Чёрно-белое

Чёрно-белое
Александр Бирюков

Выйдя из тоннеля головокружительных трагических происшествий, герой приобретает бесценный дар. Впереди новая жизнь, которая дарит счастье. Но дар? Герой стоит на перепутье. Белая дорога или черная? Какой выбор сделает он? Как воспользуется даром? Об этом вам предстоит узнать.

Александр Бирюков

Чёрно-белое

Не нравились ему никогда эти бессмысленные вылазки на природу, на пленэр, на рыбалку, с пьянками, дурацкими приключениями, но сегодня Стас не мог отказать Алле. Она в последние дни просто светилась от счастья в предвкушении свадьбы. Ещё каких-то четыре дня, и они станут мужем и женой, и жизнь у него круто изменится. Друг детства Генка по-дружески советовал насладиться последними днями свободы и настойчиво предлагал устроить мальчишник по полной. Стас понимал смысл понятия «по полной» и ни за что не соглашался. Потому он предпочёл согласиться с Аллой и махнуть на природу. С удочками, с шашлыком, с памятными фото и видео, тем более, что отец уступил ему свою почти новую Шиву Ниву, с условием, что иногда, по мере надобности, Стас будет давать ему куда-то съездить.

По совету Генки и его Ольги они вчетвером поехали километров за семьдесят от города на красивое лесное озеро, которое называлось Лазоревое из-за цвета его воды. Погрузили в багажник две палатки, мангал, удочки, выпивку, продукты, уселись и поехали. Начало мая, погода стояла замечательная, и настроение было отличное. Приехали, поставили палатки, разожгли костёр, закинули удочки, но, похоже, напрасно. Вероятно, рыба, как и они, была в отпуске и на вкусную наживку не обращала никакого внимания. Солнце уже клонилось к закату, когда Стас вспомнил, что за весь день ничего не сфотографировал.

– Алла, пойдём на фотосессию, пока солнце не село.

– Давай завтра, я с Олей занимаюсь ужином.

– Ну, как хочешь, а я пойду, поснимаю. Не теряйте меня.

А снимать было что. Озеро, деревья, грибы, птицы – всё в лучах заходящего солнца обретало чёткие тени, менялось при другом освещении, всё казалось более значимым, чем днём. Он изучал природу, а природа глазами птиц изучало его, и как бы прикидывала – он её дитя или чужой пришелец. Какие-то звуки послышались за бугорком, как будто маленький ребёнок, пыхтя и кряхтя, пытается выбраться из своей кроватки. Поднявшись на бугорок, Стас увидел двух маленьких медвежат, они возились, наперебой стараясь занять пенёк. Он навёл на них камеру и восторженно шептал: «Вот это будет видео! Все позеленеют от зависти!». Но не прошло и минуты, как Стас услышал за спиной тихое рокотание. Он быстро оглянулся и с ужасом увидел метрах в шести от себя огромную медведицу. «Идиот! Конечно, где медвежата, там и медведица!» – молнией пронеслось в его голове. А медведица, издав оглушительный рёв, встала на задние лапы и двинулась на непрошенного гостя. Стас запустил в неё камерой и бросился бежать. Никогда в жизни он так не бегал! Школьный физрук Глеб Петрович всегда издевался над ним и от «щедрости» своей ставил ему тройки по физкультуре, но тут он бы восхитился… «Надо быстрее… Надо быстрее…» – стучало в висках Стаса, сердце колотилось где-то в горле… И тут какой-то корень схватил его за ногу, и он кубарем покатился по траве, ударился очень больно боком о дерево, вскочил, оглянулся и… Она была метрах в четырёх. Бурая, лохматая, с открытой красной пастью, с огромными желтыми клыками. Издав злобный рык, медведица двинулась на него. Стас сунул руку в карман, достал зажигалку, у которой всегда был длинный яркий язычок пламени. Когда собирались в поездку, Генка напомнил: «Не забудь свой огнемёт». Не найдя ничего лучше, Стас выставил вперёд руку и нажал на зажигалку. Сумерки уже начинались, а между деревьями было уже довольно темно, и пламя зажигалки произвело впечатление на зверя. Медведица отшатнулась, но, встав на дыбы, вновь двинулась в атаку, однако, уже осторожнее. Стас пятился, держа горящую зажигалку в вытянутой руке, запнулся, чуть не упал, но удержался на ногах. «Если газ кончится, мне конец,» – подумал Стас. А медведица всё шла на него, как будто ждала, когда пламя погаснет. Сколько прошло времени, Стас не знал. И тут пламя стало уменьшаться и уменьшаться, и чем меньше оно становилось, тем ближе подходила медведица, и ему даже показалось, что в её глазах мелькнула усмешка. «Это конец…». – Стасу стало так страшно, что захотелось заплакать, упасть на землю, закрыть голову руками, но за спиной послышались крики ребят. Медведица остановилась в полутора метрах от него, прислушалась… И тут глаза ослепила яркая вспышка, другая, послышались громкие хлопки, и медведица развернулась и не спеша побежала обратно к своим деткам.

