Заговор против заговора: ГКЧП-3. Книга вторая

– Да.

Даже в трубку было слышно, с каким шумом упал духом премьер.

– Что: так плохо?

– Странный вы, всё-таки, народ!

Обычно «легко обтекаемый», Крючков взорвался не хуже героя одной из песен Высоцкого – того, который: «Я щас взорвусь, как триста тонн тротила».

– Говорили, говорили – а вы всё о том же! Неужели и ты питал иллюзии?! Ну, ладно: Болдин… это пустое место… или Тизяков со Стародубцевым – люди хорошие, но случайные… Но – ты-то?! Ты-то с какого хрена «возлюбил Михал Сергеича»?! Да он нас – как тот Паниковский в «Золотом телёнке»: продаст, купит – и снова продаст, но уже подороже!

– Ладно, – пристыжено вздохнув «капитулировал» Павлов. – Собираемся, что ли?

– Ну, хоть на этот раз ты был на высоте! – отметил «верный упадок духа» Крючков. – В восемь в Кремле? Годится? Или у тебя опять – «юбилей Губенко»?

Даже в трубку «было видно», как раздражённо поморщился Валентин Сергеевич.

– Не можешь не уколоть – да, Владимир Александрович? Я, хоть и был «при параде», а тут же позвонил Николаю Николаевичу, извинился перед ним – и поехал на твой АБЦ!

Несмотря на избыток нервических флюидов, переполнявших не только нутро, но и воздух, Крючков открыто, «не по сценарию», рассмеялся.

– Ну, извини, Валентин Сергеевич, если я тебя обидел! Как говорится, кто старое помянет… Да, и будь добр: позвони Янаеву.

– А ты…

– Я, разумеется, тоже позвоню. Но это – тот случай, когда две головы… то есть, два языка – лучше, чем один. Ты же сам знаешь: один звонок наш «героический вице» сумет отбить. Надо – чтобы наверняка… как контрольный выстрел в голову…

Ровно в восемь, почти с боем курантов, все приглашённые собрались в кабинете Павлова. Вице-президент Янаев вошёл в кабинет последним, когда все уже сидели за столом. «Всех», с учётом новоприбывшего, оказалось семеро: премьер-министр Павлов, Председатель КГБ Крючков, министр обороны Язов, министр внутренних дел Пуго и «представители от народа» Стародубцев и Тизяков.

Несмотря на численное сходство, на героев героических же фильмов «Семеро смелых» и «Великолепная семёрка» эта семёрка не походила ни в малейшей степени. Исключение составлял Крючков, как всегда, бодрый, деятельный и энергичный. Все другие гэкачеписты были честно потрясены фактом свалившейся на них ответственности. И пусть она ещё даже не свалилась на них, а только грозила сваливанием – потрясения от этого не становилось меньше.

«Ещё в дороге» покосив глазом в Крючкова, Янаев нерешительным шагом проследовал к свободному креслу во главе стола, и медленно, словно извиняясь за самозванство, опустился в него. Опустившись, он тут же принялся «решительно отсутствовать» взглядом, голосом и «остальным имуществом».

Не дождавшись «соблюдения протокола», премьер-министр – частично по причине большего мужества, частично на правах хозяина кабинета – медленно подрос над столом. Даже по «зарытым в пол» глазам соратников было видно, что они благодарны Валентину Сергеевичу за избавление от участи Александра Матросова и избранной тем амбразуры. Но, едва только Павлов открыл рот, впечатление, произведённое его «решительностью» на коллег, тут же обратилось в свою противоположность, ибо решительность премьера оказалась специфического характера.

– Слово для важного сообщение предоставляется члену нашего Чрезвычайного комитета Владимиру Александровичу Крючкову.

Пока соратники, кто ироническими, кто растерянными ухмылками давали оценку «дезавуированному мужеству» премьера, глава КГБ успел первым ликвидировать «неуставное выражение» лица – и вернуться к образу «главного заговорщика».

– Начну без предисловий, товарищи…

Даже анонсировав отсутствие предисловий, Крючков умело выдержал драматическую паузу, за которую его контрагентам пришлось не раз «извертеться на пупе».

– Полчаса назад мне звонил Бакланов. Звонил из машины, по дороге из Фороса в Бельбек.

Публика моментально насторожилась, чтобы тут же упасть духом: голос докладчика не оставлял другой возможности.

– Да-да, товарищи: вы правильно меня поняли… К сожалению, Горбачёв оказался… Горбачёвым: «ни «бэ», ни «мэ», ни «ку-ка-ре-ку».

– Что: Бакланов так прямо и сказал?!

