Пустотa

Я огляделся вокруг, дабы убедиться, что мы одни.

– Уилл, нам надо поговорить, – сказал я, подходя ближе.

– Иди сюда, Фёдор, я хочу показать тебе кое-что. – Он поманил меня забинтованной рукой.

Приблизившись и встав рядом с ним, я посмотрел на монитор.

– Гляди! Это наша Земля, – сказал Андерсон, указывая на белое размытое пятно в центре экрана. – А вот и Луна, – произнёс он, слегка отдалив изображение так, что на нём появилась ещё одна белая точка меньшего размера. – Здорово, правда?

– Уилл, это… – начал было я.

– Жаль что мы так далеко, с такого расстояния плохо видно детали, – прервал он меня, разглядывая изображение.

– Что у вас с рукой? – спросил я, глядя на его перебинтованную правую кисть.

– А? – Андерсон удивлённо посмотрел на меня, затем на свою подбитую конечность. – А, это. Так, ерунда. Немного не рассчитал скорость на повороте, когда пролетал через теплицу.

Разговаривая с профессором, я не услышал, как сзади подошла Даша. Коснувшись моего плеча, она спросила:

– Здесь больше никого нет? Мы одни?

– Похоже на то, – кивнул я.

– Окей, тогда, если вы не против, я закрою этот отсек, чтоб нас никто не подслушал.

Достав свой планшет, она ввела команду. Послышалось пневматическое шипение, и герметичная дверь в дальнем от нас конце обсерватории захлопнулась.

– Уилл. – Она внимательно смотрела на профессора. – Как вы себя чувствуете?

Он молчал.

– Я знаю, что вам сейчас тяжело, признаться, мне и самой хреново. Мои родители, моя сестра остались там, и… и я понятия не имею, что с ними сейчас…

– Я имею, – тихо ответил Андерсон. – С вероятностью девяносто девять процентов твои родители и сестра мертвы. – Его глаза мрачно смотрели на Дашу. – Или умрут в ближайшее время.

– Профессор… – начал было я.

– Помолчи, пожалуйста, – оборвал он меня. – Лучше взгляните оба сюда. – Андерсон указал рукой на монитор. – Что вы видите?

– Землю? – Сказала Даша.

– Да. – Андерсон кивнул. – Данное изображение получено буквально только что, пятнадцать минут назад. Это оптический спектр, здесь плохо видно, но, судя по всему, планета покрыта плотным слоем облачности. Но это не столь существенно, более существенно другое. – Он нажал несколько кнопок на клавиатуре, переключив изображение. – Вот картинка в инфракрасном спектре. Судя по ней, средняя температура на Земле сейчас составляет одиннадцать с половиной градусов Цельсия, а это на четыре градуса ниже нормы. И на целых три десятых градуса ниже результатов, полученных мною полторы недели назад. Планета остывает. – Андерсон жёстко посмотрел на нас. – И очень быстро.

– И что… это значит? – растерянно спросил я.

Уилл взглянул на меня как на полного идиота.

– Это значит, что в скором времени там наступит новый ледниковый период, – начал разжёвывать он. – Ядерные взрывы и возникшие из-за них пожары подняли в атмосферу огромное количество сажи. В основном это частицы диаметром в пару микрон. Достигнув стратосферы, эта дрянь разлетелась по всему миру и теперь блокирует солнечный свет. Полагаю, если динамика не изменится, к концу года глобальная температура на планете упадёт градусов на двенадцать-тринадцать, а в отдельных регионах, может быть, и на все тридцать – сорок. Огромные территории к северу и югу от экватора покроются ледниками. В вашей России, даже в летние месяцы, средняя температура не будет превышать ноля градусов. В Америке из-за того, что она расположена южнее, будет несколько теплее, но не сильно. От такого резкого изменения климата растительный и животный мир Северного и Южного полушария погибнет, сельское хозяйство будет уничтожено, начнется глобальный голод.

– Постойте, но что насчёт экватора? Африка, Центральная Америка, Индия… там ведь… там ведь будет тепло? – с надеждой в голосе спросил я.

– Да, – глядя на меня, ответил Андерсон. – Положительная температура сохранится в зоне примерно между тридцатыми параллелями северной и южной широты, однако едва ли это поможет живущим там. Из-за аэрозольной взвеси в атмосфере количество осадков на планете сократится процентов на сорок – пятьдесят, возникнет засуха, и плодородность почвы многократно упадёт. Так что все эти территории, расположенные возле экватора, едва ли смогут прокормить даже своё собственное население, не считая тех, кто ломанётся туда с севера и юга, спасаясь от холода.

– И как долго это, по-вашему, продлится? – спросила Даша.