– Ты как, Стас?! Цел?!!

– Стасик, любимый!!! Как же я испугалась за тебя!!!

– А я как раз достал фейерверки и слышу – рёв! Аж мороз по коже!

Ребята тормошили Стаса, осматривали, расспрашивали, а он слышал их как будто издалека, как через вату, только пытался улыбаться и невпопад кивал головой. Вернулись к палаткам, а перепуганные девчонки наотрез отказались тут оставаться. Пришлось собираться домой.

– Тебе нужно обязательно хряпнуть водки после такого стресса, – заявил Генка Стасу.

– Ага, а кто машину поведёт?

– Я сяду за руль, а что, я умею!

– Вот как сдашь на права, так и сядешь.

Ехали уже в темноте, все молчали, только Генка трещал не умолкая, как будто это он один с медведицей сражался. Стас молчал, но внутри его нарастала какая-то тревога, как будто за ближайшим поворотом его ждала какая-то опасность. Он даже сбавил газ.

И вдруг его пронзила страшная судорога от пятки до затылка. Он дико застонал, и его правая нога как-то вывернулась и независимо от него вдавила педаль газа в пол. Машина, практически не управляемая, понеслась вперёд. Потом крики, удар, скрежет…

Сознание медленно возвращалось. Сначала замелькали ритмично цветные огни, потом как будто издалека появлялись голоса, темноту разогнали огни фар и мигалок. Рот был наполовину заполнен кровью, болел слева язык, болела грудь. Подошли два мужчины, разложили носилки и стали укладывать на них Стаса.

– Погодите, я сам пойду, – попытался остановить их Стас.

– Тебе нельзя, лежи, – удержали они его.

– А где Алла? Где ребята? С ними всё в порядке?

– Всё в порядке. Лежи, мы отвезём тебя в больницу. Потом была долгая дорога в больницу. А там Стасу сказали, что Аллу и Генку спасти не удалось, а Оля в операционной, но угрозы для жизни нет. «Спасти… не удалось…» Только через несколько секунд смысл этих страшных слов дошёл до его сознания. И опять эта непреодолимая тревога поднялась откуда-то снизу в голову, и та же сильнейшая судорога выгнула его тело дугой, а изо рта вырвалось что-то похожее то ли на стон, то ли на плач и сознание ушло… "Давление сто тридцать на восемьдесят, пульс восемьдесят. Угрозы нет, но припадок… Будем наблюдать," – первое, что услышал Стас, приходя в себя. Потом вправляли перелом, потом гипс, потом четырёхместная палата. Всё это как будто происходило с кем-то, но не с ним. Какая-то полная апатия овладела Стасом, безнадёга. Хотелось забиться куда-нибудь в дальний угол и никого не видеть, никого не слышать, ни о чём не думать. Но ночью опять повторился припадок, переполошивший соседей по палате и персонал. Вкололи ему что-то сильнодействующее, после чего, наконец, пришёл сон.