Первым «из окопа выглянул» министр обороны – но лицо его при этом не соответствовало образу храбреца, первым откликнувшегося на призыв комиссара полка: «Коммунисты – вперёд!». Разумеется, «героизм» маршала не остался без должной оценки: Крючков не поскупился на ухмылку.

– Нет, уважаемый Дмитрий Тимофеевич: Бакланов был несколько проще. Если – совсем точно, то он сказал буквально следующее: «Как мы и ожидали: «ни «да», ни «нет».

После разъяснения Председателя КГБ народ уныл вторично. И на этот раз кривых – и даже растерянных – ухмылок не было. Все оказались «из одного лукошка», не имеющего никакого отношения к установке «Мы все – бесстрашные герои, и вся-то наша жизнь есть борьба».

Ожидаемая реакция коллег ожидаемо же не смутила Крючкова. Он даже не стал «совершать подворный обход»: решительно ограничился холодным взглядом светло-серых, почти стальных теперь, глаз, которыми он уставился в первого попавшегося. Первым попавшимся оказался маршал Язов.

– Полагаю, ни у кого уже нет сомнений в том, что час пробил.

«Час» – из уст Председателя КГБ – пробил своеобразно: по головам соратников. Пробил кузнечным молотом: товарищи вмяли головы в плечи настолько энергично, что уменьшились в длину не хуже былинных Ильи Муромца и Святогора, которые одним ударом по очереди вгоняли вдруг друга по пояс в землю. Правда, этим их сходство с былинными героями и ограничилось.

Зрелище не огорчило шефа КГБ: даже порадовало.

– Выбор сделан, «господа заговорщики». И обратного пути нет… как бы ни хотелось этого кому-то из присутствующих.

«Первым из присутствующих, кому ни хотелось», ожидаемо стал вице-президент Янаев. Бледный, как обычно, он без труда изыскал резервы для обесцвечивания сверх норматива. Его «политического мужества» хватило даже на вопрос. Точнее – на его начало:

– Вы хотите сказать…

– Да! – безжалостно отработал на перехват Крючков. – Вы правильно меня поняли, Геннадий Иванович: ГКЧП должен немедленно объявить о взятии власти… Виноват: о введении чрезвычайного положения в Москве и отдельных регионах Советского Союза. По достоверным сведениям, демократы сейчас почивают – и не лаврах: просто отдыхают по домам «от трудов праведных». Как говорится, сам Бог велел нам воспользоваться случаем. За то время, пока они дремлют, полагая, что ни мы, ни власть от них никуда не денутся, мы спокойно, без шума, пыли и крови возьмём «Белый дом», чтобы не допустить создания параллельного центра власти.

Предложение – оно же заявление – Крючкова народ встретил гробовым молчанием. И только через минуту, звенящую до рези в ушах тишину оживил голос Павлова.

– Есть другие мнения?

Над равниной «отсутствующих» голов медленно и нерешительно поднялась рука Язова.

– Я предлагаю не принимать никакого решения, пока мы не заслушаем отчёт… ну… сообщение нашей делегации об итогах встречи с Горбачёвым… Может, ещё не всё потеряно…

Под исполненный надежды взгляд маршал «отошёл в сторону», но его место тут же занял вице-президент.

– Я буду прям, товарищи…

Под это мужественное заявление Геннадий Иванович, первым делом, ушёл глазами в сторону, где они пребывали всю «оставшуюся часть подвига».

– … Я был совершенно не в курсе того, что тут затевается… Мне несколько раз звонили в машину Валентин Сергеевич и Владимир Александрович, оба просили меня срочно приехать для того, чтобы обсудить какие-то срочные вопросы… Именно так: какие-то срочные вопросы… какие именно, мне не сказали. Я и не догадывался об их характере… А приехал я лишь потому, что знаю тяжелейшую ситуацию в стране. Подписание нового Союзного договора… неоднозначная реакция общества по этому поводу… всё такое… Я и не знал, о чём пойдёт речь…

– Очень содержательное выступление, – не выдержал Крючков, не жалея яда ни на взгляд, ни на голос. – Теперь мы все знаем, что уважаемый Геннадий Иванович стал жертвой коварных умыслов премьер-министра и Председателя КГБ, которые злодейски скрыли от него повестку дня. Можно сказать: «заманили в западню» – а сам он, разумеется – «ни сном, ни духом».

Янаев покраснел, и ещё ниже опустил голову.

– Кажется, Геннадию Ивановичу нечего больше сказать, – жёстко усмехнулся Крючков. – Так что, слово пока свободно. Может, есть желающие его взять?

– Разрешите мне?

Вначале над столом нервно заколыхалась рука министра внутренних дел – а затем и «весь» Борис Карлович составил ей компанию.