Предзимние росы

И у тебя был летний день рожденья…
И вновь, и вновь мы наблюдали, где
из леса паутину на Байкал
растягивал паук – левобережник,
и пихты аромат у влажных скал
пьянил… Причудой форм валежник,
укрытый мхами, создавал уют
картины необыденной и древней…
Как слышно далеко, как тут поют
лесные птицы, сразу за деревней,
и плеск волны, и белых чаек крик!
И отдаленный голос парохода
органным басом все-таки достиг
до берегов, чуть напрягая воду…
И, оттолкнувшись от прибрежных скал,
уплыл назад, как одинокий странник…
И избирал, и знал один Байкал,
кто на сегодня есть его избранник…
И были мы почти оглушены
изяществом великолепных звуков
в империи великой тишины…
И долго кроны кедра и сосны
ввысь улетали, обнявши друг друга.

Ольхон

Под гуденье дорожной шарманки,
вот уже позади Еланцы,
вижу гордые скалы Шаманки,
в молоке Маломорья гольцы.

И Хужир, утопающий в дымке,
крике чаек, паромных тросах,
застывает в стотысячном снимке
и твоих утомленных глазах.

Да и я, как во власти недуга,
то меняя тетрадь на мольберт,
все рисую чудесного друга,
все пишу за портретом портрет.

Он, Ольхон, он суров и прекрасен,
он Байкала достойный венец…
То рассветит, то снова угасит
все тона и оттенки в свинец.

И надрывно, могучей стеною
держит он под Сармою шторма…
Долго пеной его ледяною
наслаждается злая зима.

А когда закует и устанет,
зелень льда загорит, зазвенит,
и еще величавее станет
хрусталем обрамленный гранит.

Яр – красавец остывшим рубином горит

Анатолию Ананьевичу Сизых

Яр – красавец остывшим рубином горит
и на паберега, и по реке
в приглушенном малиновом свете царит
полудымка. И там, вдалеке,

на осенних полях, что уже отцвели,
за прозрачным леском у болот,
доставая до сердца, кричат журавли,
журавлят собирая в полет.

Полететь бы и мне вольной птицей большой
над полями, над яром, туда…
И у теплых морей бы согреться душой,
где зеленая катит вода.

Только не улететь от родных деревень,
от погоста, родительских мест,
где на тысячи верст и на тысячи дней
есть один только праведный крест.

Здесь, в родной стороне, где я в детстве бродил,
здесь, у Яра, в тумане цветном,
О местах, о которых так нежно грустил,
вторят мне журавли о родном…

Деревня Усть-Када

Анатолию Петрову

Вновь уйти знакомою дорогой
через мост, где прямо под тобой
вновь Ока певуньей – недотрогой
ускользает лентой голубой.

И тиранит взор воображенья
колоритом пламени закат,
и дурманит свежестью весенней
у реки черемух аромат.

Вновь уйти единственным прохожим