Он начинает раскачиваться на качелях. Где-то рядом взвизгивает циркулярная пила. Перед глазами только небо в облаках. Раскачивается все сильнее и сильнее, взлетает всё выше и выше, ещё чуть-чуть и он, кажется, дотянется до облака, но тут в самой верхней точке верёвки качели обрываются, и он по инерции летит вверх, тянется руками к облаку и начинает падать всё быстрее и быстрее… А в промежутках, когда утихает визг пилы, мужской хриплый голос голос: «Да кто ты такой?!» или" Ты хоть понимаешь, что ты натворил?», или «Теперь тебе никто не поможет, только я». А он всё падает, падает и как будто ему это даже нравится. Врывается детский крик: «Папочка, нет!».

Стас просыпается. Пробуждение тяжёлое, как с похмелья. Не было сил ни физических, ни моральных. Рядом, на тумбочке, почему-то лежала деревянная линейка.

– Это тебе. Когда начнётся припадок, зажми её зубами, чтобы не остаться без языка, – заметив его взгляд, сказал сосед по койке. – Ты что, эпилептик что ли? Стас ничего не ответил. Ему было всё безразлично. Жизнь сделала крутой поворот, нимало не интересуясь его мнением. Смерть Аллы и Генки как будто сидела рядом, и не было никакой возможности избавиться, спрятаться от неё. Любовь к Алле была для него какой-то спокойной, само собой разумеющейся. Он видел, что её любовь к нему была какой-то радостной, яркой. Он даже прикидывал, чья любовь угаснет раньше. Однажды, стоя у отрытого окна, он нечаянно услышал разговор Генки с Олей на улице.

– Ага, любовь… Ромео. Да если бы не её папа бизнесмен и мама в мэрии, он бы на неё и не взглянул.

– Оль, кончай нести чушь. Я его знаю с детства. Тут никакого расчёта, всё чисто.

– Ну-ну, посмотрим. Потом вспомнишь мои слова. Стасу от услышанного стало так гадко, что он едва удержался от того, чтобы крикнуть ей что-нибудь грубое. Ну да ладно, дело прошлое. Но как он посмотрит в глаза родителям Аллы и Генки? Что скажет? Вот что самое тяжёлое.

Вот с такой безнадёгой тянулись дни. Припадки повторялись и повторялись по 4 – 5 раз в сутки, выматывая его и так растерзанное тело. Нога уже заживала, два сломанных ребра почти не болели, но врач не спешил с выпиской, наблюдая динамику припадков. Наконец, на утреннем обходе он остановился у постели Стаса.

– Ну что, свою работу мы сделали, можно хоть сегодня тебя на выписку. Только вот твои припадки – дело серьёзное. Это уже не травматический шок, а, судя по всему, эпилепсия. Я выписал тебе направление в областную клинику. Сегодня мы тебя туда отвезём. Без сопровождения ты сам не доедешь.

В областной неврологии Стаса обследовали, дотошно опросили и сказали, что это следствие испуга. Назначили лечение, ежедневные беседы с психологом. На какое-то время припадки пошли на убыль, но потом опять участились. Влияла даже погода. Спустя месяц, лечащий врач, исчерпав все возможности, пригласил из Москвы светило неврологии. Это был худощавый, высокий, седой старик с усами. Он очень долго и обстоятельно расспрашивал Стаса о семье, о работе, о друзьях, о девушке, о режиме дня, о питании. И при этом очень внимательно смотрел Стасу в глаза. Потом ушёл и долго говорил с лечащим врачом.

Утром после обхода врач вызвал Стаса к себе в кабинет и пригласил сесть. Помолчал, барабаня пальцами по столу.

