Сквозь смех и слёзы…

– Ага, «жэпэ не пэ», сам ржал, как лошадь Пржевальского. «Жёлчный пузырь не пальпируется», это ж надо так гениально разлениться. Ладно, пойду хлебну чайку, минут через двадцать выедем. Пока доедем до пятого микрорайона, я ещё в машине покемарю, там надо в объезд, всё перерыли, видимо, опять ищут золотоносную жилу…

Как и обещался, в машине Шурик мгновенно заснул, даже не заметив, как они добрались до места. Как только машина остановилась, кто-то с силой снаружи рванул ручку. И Шурик, разомлевший ото сна, едва не выпал из машины, но в последний момент был пойман бдительным Сергеичем.

– Скорее, доктор, скорее! Она уже рожает!

Перед ними стояла запыхавшаяся женщина лет пятидесяти.

– Чего хулиганите, дамочка! – обиженно произнёс Шурик, – Я ведь мог так и покалечиться!

– Скорее, она рожает!

– Да что вы так орете. У нас вызов – острый живот.

– Это мне так бабушка-соседка посоветовала, сказала, что быстрее приедут. А она, Айгулька, уже рожает!

– Какая Айгулька? У нас вообще другой вызов. Вот, женщина 31 год, острый живот. У вас какой адрес?

– Пятый микрорайон, дом восемнадцать, квартира сорок шесть.

– Ну, вот видите, а у нас…

– Шурик, – с ужасом прошептал Сергеич, – это наш вызов…

– Б… дь! – Шурик пулей вылетел из машины, едва не сбив испуганную тётку.

– Чё стоишь, какой этаж?

– Четвёртый, под крышей.

– У нее муж Карлсон, что ли, который живёт на крыше?

– Почему Карлсон? Бахыт Кенжекеев, он геолог, неделю назад уехал.

– Ну, ничего, первые роды – это всегда долго.

– Это не первые, это третьи.

– Как третьи?

– Третьи, и всё.

– Ничего, всё будет хорошо, пока воды не отошли…

– Отошли полчаса часа!

И тут Шурик вспомнил Жорика и их разговор двухгодичной давности.

– Вот сука!

– Кто?

– Да дружок мой!

Дверь была раскрыта. Фельдшер и соседка вбежали в квартиру. На полу сидела женщина в халате, опершись спиной на диван, и стонала.

– Спуститься сами сможете?

– Нет, мне плохо, я уже рожаю.

– Не торопитесь, лучше это в роддоме.

– Я не могу двигаться, у меня постоянно схватки.

– Как вас зовут? – обратился он к пожилой женщине.

– Сауле.

– Хорошо, Сауле. Помогите ей подняться, пусть цепляется мне на спину, так хоть мы спустимся…

– Так в ней сейчас килограммов семьдесят.

– Ничего, я штангой занимаюсь.

Сергеич увидел бегущего Шурика с висящей на его спине и орущей женщиной, а следом бегущую плачущую родственницу.

– Какого хера стоишь? Дверь открой! – рявкнул запыхавшийся фельдшер, и выгрузив женщину на носилки, добавил, – давай мухой гони!

– А в какой роддом?

– В ближайший! Всё, поехали! Включай мигалку и сирену! Давай рацию. Алло, центральная, соедините срочно со вторым роддомом! Алло, второй роддом! Это со «скорой», у нас тут роженица, мы у вас минут через десять-пятнадцать будем. Да я не волнуюсь. Вот только она родить в машине может. У неё воды отошли. Куда посмотреть?! Сейчас… Раскрытие на четыре пальца. Как не можете принять?! Какое на хрен стерильное отделение? Куда?! Да это же почти час езды, другой конец города, не кладите трубку… Алло, алло…

– Сергеич, гони!

Скорая летела, презрев не только правила дорожного движения, но и закон всемирного тяготения.

– Держись, Санёк, через пятнадцать минут будем.

– Всё, – тяжело выдохнула молодая женщина.

– В каком смысле «всё»? – испуганно произнёс фельдшер.

– В смысле рожаю…

Шурик ещё раз заглянул «туда», там уже происходило «врезывание головки».

– Сергеич, стой! – заорал фельдшер.

– Так мы же ещё не приехали.