Индийский разлом

– Господа, Индия загадочная страна, тут перекликаются различные религии, и порой трудно угадать к какой кухне относится то или иное блюдо. Мусульмане не едят свинину, индусы не едят говядину, жара и влажность тоже вносят свои коррективы в приготовлении пищи. В каждом штате представлен огромный выбор блюд, которые вы можете попробовать только здесь. 80 % местного населения исповедуют индуизм, который исключает любое насилие. Суть религии, как вы знаете, заключается в том, что любое животное существо является духовным, содержащим божественную частицу. Поэтому у нас сегодня сабджи – овощное рагу с чечевицей, приправленное различными специями, которые я прикупил на рынке. Какие приправы и пряности говорить не буду, вы все равно не поймете, но потом поделитесь вкусовыми ощущениями. Ну и бирьяни с ягнятиной как же нам мужчинам без мяса, – окончил свою лекцию Дитрих.

– Господин Витцель стал гурманом и знатоком индийской кухни, прожив на улице несколько месяцев, – усмехнулся Генрих.

– Прошу не ерничать, господин Розенберг, а просто попробовать, что у нас с Раджаном получилось. Прошу учитывать, что еда специфическая и очень перченая. Есть йогурт и лепешки баати, они помогут снизить градус «огненных» блюд. Прошу приступить.

Обед получился на славу, все трое с удовольствием вкушали приготовленную со знанием дела местную кухню. Не обошлось и без казусов. Штайберг после изрядного возлияния весьма проголодался, набросился на еду и тут же пожалел об этом. Слезы полились из глаз, лицо стало пунцовым и если бы не Дитрих, который предвидел это, то обед для Штайберга мог закончиться плачевно. Секретарь тут же вложил в руку незадачливого немца ложку с йогуртом и приказал немедленно всунуть ее в рот и проглотить. С большим трудом Гансу это удалось, он задержал дыхание и кивком головы попросил еще. После третье ложки он смог произнести:

– Предупреждать надо!

И все трое громко рассмеялись, включая повара Раджана, который не знал ни одного языка, кроме хинди, но на всякий случай решил присоединиться к хозяевам.

Обед закончился десертом, вкусным рассыпчатым печеньем педа из молока, сахара, фисташек, шафрана и кардамона, ну и усугубили гулаб джамуном, плотными шариками из сухого молока, зажаренными в масле гхи.

Все это поведал своим коллегам Витцель, пока мужчины отправляли сладкие кушанья в рот. Обед закончился, Раджан унес тарелки, и немцы остались, наконец, одни.

– Что за проблема с этой экспедицией? – Розенберг закурил и откинулся в кресле.

– Ты и так с самого начала эту проблему обозначил. Все считают, что она носит разведывательный характер, и англичане всячески препятствуют ее проведению, – ответил Штайберг.

– Так она и выглядит разведывательной, столько народу набрали с разных ведомств, МИ 6 не дураки, все понимают, зачем вы здесь.

– Шеффер хочет провести пресс-конференцию в Калькутте, объяснить общественности цели и задачи, постараться убедить английское колониальное правительство в чистоте своих намерений. Для этой цели он попросил найти место, где чаще всего бывает местное аристократическое общество, бизнес и влиятельные политики, продолжил Штайберг.

– И только то? – усмехнулся Витцель, – у Шеффера такие проблемы, а он хочет держать речь в Калькутте, в городе, который бурлит недовольными, вот, вот вспыхнет восстание, все колониальное правительство покинуло эти места. Один только мэр Калькутты Чандра Бос чего стоит. Этот фанатик-революционер добивается ухода британцев, причем не брезгует никакими средствами, включая террор. Он недоволен и британцами и немцами и афганцами, хочет быть единоличным правителем будущей Индии.

Мужчины призадумались, покуривая и попивая коньяк.

– Однако приказ, есть приказ, как я уже говорил. Если Шеффер хочет выступить перед местной публикой, что же найдем для него подходящее место! Как считаешь, Дитрих? – заговорил, наконец, Розенберг.

– Конечно, найдем, и я уже знаю где!

– И где же? – задал вопрос Штайберг.

– В Калькутте есть один загадочный тип, зовут его Лоренс Бертрант, вы его должны знать, господин Розенберг. Так вот, он недавно открыл клуб для джентльменов. Очень популярное место, хочу сказать. Сам я там ни разу не был по понятным причинам, но слышал очень хвалебные отзывы. Кстати ваш отель, господин Штайберг, имеет непосредственное отношение к этому клубу. Многие здания в Калькутте были построены на деньги трех друзей из Армении, есть такая страна, хоть и очень маленькая, но рождает великих творцов. Один из них, Стивенс, построил отель, в котором разместились члены вашей экспедиции, другой Галстон, воздвиг гигантский особняк, именуемы ныне Галстон Парк, а вот третий, Филипп, был влюблен в одну молодую красивую леди. Для нее он и соорудил дворец. Но вот беда, эта дурочка сбежала с простым солдатом, а Филипп потратил почти все свое состояние на поиски беглецов. В конце концов, он окончил свою жизнь в доме для умалишенных. А вот дворец на долгое время оставался бесхозным и получил название «Безумие Филиппа». Вот этот самый дворец и приобрел Бертрант. Уж не знаю, на какие деньги, но получилось весьма привлекательно и очень стильно. Говорят, там были задействованы деньги Британии, но точно не скажу.