– Вчера мы пришли к выводу, что наша медицина в твоём случае пока бессильна. Вариантов излечения может быть только два. Первый – продолжить лечение в Швейцарии. Там находится ведущая клиника в этой области. Стопроцентной гарантии они не дают, но эта клиника лучшая в мире. Если есть такая возможность, советую ей воспользоваться.

– Нет у меня такой возможности, я простой инженер. А что за второй вариант?

– Второй вариант… Тут гарантий никто не даёт, и он вообще не относится к официальной медицине.

– Что, бабка с травками и молитвами?

– Почти… Это старик, бывший пациент вчерашнего академика Антропова. Когда бедолагу не смогли вылечить, он уехал на родину, поселился в тайге, в доме умершего пасечника, и сам себя вылечил. Вот академик его и рекомендовал тебе.

– Выбор небогатый. Выберу, пожалуй, второй вариант. Если не вылечусь, там и останусь.

– Ну что ж, если так, то вот тебе его адрес, – он протянул Стасу бумажку с адресом. – Тут недалеко, в соседней области. Отвезти тебя мы не сможем, но сопровождающего обеспечим, одному тебе ехать нельзя.

Сопровождающим оказался мужик из технического персонала клиники, то ли сантехник, то ли электрик. Разбитной, словоохотливый, с характерным амбре. На автостанции купили билеты, дождались автобуса, сели и поехали. «Только бы доехать без припадка,» – молил Стас. Последний припадок случился накануне, ночью. На полпути автобус остановился в каком-то городке на двадцать минут.

– Пойду, возьму что-нибудь попить. Тебе что принести? – спросил мужик.

– Спасибо, ничего не нужно. Мужик ушёл, а Стас, утомлённый поездкой, задремал. Очнувшись, он обнаружил, что автобус едет, а мужика рядом нет. «Да, похоже, хорошо «попил» мужичок,» – подумал он. Ещё часа через три автобус подрулил к конечной автостанции. Дальше нужно было добираться на попутках. «Наверно, лучше спрашивать у шоферов,» – подумал Стас и направился к кучке шоферов у одного из автобусов, но тут его опять накрыло.

Когда он пришёл в сознание, уже вечерело. Кто-то перетащил его с дороги на газон. Одежда была грязная с правого бока, мятая и, главное, из кармана пропал бумажник с деньгами. «Да, заботливый у нас народец!» – мысленно выругавшись подумал Стас. Ничего не оставалось, как искать попутку, а поскольку автостанция уже опустела, он вышел на дорогу, идущую в нужном направлении, и стал голосовать. Наконец, остановился молоковоз и подобрал его. В дороге почти не разговаривали, шофёр крутил блатные песни почти на полную громкость и сам самозабвенно подпевал. Примерно через час, уже в темноте, машина остановилась.

– Вот по этой дорожке пройдёшь километра два и увидишь твою пасеку. Удачи, братан! – напутствовал водитель и газанул дальше. И пошёл Стас в указанном направлении по дорожке, освещённой луной. С большим трудом, из последних сил, одолел он эти два километра, пока, наконец, не увидел домик на отшибе и тусклый свет в окошке. Подошёл, постучал в дверь и долго ждал, пока дверь открылась.

На пороге стоял старик-не старик неопределённого возраста с густой, седой, лохматой шевелюрой, с такой же бородой и лихо закрученными усами, в клетчатой навыпуск рубахе. Он молча изучал пришельца, ни малейшим движением не предлагая войти.

– Извините за позднее вторжение! Я Стас, мне нужна ваша помощь в моей болезни. Вас рекомендовал мне профессор Антропов из Москвы.

Услышав фамилию Антропов, бородач сдвинулся в дверном проёме, молча предлагая войти. Стас вошёл, огляделся. В правом углу стояла печь голландка с кастрюлей и сковородкой, посреди комнаты стол, слева кровать. На столе стоял старинный подсвечник, явно контрастирующий с обстановкой, на нём три свечи, света от которых вполне хватало для всей комнаты. Картину завершала пара табуреток и старый буфет с резными элементами.