Обручье

Магистр подождал в сквере под липами, пока толпа у входа не загустела окончательно, и смешался с ней. Поток коллекционеров внёс его в узкие двери (как и положено, из четырёх створок две были наглухо заперты) в зал, перегороженный сдвинутыми рядами столов. На столах было навалено все, что только когда–нибудь и где–нибудь копило человечество: марки сериями и россыпью, марки в кляссерах и кляссеры без марок, значки и старые открытки, ордена и иконы, спичечные коробки, старые чугунные утюги и изразцы XVIII века с надписями. Отдельным рядом расположились нумизматы, высыпав перед собой на столешницы горки мелких монет, в основном советских копеек разных периодов и американских центов.

Тут было на что посмотреть свежему человеку, было возле чего разинуть рот. Но Магистр, рассеянно скользя взглядом по столам, медленно двигался вместе с потоком идущих, не делая попыток притормозить и словно бы вовсе ничем не интересуясь. В конце зала людской поток запинался и тормозил, вынужденный обтекать нелепую квадратную колонну метров двух в сечении. Пользуясь этим, Магистр сделал шаг в сторону и остановился у бокового стола, уставленного всякой рухлядью. Здесь были пара скособоченных, как от хорошего удара, керосиновых ламп, несколько потемневших от времени серебряных ложек, пустой оклад от иконы и десяток железяк загадочного назначения. Хозяин, человек лет тридцати пяти, в джинсовой безрукавке со множеством карманов поверх клетчатой рубашки, сосредоточенно протирал бархоткой нечто, напоминающее овальный жетон калифорнийского полицейского, и даже не взглянул на покупателя.

Магистр извлёк из кармана серебряный николаевский рубль и нетерпеливо постучал ребром монеты о стол. Хозяин поднял глаза и, кажется, ничуть не удивился.

– А, это вы?

– Как видите. Или вы рассчитывали, что меня сегодня не будет? Вы потребовали у меня двухнедельный срок и обещали, что заказ будет выполнен. Сегодня закончится третья неделя. Предоплата внесена, и я хочу получить… вещь. Или вы не смогли достать, а зря кормили меня обещаниями? – в голосе Магистра змеёй проскользнула угроза. Николаевский рубль равномерно постукивал по столешнице.

– Прекратите стучать, это меня нервирует! – возмутился антиквар, бросая жетон и начиная тереть бархоткой переносицу.

– И все–таки? – Магистр поднял керосиновую лампу и начал с преувеличенным вниманием её разглядывать.

На лице антиквара одновременно выразились жадность и сомнение, но тут Магистр отвёл глаза от лампы и быстро взглянул из–под тёмных ресниц. Антиквар как–то пригнулся, вытянул из–под стола длинный ящичек, напоминающий пенал, и пробормотал:

– Здесь ваш заказ. Давайте деньги.

Магистр мягко отвёл ладонь продавца:

– Сперва покажите.

– Ладно. Но имейте в виду, вещь–то ценная, не стоило бы её тут. Впрочем, как знаете. Вот, не хотите ли инструментики глянуть?

Антиквар поставил на стол второй ящичек и сдвинул крышку. Внутри обнаружились чёрные круглые клещи устрашающего вида и нечто вроде скальпеля с круглым лезвием.

– Акушерские щипцы и ланцет, XVIII век, – бодро сообщил антиквар, одновременно сдвигая крышку первого ящичка.

Ноздри Магистра затрепетали. На куске выцветшей холстины лежал изъеденный временем нож длиной в полторы ладони, с круглым желобком посредине лезвия. Антиквар ловко захлопнул крышку.

– Я беру эти инструменты. – Магистр положил в ладонь антиквара заранее свёрнутые купюры. Свёрточек был тяжёл не по размерам, и недаром: внутри банкнот прятались четыре полновесных золотых соверена времён колониального владычества Великобритании.