Штайберг помрачнел и не заметил, как пепел с сигареты упал на дорогой ковер.

– Что с вами, мой друг?– спросил Розенберг.

– Я знаком с Бертрантом, именно по причине его деятельности в Лондоне, моя миссия там провалилась! Очень умный и коварный противник. У Абвера нет сведений о его принадлежности к МИ 6, но, то, что он весьма влиятельный персонаж в Великобритании и неоднократно представлял ее интересы в переговорах, в том числе и не так давно в Берлине. Он вхож в королевскую семью и весьма уважаем в среде аристократов. Темная лошадка, и крайне опасен!

– Ого, весьма неожиданно, – проговорил Витцель. – У нас появилось серьезное препятствие. Если он сотрудник МИ 6, то он не даст свой дворец под пресс-конференцию Шеффера и не позволит вообще провести ее в Калькутте! Если же нет, то все равно, сотрудники колониального правительства Великобритании будут категорически против всяких контактов с представителями этой экспедиции. Слишком много шума было при ее подготовке.

– Да, задача не из простых, – отозвался Розенберг. – Но не все в английской администрации считают немцев шпионами и врагами. Есть среди них и вполне лояльные к Германии, более того считают деятельность фюрера и его партии заслуживающей по меньшей мере внимания!

Генриху Розенбергу в голову пришла замечательная мысль. Среди его знакомых были и такие, кто занимал высокие посты в правительстве колониальной Индии. И один из них лорд Джонатан Голд. Если удастся заручиться его поддержкой, то можно убить двух, а то и трех зайцев. Во-первых: заставить Бертранта предоставить свой дворец под пресс-конференцию Шеффера, во-вторых: добиться разрешения беспрепятственно проследовать экспедиции по территории Индии в Тибет и в-третьих: убедить Канариса при положительном решении первых двух проблем, остаться в Калькутте и продолжить свою деятельность в качестве резидента Абвера в Бенгалии. Настроение Розенберга значительно улучшилось.

– В администрации колониальной Индии служит лорд Джонатан Голд, – продолжил хозяин дома, – у него достаточно сильное влияние при дворе королевы Великобритании и авторитет у местных аристократов. Он дружен с мэром Калькутты Чандра Босом. Лорд Голд не раз высказывался за поддержку внешней и внутренней политики фюрера. Его симпатии на стороне Третьего Рейха, Ненавидит коммунизм, считает, что Гитлер в состоянии истребить эту заразу. А Чандра Бос ненавидит англичан и также симпатизирует Германии в надежде, что те помогут свергнуть их владычество.

– Эту карту можно попробовать разыграть, – заметил Витцель, – и если все сложится хорошо, мы сможем утереть нос вашему старому знакомому, господин Штайберг.

Все это время Ганс молчал, медленно затягиваясь сигаретой. Он не представлял, как можно заставить Бертранта предоставить свой дворец для конференции немецкой стороне, когда тот узнает, кто дергает за веревки и чьи интересы отстаиваются.

– Бертрант не согласится,– промолвил Штайберг, – я его хорошо знаю. Никто не в силах заставить принять решение, с которым он не согласен, если он сам не сочтет нужным что-то поменять. До него дойдет информация, кто стоит за данным мероприятием, и все ниточки приведут ко мне. Тут надо хорошо все продумать. В Берлине мне сказали, что с ним работает сотрудник МИ 6 Эндрю Эргюсон. Может быть нам лучше его использовать для влияния на этого несговорчивого господина?

– Да, я с ним знаком, – промолвил Розенберг, – может вы и правы, о нем я не подумал. Он недавно привез в Калькутту молодую жену из Лондона, а она стала подругой для загадочной женщины, которая живет в доме Бертранта. Это честный офицер, преданный короне и любящий жену. С Бертрантом у него весьма дружеские отношения и он принимал активное участие в строительстве и ремонте дворца «Безумный Филипп».

– Ну, вот столько возможностей все уладить, – с оптимизмом подытожил Витцель.– Господин Розенберг встретится с сэром Эргюсоном, попробует убедить его в проведении пресс-конференции во дворце. Я прослежу за обеими женщинами и сложу мнение по целесообразности использования их в дальнейшем. Вы, господин Штайберг, запишитесь на прием к мэру Чандра Босу. Без него трудно продвинуть эту идею в жизнь. Будем использовать все ресурсы. А вот лорда Джонатана Голда привлечем к решению этих проблем уже на самой конференции. Ведь никто не дает гарантии, что после речи Шеффера все поверят в благие намерения экспедиции и тут же разрешат ему пройти по территории Индии. Лорд часто бывает на приемах в этом клубе для джентльменов, он его завсегдатай.

