Тойво – значит надежда. Красный шиш

– Вы финские шпионы? – спросил Оскари.

– Ага, – вздохнули те. – А вы кто?

– Скоро узнаете, – позволил себе ухмыльнуться Кумпу. – Но нас определенно больше. Сдавайтесь.

– Вы – люди? – слабым голосом произнес раненный.

– Люди, – не стал обыгрывать странный вопрос красноармеец. – Мы все люди.

– Тогда мы сдаемся, – с долей облегчения сказали финские шпионы.

Основные силы красных шишей, уже развернутые в боевые порядки, встретил Матти. «Обнаружены и взяты в плен три единицы живой силы противника», – скрипучим голосом доложил разведчик. – «Разрешите расстрелять?» «Разрешаю», – пролаял Антикайнен.

– Стоп, – Тойво помотал головой, словно, отгоняя непрошеные видения. – Что там у вас?

– Три финских диверсанта, один из них ранен. Все в паническом состоянии страха.

Командир подозвал Каръялайнена:

– Выставить посты. Кратковременная стоянка. Растопить печи во всех кодушках. Согреться и принять горячую пищу. Быть готовым к продолжению марша.

Лыжники только порадовались такой возможности – уж больно донимал мороз, и любое тепло было ценно. Совсем скоро весь личный состав разбился по избушкам и протягивал руки к набирающим температуру печкам. Только несчастные караульные бдительно следили за вымерзшими окрестностями.

Антикайнен тем временем беседовал с пленными. Командир второй роты тоже горел желанием учинить допрос, даже специальный набор пилок, лезвий и клещей для этой цели подготовил, но ему дали понять, что до этого дело не дойдет: враги добровольно предадут всех и вся.

Сегодня красные шиши пока прошли только половину намеченного маршрута, километров двадцать пять. Как-то народ пообвык к лыжам и долгим переходам, так что столь большое количество километров как бы не сказывалось на общей усталости. Утомились, но не очень.

Энергичный Каръялайнен схватил из печки горящий сук и поочередно поднес к лицу каждого финского шпиона.

– Где и когда вы родились! – спросил он у них поочередно.

Головня дымила. Тойво указал на дверцу печки.

– Убери, пожалуйста, а то дым глаза ест, – сказал он.

Кумпу, разоблачившись, сощурил глаза и жестом предложил пленным сделать то же самое. Они тоже безропотно сощурились.

– Нет, я вам хотел сказать: раздевайтесь. Кодушка уже прогрелась, – объяснил свой жест Оскари.

Лахтарит стянули свои полушубки и тут же начали дрожать. Вероятно, это было что-то нервное, от холода так дрожать никто не будет.

– Водки им, что ли, плеснуть? – спросил Каръялайнен и тут же подставил свою кружку под флягу олимпионика[29 - Оскари Кумпу принимал участие в Олимпийских играх в Стокгольме в качестве борца. См также мою книгу «Тойво – значит «Надежда» 2.]. – Чтоб, так сказать, со стрессом справиться.

Кумпу налил ему в кружку, но командир роты убрал ее за спину, а достал откуда-то с полки еще две алюминиевые рыбацкие ендовы.

– Пейте, братаны, – порекомендовал он пленным. – Водка – она и нутро согреет, и язык развяжет.

Финские шпионы робко приняли емкости, но пить не торопились.

– Это делается так! – сказал Каръялайнен и влил в себя водку. Макнул в соль кусочек хлеба, закусил им и зажмурился. – Ах, хорошо!

– Итак, – сказал Антикайнен, когда те все-таки выпили свой алкоголь. – Сейчас вашему коллеге окажут медицинскую помощь, а вам надлежит искренне покаяться в своих злодеяниях.

– Ну, тогда всемилостивейше прошу накапать нам еще этого достойного пития, – ответил белофинн.

Каръялайнен тоже сунулся, было, за добавкой, но Кумпу его прогнал.

