Жизнь волшебника

Автор

Александр Гордеев

Жанр

Современная русская литература

Год написания книги

1985

<< 1 ... 42 43 44 45 46 47 48 49 50 ... 172 >>

На страницу:

Перейти

46 из 172

Настройки чтения

Размер шрифта

Высота строк

Поля

значками и размалёванностью куртки, Наташка так же случайно сталкивается с ним вечером на

улице и исчезает для Романа. Исчезает вроде бы и проблема, но для Романа это шок.

Представить, что скользкие шёлковые маки на её платье теперь точно так же, как он, загребает

какой-то прыщавый студент, даже не служивший в армии – это выше всяких сил. Подмывает,

конечно, найти этого студентика, да морду ему начистить. Так подмывает, что даже кулаки чешутся,

уже забывшие ощущения ударов. Да только студентик-то здесь при чём? Ох, как тяжело,

оказывается, быть брошенным. Однако ж, что тут поделаешь? Всё – улетела красавица, яркая и

обжигающая как бабочка. «Вот как Бабочку я и буду её вспоминать», – грустно и убито думает

Роман.

Главная тема собрания – вопрос о роли партийной организации в деле подготовки к осенне-

зимнему периоду и заготовки кормов. Но о пожаре, имеющем самое непосредственное отношение

к кормам, – молчок. В докладе Таскаева, написанном заранее, видимо, было что-то и о сгоревшем

складе, но, судя по его запинкам и неловкому пробрасыванию отдельных страниц, все это

поправлено и вычеркнуто. И это как знак всем остальным выступающим – об этом лучше

помалкивать. Шум поднимать не стоит. Газеты об этом не пикнут: в образцовых хозяйствах таких

пожаров не бывает. Тем более, пожаров из-за нарушения технологии производства витаминно-

травяной муки. Тем более, что эту муку ещё ни в одном другом хозяйстве района не производят, а

производить должны, опираясь на опыт Пылёвского хозяйства. А если должны, значит, будут. И

37

нечего со своим пожаром переть против политики.

Вопрос о приёме в партию Романа Мерцалова стоит последним, когда всем уже хочется на

воздух, а с задних рядов даже наносит папиросным дымом. Не затягивая время, сам Таскаев

задаёт вступающему два простейших вопроса по Уставу, и все голосуют «за» ещё до того, как он

ответил на последний. И зачем надо было столько волноваться!

В понедельник свежий коммунист Роман Мерцалов едет в райком для утверждения. День

невероятно жаркий. Романа, всю дорогу сидевшего с солнечной стороны, у заклиненного стекла,

нажигает так, что, оказавшись в райцентре, он первым делом ищёт, где бы отпиться. В знакомой

столовой, недалеко от автостанции, продают холодную воду с грушевым сиропом. Роман берёт

сразу три отпотевших гранёных стакана, садится за только что протёртый столик. Вкус сиропа

отдаёт детством – когда же он пробовал его? И вдруг, словно очнувшись, озирается по сторонам.

Да ведь здесь же, в этой столовой и пробовал. Только это было зимой, они заходили сюда с отцом.

Почему отец зимой купил ему сироп? Видимо, просто попробовать давал, потому что самому

нравилось. А у него тогда были новые валенки! И, главное, в тот день был куплен фотоаппарат,

прошедший потом с Романом всю армию. Здесь, у окна, в кадке стоит всё тот же фикус, только

теперь он куда больше. А в кадке и сейчас, чего доброго, всё так же натыканы окурки. Именно в

тот-то день он едва не погиб под автобусом. «Ох, бедный-бедный батя, что пережил ты тогда из-за

меня, дурачка!» А в столовой за столько лет не изменилось ничего. Что же касается напитка, то

Роман часто вспоминал его вкус, не зная названия этого сиропа. А вот теперь знает точно – на

ценнике было написано «грушевый». Как же это здорово, что многое остаётся неизменным. Только

вот он-то уже не тот пацан, и ему требуется принимать какие-то серьёзные решения.

Пауза перед визитом в райком, пожалуй, необходима. Как вести себя там? Сказать ли об

истинной совхозной бесхозяйственности, о ненужном, дорогом производстве витаминно-травяной

муки, о пожаре, который почему-то скрывается? Ну не убьют же его там за это! Хотя, конечно,

сначала следовало сказать об этом на собрании. А то вроде как кляузник какой. Но как там

скажешь, если твой вопрос был последним, а до этого ты ещё не был коммунистом и не имел

права голоса? «С другой стороны, не в шайку же меня впустили, где должен обо всём помалкивать,

а в партию. Если промолчу с самого начала, значит, сразу стану таким же, как они. И потом меня

уже не перелицевать. Значит, и дальше буду помалкивать. Но опять же, не прими они меня, так я и

вовсе не имел бы возможности выступать против них. Это ещё и на предательство смахивает. И

что же делать?»