Повисло молчание, все задумались, каждый о своем. Задача была не простая и могла закончиться неудачей. Но три сотрудника Абвера верили в лучший исход, и у каждого было свое мнение, как лучше поступить и какие средства для реализации использовать.

Такая поразительная активность Витцеля слегка удивила Штайберга, с чего бы он так заинтересовался этой экспедицией и почему решил оказать ей помощь? А может вовсе и не экспедицией, а здесь кроется что-то еще?

– Мне пора откланяться! Господа, благодарю вас за прекрасный обед,– проговорил посланник Канариса. – Шеффер ждет моего возвращения.

Все трое встали, Розенберг и его секретарь пожали Штайбергу руку, и Витцель проводил его до двери.

– Как тебе этот немец? – поинтересовался Розенберг.

– Не так прост, как кажется. Конечно, умом не блещет, но дело свое, видимо, знает.

– Я знаком с ним уже много лет, особо ничем выдающимся не отличается, но ему доверяем Канарис, а это дорогого стоит.

– Ну что же, как говорят русские: поживем-увидим.

– А вы еще и русский знаете?– с сомнением в голосе произнес хозяин дома.

– Да, приходилось сталкиваться, – туманно ответил секретарь.

Тем временем Штайберг вернулся в гостиницу, накопленная усталость и обильный ужин с возлиянием, дали себя знать. Его клонило в сон, к тому же Шеффера не было в номере. Рассказать о своем визите было некому. На связь с ним никто из членов экспедиции не выходил, возможно, и не было еще одного сотрудника Абвера, а адмирал Канарис просто хотел его проверить? Весь путь немец присматривался к персоналу, но так и не понял, кто же может им быть.

На следующее утро Штайберг проснулся довольно рано, голова побаливала, настроение было отвратительное. Он пошарился на тумбочке в поисках выпивки, но бутылка виски, которую он купил в баре, была пуста. От неуклюжего движения рукой бутылка полетела на пол и с грохотом покатилась по паркету. Немец поморщился и с трудом приподнялся с кровати. В таком виде нельзя было показываться членам экспедиции, а тем более встречаться с Шеффером и рассказывать о планах, которые они вчера обсудили в доме Розенберга. На часах было десять утра и требовалось поправить голову.

Штайберг прошел в ванную комнату, посмотрел на себя в зеркало. Рыхлое красное лицо с большим носом и с синими прожилками. Лицо сильно пьющего человека смотрело на него кроличьими глазками. Но делать было нечего, что есть, то есть. Надо найти выпивку, а там глядишь, будет легче. Мятая рубашка, испачканный пеплом сигарет пиджак, штаны валялись рядом с кроватью, их он все же смог с себя стащить, хотя совершенно не помнил, как это ему удалось. Кряхтя и чертыхаясь немец натянул на себя брюки, капли пота выступили на лбу, во рту пересохло.

– «Срочно найти выпивку, пока не сдох» – подумал Штайберг и покинул номер.

Бары и рестораны в самой гостинице еще были закрыты, спросить у администратора, где можно купить выпивку, он постеснялся. Желание похмелиться выгнало его на улицу, и он тут же пожалел об этом. Стояла сумасшедшая жара, даже сад, который раскинулся перед отелем, казалось, не спасал от изнуряющего зноя. Лакей-индус любезно держал двери открытыми, как бы предоставляя выбор, выйти на раскаленный двор или остаться в прохладном холле гостиницы. Но деваться было некуда, выпивку можно было найти только в самом городе, и Штайберг шагнул в ад!

Пока он пробирался по тенистой аллее к выходу, он промок насквозь, казалось, что в ботинки налили воду, хотя она могла быть там на самом деле! Это пот, который катил с него градом и по спине, далее по ногам и попадал в летние туфли.

– Как здесь живут люди? – с тоской проговорил немец, оказавшись на широкой солнечной улице наполненной народом.

В отель этот народ попасть не мог, поскольку при входе стояли два индуса в синих тюрбанах и отгоняли любого желающего пройти вовнутрь, если у него не было карточки отеля или если это был не сахиб.

Магазинов поблизости не наблюдалось, да и не знал Штайберг, есть ли тут вообще заведения, где можно купить спиртное. Он огляделся по сторонам, направо или налево? Левая сторона показалась немцу более привлекательной по причине меньшего количества прохожих, да и впереди маячила площадь, где вполне могли быть приличные магазины, а не этот базар, заполонивший все закоулки. Тяжело дыша Ганс пробирался через людской поток в надежде обрести спиртное. Спросить у прохожих, как пройти до магазина, где продают крепкие напитки, он не мог, поскольку языка так и не выучил, времени достаточно не было, а главное не было желания. Он уже тогда ненавидел Индию, еще толком ее не познав, а теперь убедился, что эта неприязнь у них с городом и страной взаимная.

Вдруг кто-то схватил его за рукав и слегка потянул на себя: