Цветок Тенгри. Хроники затомиса

– А, ну тогда, вопросов нет, – уважительно прошелестела Вайита, – но только вам же, наверное, пообщаться захочется, а с этим дело будет труднее обстоять, в этом месте пространства Ирудрана спать будет, и если вам ее все же удаться разбудить, то она, спросонья, может перепугаться и бед всяких натворить.

– Это еще, каких бед? – недоверчиво спросила Аня. – Мы для того на высоту облаков и поднялись, чтобы она бед не натворила.

– Так, что ей эта высота? Она и с этой высоты в сердцах так может молнией шандарахнуть, что и этот садик, и эти домики враз сгорят! Нет, братцы, лучше бы летели вы в те края, где гроза собирается, вот там ваше общение будет на сто процентов продуктивным.

– А где ближайшая гроза собирается? – спросила Аня, растерянно оглядывая горизонт, который, как назло, не предвещал никаких перемен в погоде, и на небе фигурировали только безобидные кучевые облака.

– Тут, буквально в двух шагах, километрах в трехстах к северо-востоку гроза начинается, но сюда не доберется, растеряет весь кураж по дороге. К сожалению, не смогу вас туда доставить, мне сейчас положено в другую сторону лететь, да и, честно признаться, нет у меня особого желания с дальней родственницей встречаться.

– Да ладно, – сказал Андрей, – чего уж тебя утруждать, мы уж, как-нибудь своим ходом. Триста километров, конечно, по нашим меркам, не так мало, не в двух шагах, но мы еще не достигли предела сваей скорости, надеюсь, успеем вовремя.

– Успеете, успеете, там гроза серьезная затевается, часа через два-три как раз в самом разгаре будет. Ладно, вы что-то уж больно высоко забрались, мне в этих слоях атмосферы весьма дискомфортно, здесь Зунгуф властвует, так что счастливо оставаться… вернее, пролететься! – С этими словами Вайита сделала лихой пируэт, встряхнув всеми своими фалдами, и улетела в сторону ставшего совсем игрушечным городка.

– Ну что, полетим? – вопросительно посмотрел на Аню Андрей, – или все же решимся вызвать сюда? Кстати, гроза эта во внешнем мире никогда не разразится в нашем восприятии, так что мы можем лететь туда хоть год. С другой стороны, эта Вайита так ничего в окружающем и не поняла: молния – опять же, для нашего временного коридора – от туч до земли несколько столетий лететь будет.

– Я не берусь так самоуверенно этими категориями распоряжаться, – покачала головой Аня, – в их-то времени она, так или иначе, ударит, если сам ее факт свершиться. Давай лучше судьбу не испытывать, полетим, куда Вайита указала. Тем более такого точного попадания и не нужно, мы с такой высоты то место, где гроза собирается, за несколько десятков километров увидим.

– Ну, тогда полетели, – махнул рукой Андрей, – судя по расположению солнца, северо-восток там. Думаю, высоту мы достаточную набрали, давай-ка, попробуем скорость прибавить, только не сразу, как я понял, для головы опасно именно ускорение, а не сама скорость!

– Тут семи пядей во лбу не надо иметь, – пожала плечами Аня, – это в любом учебнике физики прочесть можно. Фишка не в этом, а в том, чтобы раньше времени энергии антигравитации не израсходовать!

– Раз так, то, догоняй! – задорно крикнул Андрей, сделал обратную бочку, и полетел на северо-восток, где далеко за городом, в сизой дымке маячили отроги Карпатских гор.

Какое-то время они играли в догонялки, не забывая главную задачу и не сбиваясь с курса. В искусстве полета они были примерно равны, поэтому догонялки получились напряженными. Андрей весь отдался наслаждению полета, не испытывая тех помех, которые омрачали его первый эксперимент, он то и дело срывался на фигуры высшего пилотажа, и с удовольствием отметил, что организм его начал привыкать к перегрузкам ускорения и смены положения тела, и он уже не рискует потерять сознания от слишком резкой свечи, и даже от умеренного вертикального штопора. Тем не менее, были моменты, когда Андрей ощущал, что подступает к пределу прочности, который лучше не переступать, и осаживал свой пыл. Аня летела более осторожно и менее рискованно, очевидно она больше думала о лимите антигравитационной энергии, однако то и дело догоняла Андрея, полет которого явно замедляли фигуры высшего пилотажа.

– Что у тебя на шее, – неожиданно спросила она, в очередной раз догнав Андрея, – у тебя что-то в вороте рубашки мелькает, а я никак разглядеть не могу.

