Сквозь смех и слёзы…

– Степан Андреевич, сегодня мой первый день в психиатрическом отделении. Надеюсь перенять Ваш многолетний опыт и хотел бы чтобы это стало моей профессией на всю жизнь.

Не-е не пойдет, слишком много пафоса. А если вот так:

– Уважаемый Степан Андреевич! Я доктор Коржиков, надеюсь стать Вашим учеником и надежным помощником!

Во, круть!!! Это точно подойдет. Против такого никто не устоит.

Дверь отделения неожиданно приоткрылась и появилась голова молоденькой медсестры.

– Вы доктор Коржиков?

– Да я…

– Вас просит к себе заведующий, – быстро добавила она и захлопнула дверь.

Сергей поправил галстук. Придирчиво осмотрел халат, накрахмаленный и отутюженный мамой, до хруста. Три ручки красная, синяя и зеленая, застыли в нагрудном кармане, как солдаты в карауле.

Главное произвести первое хорошее впечатление и не забыть ничего!

Дверь была закрыта, на привинченной табличке медной табличке значилось: «Заведующий первым острым отделением Степан Андреевич Крутиков». Ниже гвоздем кто-то нацарапал кривыми буквами: «Козел».

Доктор Коржиков постучал в дверь.

– Войдите! – услышал он приглушенный мужской голос.

Сережа толкнул дверь и автоматически выпалил:

– Уважаемый Степан Андре….

И застыл. В кабинете никого не было. Совсем. То есть мебель была. Например, стол. Большой, директорского масштаба. Но под столом никого не было.

Не было никого и в шкафу, кроме полупустой бутылки коньяка «Арарат» и двух накрахмаленных халатов.

Сергей все осмотрел вокруг и даже выглянул в окно. Там росли на клумбе ядовито—фиолетовые гладиолусы, следов на ней не было.

– В воздухе растворился! Прям Куперфильд какой-то! – сказал он сам себе вслух.

– Я здесь, – услышал он сдавленный голос и повернулся с ужасом, ожидая увидеть удавленного заведующего.

Но весь ужас был в том, что в комнате никого не было.

– Я наверху. На самом верху, – голос был уже сердитый, но по-прежнему сдавленный.

«Уже вознесся», подумал Сергей и посмотрел на лампу дневного света. Так и есть, где же он. Сначала длинный белый коридор, по которому несется вновь представленная душа, потом яркий свет. А мы даже не успели познакомится…

– Там никого нет, вслух произнес Сергей, крестясь во все стороны

– Нет есть! – упорствовал мужской голос.

– Нет там никого! – сказал убеждено Сергей.

– Я на шкафу!

Сергей сглотнул слюну и поднял взгляд на шкаф.

Заведующий скрючившись сидел на верху и дел приглашающий жест рукой.

– Залазь скорее сюда!

– Зачем?!!

– Сейчас зайдет старшая медсестра, мы ее напугаем!

Доктор Коржиков рванул из отделения с криком:

– Не хочу, не хочу быть психиатром! Я нормальный!

Белеет парус одинокий…

Дело было так. Решили как-то три врача отметить своё поступление на курс по наркологии, а на дворе стоял суровый 1987 год. Помните, был ещё тогда популярный анекдот, что лучший приз за антиалкогольную пропаганду – бутылка коньяка; а ещё был и другой, это когда папаша с сыном смотрят на длинную-длинную очередь, и сынок спрашивает: «Папа, а это очередь в музей или за водкой?» «В музей водки, сынок», – грустно отвечает отец.

В общем, это было то самое время типа начала ледникового периода, когда всё постепенно начинало вымирать, и первой пала водка…

Ну, не одна она, конечно, с сотоварищами, – там портвейны всякие, даже живительный пивной родник высох. Люди в гости ходили со «стеклянным подарком» или там на премьеру в театр по «стеклянному билету»…

Так вот, собрались они как три васнецовских богатыря в городе на Неве, значит; один из них был представителем Средней Азии, второй из Челябинска, а третий, вы не поверите, из Биробиджана.

На улице февраль, холодно, минус двадцать один. Денег тоже небогато. Куда идти, не знают, сунулись в пару ресторанов. То ли вид у них был слишком интеллигентный, то ли им правду сказали: «Мест нет».

Стоят, мёрзнут возле третьего, где сказали, что, возможно, пустят, когда места случайно освободятся… Тут азиатский коллега и говорит: «Пойдем ко мне в комнату в общаге, у меня во-о-от такенная дыня есть. И чай, хороший, крепкий чай».