Библиотека. Повести

Та облегчённо вздохнула.

– За такие шутки нужно убивать.

Её глаза презрительно смотрели на меня.

– Вам, мужчинам, единственное, что нужно – это обратить на себя внимание.

Какое-то время мы молчали. Самолёт успел взлететь и набирал высоту.

– Извините меня, – вдруг снова заговорила она. – Я действительно, не подумав, сделала глупость и взяла эту коробку. А вы, я боюсь, правы. Мы, правда, не можем от неё избавиться?

Я с сомнением покачал головой.

– Если там бомба, то вряд ли кто-то из пассажиров может её обезвредить. Выбросить за борт её невозможно, для этого нужно открывать люк самолёта, а тогда произойдёт разгерметизация. А вы, наверное, достаточно видели фильмов-катастроф, где вполне убедительно показывают, что бывает при разгерметизации на большой высоте. Чтобы этого избежать, нужно будет убедить пилота спуститься до высоты четырёх километров. Но я очень сомневаюсь, что нас не примут за сумасшедших, когда мы начнём объяснять, что в коробке конфет бомба.

Я перевёл дух и продолжил:

– Если же там наркотики, то, к примеру, высыпать их в унитаз было бы для вас очень опасным поступком, потому что наркодельцы не поверят в такое расточительство и будут требовать от вас своё добро. Более того, наркокурьеры часто находятся под контролем соответствующих органов, и когда провозят относительно большие партии, а здесь не меньше 200 граммов, вас запросто могут тормознуть в аэропорту для досмотра.

От моих не очень весёлых рассуждений женщина стала белой, как мел. Я легонько коснулся её руки. От испуга она был мокрой и холодной, как лёд.

– Так что же мне делать? – глядя, как загнанный в угол зверёк, спросила она.

Я проклинал себя за затеянную мною историю. Но чувствовал ответственным за то, чтобы как-то её расхлебать. Тем более что всё это и на самом деле выглядело подозрительным.

– Вы знаете, – сказал я, – если там бомба, то нужно молиться богу. Если же наркотики и в Москве курьера с ними ждёт соответствующий отдел, то у них наверняка будут ваши, только ваши, приметы. Они, как правило, работают по наводке. И душещипательная история о том, как вы из благородных побуждений решили помочь двум женщинам, им вряд ли покажется убедительной. Но вы их разочаруете, наркотиков у вас не окажется. Вы отдадите коробку мне, а её вам на выходе из аэропорта верну. После чего вы передадите её тем, кто за ней обратится. Кстати, чтобы вы поняли, я – законопослушный гражданин и не поколебался бы сдать наркокурьера ментам. Но вы мне показались жертвой обстоятельств.

Я вытащил конфеты из её сумки и положил в свой чёрный непрозрачный пакет. А потом вновь протянул ей шоколадку.

В этот раз она развернула обёртку и откусила. А потом разговорилась. Я был посторонний человек, и ей нечего было стесняться.

– Я родилась в Москве, но по матери грузинка. Когда-то в детстве до развала СССР я каждый год ездила туда, в Грузию, к дедушке и бабушке, даже выучила язык. Но потом всё это прекратилось. Вскоре после отделения от России умерли они, а затем и папа, русский. И моя достаточно современная мама вдруг стала странным образом восстанавливать в Москве когда-то усвоенные ею обычаи грузинской деревни. Там родители ещё в юном возрасте детей подбирают для них пары будущих мужей и жён. Она хотела, чтобы я вышла замуж за грузина, и обратилась к моему старшему брату Ашоту. Он тоже коренной москвич, ему все эти традиции чужды, но, видя, что в мои 25 я до сих пор не замужем, решил выполнить просьбу матери. Он бизнесмен, много ездит по стране, у него много связей. И вот в Сочи ему порекомендовали одного молодого богатого и неглупого человека в качестве претендента на мою руку.

Она усмехнулась.

– Я говорю и сама чувствую, как всё это выглядит глупо. Для начала мы обменялись фотографиями. Он выглядел вполне пристойно. В итоге я согласилась приехать, чтобы познакомиться. Первые три дня всё было чудесно и очень романтично. У самолёта встречала машина, меня возили по всем красивым местам, мы ели в дорогих ресторанах, я жила в шикарном отеле. А потом он напился и стал вести себя по-свински.

Она нахмурилась.

– Я не «синий чулок», но настоящий мужчина, грузин он или нет, не может вести себя так с женщиной, которую он хочет назвать своей невестой.

Она сделала паузу.

– Я выгнала его из номера, села на такси и поехала в аэропорт. Я хотела улететь ближайшим рейсом, но билетов, как обычно, не было. И вот, чтобы получить место, на котором я сейчас сижу, отдала все деньги, какие были. А это и ни много, и ни мало. И тут подвернулись эти две тётки. А из аэропорта в Москве ещё нужно добираться домой. Вот и вся история.

Я сочувственно похлопал её по руке, она уже не была ледяной. Но всё-таки провокационно спросил:

– А если женщину не собираешься называть невестой, с ней можно обращаться по-свински?

Моя попутчица высокомерно на меня посмотрела.

– Каждая женщина решает сама в соответствии с чувством собственного достоинства, как с ней можно обращаться.

Вот это гонор, подумал я. Да и характер…

После этого мы практически не разговаривали. Вежливо молчали.

В коробке не было бомбы, и мы благополучно приземлились. Я поклонился женщине и сказал, что буду ждать её у выхода из аэропорта. На меня никто не обратил внимания. Я остановился и стал смотреть, что будет происходить с моей новой головной болью, попутчицей. И вдруг увидел, что, проверив документы, её задерживают какие-то люди и куда-то уводят.

Неподалёку, перед дверью аэровокзала, стояли две цыганки. Одна нетерпеливо спрашивала другую:

– Где эта чёртова чумовая, которую Матильда пристроила к посылке?

Другая рассудительно отвечала:

– Не суетись. Может, она тоже ждёт кого. Или в туалет пошла. Или багаж никак не дождётся. Всякое бывает. Если её загребли, так мы ведь всё равно узнаем. Как-то же её выведут…

Прошло ещё минут сорок, когда вышла моя злая, как собака, попутчица.

– Вы не представляете, какое это унижение. Они перетряхнули все мои вещи, включая нижнее бельё, а потом устроили личный досмотр. И какая-то женщина ощупала меня всю.

– Какое это унижение, я могу представить, – ответил я. – Но вы должны понять, эти люди делают не самую приятную работу ради вполне понятной и справедливой цели. Они борются с преступниками. А ни у кого на лице не написано, кто преступник, а кто нет. Представляете, что бы было, если бы нашли эти конфетки. Я полагаю, вы бы уже давно ехали в милицейской машине в изолятор временного содержания.

Женщина устало вздохнула.

– Наверное, вы правы.

Мы вышли. Я специально шёл чуть-чуть сзади.

И вот к моей попутчице бросилась цыганского вида женщина.

– Красивая, хочешь, погадаю? На что хочешь? На жениха? На судьбу?

Попутчица загородилась рукой.

– Спасибо, не надо. В другой раз.

Цыганка чуть загородила ей дорогу.

– Да ты не волнуйся. Я дорого не беру. Могу даже за «спасибо». А так – сколько есть, или что есть. Например, за конфеты. Я их очень люблю. Так гадание лучше получается. У тебя нет случайно? Из Сочи?..

Попутчица немного растерялась. И тогда я вступил в разговор.

– Милая, погадай мне, но за «спасибо». И на жениха, и на судьбу.

Цыганка недовольно на меня посмотрела.

– Слушай, педрила, не вмешивайся. Закончу и тебе погадаю.