– Пока вся поднятая взрывами дрянь не осядет обратно. Сколько это займёт? – Профессор пожал плечами. – Не знаю. Трудно сказать. Может быть, десять лет, может, двадцать. В любом случае человеческая цивилизация этого не переживёт. И это я ещё не говорю о том, что вся поверхность планеты: почва, вода – всё будет отравлено радиоактивной пылью. Так что даже если людей не убьёт голод, это сделает радиация.

Повисла тяжелая тишина, мы стояли, глядя в пустоту, думая обо всём сказанном Андерсеном.

– Я всегда думала, что ядерная зима – это лишь теория, – прервала молчание Даша. – Страшилка от экологов и пацифистов.

– До сегодняшнего дня это так и было. Но наши политики провели прекрасный научный эксперимент, и теперь данная теория подтверждается фактами, – саркастически ответил Андерсон.

– Вот дерьмо… – только и смог выдохнуть я.

– Так что твоя семья, – профессор жёстко глядел на Дашу, – моя семья, его семья, – он ткнул пальцем в меня, – все они мертвы.

Между нами вновь повисла тишина. Я вдруг вспомнил о своих друзьях, о пенсионере-отце, о моей двоюродной сестре Лизе, которая вышла замуж незадолго до нашего отлёта и у которой где-то с полгода назад родился сын. Трудно было поверить, что их больше нет. Может быть, конечно, кто-то из моих знакомых и близких выжил, но, судя по предсказанию Уилла, это было лишь временным явлением.

Забавно получилось, мы с Дашей пришли к Андерсону, чтобы поддержать его, помочь ему справиться с его депрессией, а вышло всё наоборот. Если до сего момента у меня была хоть малая надежда на то, что человечество сможет оправиться после случившейся Катастрофы, то теперь и она угасла.

– Они мертвы, – после пары минут скорбного молчания произнесла Даша. – Наши семьи, наши близкие мертвы, Уилл, это так. Но ведь мы ещё живы. Мы живы, а значит должны бороться.

Андерсон мрачно смотрел на неё, скрестив на груди руки.

– Мы должны бороться, нельзя сдаваться, понимаете? – продолжала она. – У нас есть шанс, нужно только… только не впадать в отчаяние.

– К чему это всё? – прервал он её. – К чему весь этот мотивационный спич?

– Просто… я просто хотела сказать, что… – стушевалась она.

– Мы пришли, потому что мы волнуемся за вас, – прямо сказал я. – Вы отдалились от экипажа, практически не появляетесь на публике, ни с кем не общаетесь. Вы перестали исполнять свои обязанности как наш руководитель, и это тревожит людей. Команда обеспокоена вашим поведением, они начинают задавать неудобные вопросы, и это дестабилизирует обстановку внутри коллектива.

– Уилл, я понимаю, что вы сейчас чувствуете, каково вам, но… – начала было Даша.

– Понимаете? – Андерсон встал со своего места и подошёл к ней. – Как вы можете меня понимать, у вас ведь нет своих детей? – казал он, глядя на неё в упор. – Вы так молоды, у вас нет семьи, вся ваша жизнь посвящена лишь космосу! Как вы можете меня понять?

Профессор яростно прошёлся туда-сюда по отсеку.

– Моя семья мертва! – В его голосе кипело отчаяние. – Мои дети, всё, ради чего, я существовал, для чего я работал, теперь погибло! У меня больше нет ничего! Нет будущего! Понимаете вы это? – Он метнул в нас с Дашей гневный взгляд. – Я каждый день просыпаюсь с утра и не понимаю, ради чего. Для чего мне подниматься с постели, идти куда-то, что-то делать. Какой в этом всём теперь смысл?

Андерсон подошел к окну и, оперевшись на него рукой, задумчиво уставился куда-то в чёрную бездну за бортом.

– Нет, вам не понять. У вас ведь нет своих детей. – После небольшой паузы уже спокойней продолжил он. – Помню, когда на свет появилась моя младшая, Скай…Боже, она была такой крохой! Я взял её на руки, вот так, – Андерсон повернулся к нам, сложив руки на манер, как если бы он держал младенца, – и прижал её к себе. Она была такой лёгкой! Мой маленький щеночек… Я протянул ладонь, чтобы поправить пелёнку, и в этот момент она схватила меня за палец. Я заглянул ей в лицо и увидел, что её глаза смотрят прямо на меня. В тот момент я почувствовал себя самым счастливым человеком на всей Земле. Любовь к этой малышке, она… она заслонила собой всё! А теперь её нет. – На этих словах руки профессора бессильно опустились вниз.

– Мы соболезнуем вам, Уилл, – тихо произнесла Даша.

Он отвернулся от нас и вновь приник к окну.