Магистр не спеша обогнул колонну вместе с потоком народа, но на улицу не вышел. Вместо этого он свернул по коридору вбок и нырнул в дверь с обшарпанным клеймом WC. Но ни «М», ни тем более «Ж» за дверью не обнаружилось. Магистр увидел полутёмный коридорчик, заставленный швабрами и вёдрами, ничуть не удивился и прошёл в конец, где виднелась ещё одна дверца. Открыл её и вышел на улицу.

Глава 4. На пороге безопасности

Взирая на высоких людей и высокие предметы, придерживай картуз свой за козырёк.

    Из сочинений Козьмы Пруткова

Эта идея оказала огромное влияние на европейскую археологию, хотя позднее она была подвергнута критике…

    Археология (под ред. академика РАН В. Л. Янина)

– Короче, поехали с нами! Чего тебе одной в городе париться? В палатке жить будем, прикинь, как здорово. С одной стороны лес, с другой – Волга. Утром проснулась – сразу заныриваешь! – выпалив последний довод, Катька плюхнулась на пол и моментально сложилась в позу лотоса. В прошлом году она увлеклась йогой, три месяца бегала в студию «Деви» в подвале городского Дома культуры. Там её научили сокращать диафрагму, дышать животом и закладывать правую ногу за ухо. До левой дело не дошло, Катька с йоги переключилась на историю. Теперь ходит в кружок юных археологов при Гуманитарном лицее, вон даже в экспедицию её взяли.

Лиска с завистью вздохнула. Лето, считай, не начиналось, тепло наступило неделю назад, а Катька уже загорелая, словно месяц на Багамах отдыхала. Неужели в экспедиции ухитрилась? Чудно. В представлении Лиски археология прочно связывалась с землекопными работами, гробницами и прочей пылью веков.

Не позволит она Катьке втравить себя в очередную авантюру. С 1–го по 7–й класс Лиска безропотно несла бремя «лучшей подруги». Металась из танцевальной студии в кружок бисероплетения, собирала марки, лазила ночью на крышу считать звезды, курила в школьном туалете… От сигарет Лиску тошнило, рукоделие нагоняло тоску, а высоты она боялась с раннего детства. В 7–м классе Лиска взбунтовалась. Бросила секцию мотоспорта и самостоятельно записалась на курсы английского языка. Она занимается любимым предметом второй год, Катька вроде бы примирилась с такой «изменой», даже дуться перестала. И вот опять.

– Зачем я поеду, я же в археологии ничего не понимаю. И вообще меня не возьмут, я же не из кружковцев, – начала Лиска и запнулась. Внезапно ей захотелось поехать. Ночевать в палатке на берегу Волги… днём жариться на золотом песочке, освежаться заплывами до середины реки.

Лиска едва не застонала от предвкушения. И наплевать на эту дурацкую «пыль веков», вон Катька, судя по всему, не слишком ей пропиталась. Нет, подруга права, надо ехать, пока предлагают.

За окнами плавится душный июнь, клочья тополиного пуха бесформенными гирляндами кружат в потоках перегретого воздуха, как хлопья заварки в стакане, а запах горячего асфальта слышен даже в квартире третьего этажа. В такую погоду в городе остались только больные и трудоголики. Или такие растяпы, как она.

Лиска села напротив подруги и попыталась скрестить ноги.

– Пятку на бедро заворачивай, – заметила Катька, – да не бойся, нога не отвалится. В студию ходить надо было!

– Отстань. С чего ты взяла, что меня возьмут на ваши раскопки?

– Ага, зацепило! Я так и думала!

Лиска нахмурилась:

– Ничего подобного. Я просто спросила… и вообще мне некогда, надо к осенней олимпиаде готовиться. Победителей на месяц в Англию отправят, совершенствовать язык. Представляешь?

Катька с уважением кивнула. Стажировка в Англии – это было круто. Но буйный темперамент не позволил ей отступить. Все Катькины проблемы были от этого темперамента. Она уверенно сказала:

– Заниматься языком можно и в экспедиции. Копаем до четырёх часов, потом – свободное время. Хочешь – зубри, хочешь – на пляже валяйся. Кстати, на пляже учить куда лучше, чем в этой душегубке.

