– А если я обману? – удивлённо заметил я. – Что мне за это будет?

– Твоё право, – ответила Анжела, – я и сама не знаю, что за это будет. Может, и плохо будет, а может, – ничего не будет. Но лично я предпочитаю жить по правилам и до сих пор не жалею об этом.

– А если я откажусь?

– Тоже не проблема, тогда просто верни чемоданчик, – было сказано так просто, что стало ясно, – очевидно, Анжела была подготовлена к любому развороту событий в процессе «полоскания» клиента.

– Я отказываюсь, – заявил я и положил чемоданчик на диван рядом с Анжелой.

– Если так, тогда не мне это надо возвратить, – подняла ладошки Анжела, а во-вторых, ты плохо понимаешь, от чего отказываешься. Подумай хорошенько, у тебя сейчас единственный и неповторимый шанс на всю оставшуюся жизнь не иметь никаких проблем с деньгами.

Но я упрямо поинтересовался: кому тогда вернуть этот дар судьбы? Она ответила, что я могу вернуть чемоданчик тому же человеку, который дал мне её адрес. За это тот кавказец, как я понял, выдаст мне сто тысяч рублей в качестве компенсации за моральный ущерб, беспокойство. Но, если я соглашусь передать этот чемоданчик другому клиенту, которого мне укажут, оплата вырастит до полумиллиона рублей.

Тогда я, естественно, поинтересовался, а сколько же получают клиенты за выполнение задания? Она ответила, что половину от всех переброшенных сумм, – то есть всякий раз более десятка миллионов долларов. Я ещё больше уверился, что у неё действительно был достаточно значительный опыт в «полоскании» клиентов, судя по тому, как она выдержала многозначительную паузу после этого сообщения. Затем она, не дожидаясь моего ответа, начала рассказывать подробности самой технологии. Тогда я начал догадываться, что и она, и все те, кто за ней стоял, прекрасно знали обо мне очень многое, если в некотором смысле не всё.

Во-первых, она использовала термины, которые в точности соответствовали моему, признаюсь, достаточно, как говорится, несколько «продвинутому» уровню в компьютерных технологиях. «Чайник» бы ничего не понял. В результате выяснения подробностей я вполне отчётливо осознал, что единственная сложность для меня состояла в том, чтобы найти такой компьютер, подключённый к интернету, чтобы он никак не был ассоциирован со мной, а также я не оставить никаких следов о моём контакте с этим компьютером. В остальном схема выглядела достаточно надёжной.

Во-вторых, её речь была подготовлена и выверена не только в техническом, но и в «психологическом» смысле, ориентированно на моё личное жизненное кредо. Я приметил для себя, как она не стеснялась слов, допустимых для моего мировоззрения, но которые были бы неуместны и насторожили бы кого-нибудь другого.

Сволочь Квест, помню, я подумал тогда.

По ходу она очень чувствительно и, по-видимому, предусмотрительно учитывала мои сомнения, которые неизбежно возникали в процессе её монолога, и каким-то неведомым чутьём угадывала их степень, хотя, конечно, не могла постигнуть их точной природы. Короче говоря, это «полоскание» моих мозгов выглядело вполне профессионально.

Между тем отнюдь не вероятность уголовного наказания повергала меня в некоторое уныние и сомнение. Для меня катастрофической показалась сама возможность реализации подобной технологии. Лихая это была «схема», – гениально было задумано. Сами посудите, на банковской карточке сейчас весь мир стоит, как стоял он раньше на слонах, стоящих на черепахе, плывущей по морю. Вышиби одного из слонов, – и весь мир сразу рухнет. Теперь, значит, оказывается, вся наша финансовая система – это такая же ненадёжная конструкция. Для современного мира возможность безнаказанного грабежа подобного рода – катастрофа, а я как часть этого мира, стало быть, тоже не смогу избежать печальных последствий. Эта перспектива меня в первую очередь печально огорчила.

– Послушай, – решил спросить я, – а как же вы сами-то рискуете. Ведь я отсюда могу податься в полицию и сдать этот чемоданчик прямо туда.

Анжела не перестала мило улыбаться.

– Нет, – ответила она, – такого никогда не случалось ни с одним из клиентов. Зачем? Ты на досуге поразмыслишь, проанализируешь ситуацию и, если ты не совсем… – она покрутила пальцем у виска, – и мы в тебе не ошиблись, – придёшь к простому выводу, что выявить полностью такую сеть хакеров невозможно из-за специфики её устройства. Тогда зачем проявлять глупый героизм, если в любом случае можно воспользоваться удачей с пользой для себя.

Я решил ещё немного поупрямиться для порядка.

– А как вы справляетесь с моральной стороной дела? Ведь это, как ни крути, а элементарное воровство.

Анжела и тут не растерялась.

– Дело в том, что все эти средства на карточках – с тех счетов, которые их хозяева никогда не будут искать при помощи полиции, а тем более – Интерпола. Более того, они, скорее всего, даже не заметят их пропажи. Сам понимаешь, что это за счета. Может, на эти средства скоро купят какого-нибудь политика, или оружие, или вообще атомную бомбу, чтобы шарахнуть её посередине какого-нибудь мегаполиса. Это, уверяю тебя, не то, что зарабатывают в поте лица трудами праведными. Так это ничего, что эти люди немного с нами поделятся.

– Кто это вы? – спросил я и сам почувствовал, что глупость сморозил. Анжела даже посмотрела на меня с некоторым удивлением, дескать, вот такого от тебя не ожидала.

Однако ответила, проявив вежливость:

– Кто мы и сколько нас, вообще никто из нас не знает, мне так кажется. Система как-то разрастается по своим правилам. Меня ты больше не увидишь, того, кто тебя сюда прислал сюда, – тоже. Так что решай.

– У меня есть время подумать? – спросил я.

– К сожалению, время «на подумать» не предоставляется, ты решаешь сейчас.

– Но ведь если у меня нет дней, чтобы подумать, то наверняка есть какие-нибудь минуты?

– Это пока мне не надоест полоскать тебе мозги, – засмеялась Анжела, – однако, думай, максимум – минут пятнадцать.

Я начал думать. Мозги мне, конечно, «прополоскали» капитально. Ситуация точного ответа не предоставляет, но заставляет принять решение.

Мысли мои отказывались ходить стройными рядами. Поэтому только минут пять мне пришлось потратить на то, чтобы мой организм слегка успокоился от таких сведений. Затем только появилась некоторая возможность рассуждать так, как я привык.

Значит, это – система с неизвестным количеством членов и обладающая какими-то надсистемными свойствами, обеспечивающими её бесперебойное функционирование. Если это так, то отдельные члены должны точно действовать согласно некоторым правилам, если не хотят получить что-нибудь неприятное в качестве наказания. Само собой разумеется, должны существовать и механизмы, поддерживающие какие-то санкции за нарушения системных правил. Кажется, эта хакерская сеть слишком солидная штука, чтобы просто «обижаться» на своих членов. Но это не стопроцентно, а так – из общего понимания ситуации.