Фельдшер поколдовал над раненным и произнес свой вердикт:

– Множественные переломы руки и сильнейший ушиб туловища с правой стороны. Сейчас наложу шины и вколю морфий. Через пару дней будет в транспортабельном состоянии.

– А можно и мне морфий? – деловито сдвинув брови к переносице, спросил командир второй роты. – У меня тоже разыгрались сильнейшие боли душевного свойства.

Антикайнен слегка разочаровался: пара дней для возвращения к активной жизни слишком много. В его планы не входила стоянка здесь более двух часов. А что потом делать с раненным? Оставить здесь – если не замерзнет, то потом обязательно предаст. Повесить его? Так как-то не по-человечески выходит – сначала медицинская помощь, а потом казнь. Придется как-нибудь втихаря пристрелить перед уходом, а Каръялайнен этим и займется.

Он задумчиво посмотрел на командира, ужом вьющегося возле спиртного на столе. Тот взгляд этот перехватил, поежился и немедленно ушел на мороз проверять посты.

– Кто вы такие, и какие перед вами поставлены задачи, – решив определять проблемы по мере их поступления, подвинулся к пленным Тойво.

– Мы финские шпионы, – взял слово один из них. – Я Энсимайнен, это Тойнен, а Колмас[30 - Ensimainen, Toinen, Kolmas – порядковые числительные по-фински: первый, второй, третий.] лежит под кайфом. Задача у нас была проста: перебраться через воображаемую линию фронта и углубиться в Советскую Карелию. Потом разделиться и пойти по явкам. Пароль: «Вы продаете славянский шкаф?»[31 - Цитата из фильмы с Кадочниковым «Подвиг разведчика».] Получить бомбы и взрывные устройства большой и средней мощности.

– Явки у нас в Петрозаводске и Медвежьегорске. А взрывать мы должны водокачки, водовозов, водоносов и железнодорожные мосты, – добавил Тойнен. – В общем, мы должны всячески вредничать. А можно еще водочки?

Оскари долил им остатки своей фляги и шепотом заметил Тойво:

– Эк, ловко они предают буржуев и их преступные помыслы!

– Брешут, поди! – также шепотом ответил Антикайнен.

– Ну что, брат финский шпион, вмажем! – сказал Энсимайнен.

– Все равно пропадать – вмажем! – ответил ему Тойнен.

Они выпили и с сожалением посмотрели на опустевшую тару. А Колмас, получивший квалифицированную медицинскую помощь, лежал в наркотическом трансе и блаженно пускал пузыри. Он бы тоже не отказался побыть предателем, да не был в состоянии. «Марафету мне, марафету!» – едва слышно кривил он губами и добавлял. – «Собаки! Собаки!»

Кумпу поманил своего командира на выход и там поведал, что, вообще-то, был у них, наверно, еще один человек, Нельяс[32 - Четвертый – neljas.]. А иначе с чего бы это этим шпионам делаться такими откровенными?

– Ну да, – согласился Тойво. – Не надеются, что мы выживем. Поэтому говорят правду, или около того. Только с чего бы нам умирать?

– Ага, – сказал Оскари. – Тем более мой человечек сейчас по их лыжне идет, изучает траекторию передвижения. Коли Нельяс – если таковой существует – удрал к финским войскам, то это плохо. Вся наша секретность – псу под хвост. Зато мы сможем устроить засаду и встретиться с лахтарит в честной борьбе лицом к лицу. Мы ударим по ним исподтишка и всех перебьем.

«Действительно, честная борьба», – подумал Антикайнен, но вслух ничего не сказал. Он опять пошел к пленным.

– Насколько я правильно рассуждаю, вы ожидаете подмогу, – рубанул Тойво с порога. – Так вот, спешу разочаровать: ее не будет. Мы взяли Нельяса.

– Так он живой! – воскликнул Энсимайнен, но тут же скривился. – Надолго ли! Вы глупцы и ничего не понимаете.

– Собаки, собаки! – слабым голосом снова беспокойно проговорил Колмас.