– А я копать не умею…

– Ерунда, никто не умел. Тем более лопатой махать тебе не придётся, для этого парни есть. Мы делаем тонкую работу, понимаешь? – Катька важно сложила ладони лодочкой в районе третьей чакры и исподтишка покосилась на подругу.

Лиска неуверенно хлопала пушистыми, как испачканные сажей одуванчики, ресницами. Она явно поддавалась на уговоры. Катьке очень хотелось вытащить её на раскопки. Во–первых, без Лиски было не то чтобы скучно, но совсем не так интересно. Во–вторых, Катька была щедрым человеком и любила делиться. Конфетами делиться или интересными впечатлениями – ей было по барабану, лишь бы человек адекватно реагировал. С Лиской делиться было интересно, она всегда все правильно понимала.

Катька, прищурясь, кинула на Лиску из–под правой пятки проницательный взгляд и скомандовала, как в прежние времена:

– Одевайся, в универ сгоняем. МВ сегодня там, поймаем его. Он классный дядька, наверняка разрешит тебе ехать.

– МВ – это кто?

– Профессор, Михаил Вадимыч Троепольский. Руководитель экспедиции. Его на какое–то совещание вызывали, обычно он с раскопок ни ногой. А я отпросилась, наврала, что зубы лечить. Нарочно ради тебя старалась, так что собирайся.

– А как же мама? Она же думает, я в городе, – выдвинула последний аргумент Лиска.

– Ерунда, позвони ей в санаторий и сообщи. Хочешь, я свою маму подключу? Она заодно объяснит, что это не какая–то лавочка, а экспедиция университета, все солидно и абсолютно безопасно. Как в государственном банке!

Лиска покосилась с подозрением, Катькины представления о безопасности были ей хорошо известны, но промолчала. В этот момент за окнами страшно зарычало, в форточку просочилась голубая струя выхлопных газов. Опять сосед с нижнего этажа пытается завести разболтанный жигуленок. Небось на дачу собрался. Лиска знала, что мотор будет реветь минут пятнадцать, не меньше, терзая уши и нервы жильцам. Наверное, именно в этот момент все и решилось. Разозлясь разом на себя и на соседа с его дурацкой таратайкой, Лиска вскочила и помчалась в ванную. Через десять минут девчонки уже запирали за собой дверь квартиры.

Позднее Лиска вспомнит и удивится – как это она тогда ничего не почувствовала? Если верить авторам «ужастиков», вроде Дина Кунца или Стивена Кинга, она просто обязана была ощутить нечто вроде внезапного озноба или хотя бы судорог в желудке – симптомов, которые полагается ощущать людям на пороге странных и жутких событий. События уже двигались на них полным ходом, как спятивший грузовик на детскую песочницу, но ни одна из подруг не испытала даже банального головокружения. Что поделаешь, на полноценных героинь кошмарного триллера Катька и Лиска явно не тянули.

***

Спустя полчаса девчонки в переваренном состоянии выпали из душного автобуса в центре города, на бывшей площади Ленина, не так давно вернувшей своё исконное название Пожарной. Всю дорогу Лиска мечтала о глотке свежего уличного воздуха, и, как оказалось, напрасно. Над площадью, размазывая чёткие силуэты особняков стиля провинциальный классицизм, висел сизый чад, дышать им было совершенно невозможно. Сплошной поток машин неохотно тормозил перед полустёртой «зеброй», и пешеходы форсировали площадь на свой страх и риск, как придётся. Выдирая вязнущие каблуки из распаренного асфальта, Катька с Лиской храбро перебежали «зебру» под носом летящего самосвала и нырнули в арку углового особняка.

Здесь, в тесном дворике, сеяли прозрачный пух тополя и было неожиданно тихо. Катька толкнула тяжёлую дверь с табличкой «Истфак» и провела Лиску полуподвальным коридорчиком куда–то вниз и вглубь.