– Совсем забыл тебе рассказать! – хлопнул себе по лбу Андрей, – эта вещь тебе должна быть знакома! Надо же, со всеми этими чудесами, о таком важном эпизоде забыл рассказать! – и Андрей, несколько замедлив скорость, чтобы было удобнее разговаривать, рассказал Ане о своей недавней находке под подушкой. – Так что, – закончил он свой рассказ, теперь я стал владельцем короны Меровингов. Хотя, в действительности, это, конечно, не корона, а брелок. Я из своей чудесной «вставки» узнал, что эти медальоны изготовил сам внук Иисуса Христа, и они содержат в себе материальность созвездия Ориона. Правда, из этой информации не совсем ясно, для какой цели они служат, кроме того, что являются символом принадлежности к роду Меровингов. И что означает тот факт, что эта коронетка пришла ко мне из сна, так же не понятен. Я тебе уже говорил, что информация, приходящая ко мне из вставки, часто бывает неполной. Но, как бы то ни было, это очень добрый знак, получив который, я окончательно утвердился в решении следовать за тобой. Честно признаюсь, меня сильно раздражает тот факт, что ты ничего не рассказываешь о сути нашей экспедиции…

– Я очень признательна тебе за это, Андрюша, – сказала Аня, – я понимаю, что тебя постоянно преследует подозрение, будто ты купил кота в мешке, да и меня в сумасшедшие записал, пока с тобой то же самое не произошло. Что же касается короны Меровингов, то тут я так же мало нового тебе сказать могу, знаю только, что коронетка содержит в себе принцип раздемонизированной материи и является ключом к управлению пространством, правда каким образом, мне неведомо. Что же касается фрагментарности поступающей к тебе информации, то тут объяснение, мне кажется, в следующем: дозированность ее корректируется Провиденциальными силами, и та информация, которая грозит нарушить ткань будущего, отсекается. Так что, обижайся, не обижайся, но знать абсолютно все о нашей миссии нам не только не нужно, но и опасно, хотя, механизм для получения информации у нас с тобой гораздо эффективней, чем у обычного человека. С другой стороны и ответственность за каждое действие и даже мысль у нас обоих возрастает непомерно. Кстати, похоже, мы подлетаем к нужному месту.

И действительно, за разговором Андрей не заметил, что погода явно изменилась, и у горизонта, как раз над ближайшими, пока еще невысокими отрогами Карпатских гор явно собиралась гроза: темная свинцовая туча надвигалась на путешественников, и было не понятно, она ли движется им на встречу, или это они ее догоняют. Минут через десять ребята оказались рядом с тучей, и стало ясно, что она, конечно, никуда не движется, а застыла совершенно неподвижно, как и все предметы в этом остановленном мире. Ничто в ней не шевелилось, и только неясное свечение в глубине темного зловещего марева свидетельствовало о том, что рассинхронизация временных потоков застигло тучу как раз в тот момент, когда в ее глубинах возник могучий электрический разряд, который так и не успел превратиться в молнию.

– Надо же, – сказал Андрей, любуясь грандиозным зрелищем, – наверняка к подобной «не остановленной» туче было бы не так безопасно подлетать. Да, кстати, а время-то не на сто процентов остановлено, гляди ка!

И действительно, оказалось, что формирующаяся из чудовищного разряда молния, не застыла абсолютно: через несколько минут ее сияющий хобот появился из-под края тучи и медленно, словно гусеница зубной пасты, выдавленной из чудовищного тюбика, начал медленно двигаться к земле. Хотя нет, не гусеница, а гигантская огненная капля, которая за тысячные доли секунды своего существования воспринимается глазом как извилистый, огненный зигзаг молнии.

– Надо же, – сказал Андрей, – глядишь, за пару дней она и до земли долетит, а не за столетие, как я считал. Значит, время здесь все же движется.

– Конечно, движется, – пожала плечами Аня, – иначе все в этом мире просто бы исчезло. Ладно, давай Ирудрану вызывать, ничего особенного в этой туче мы уже не увидим.

Ребята зависли в воздухе, словно встали на невидимую плоскость, Аня закрыла глаза и начала какие-то только ей ведомые ментальные операции, Андрей же непроизвольно начал очередную импровизацию, посвященную грозовой стихиали Ирудране.

Когда половодье иссякнет, в привычные русла

Вернутся озера и реки, насытив угодья,

Настанет пора для иного природы искусства,

Пора поднебесных баталий и туч половодья.

Варуна, Перун, Индра, Зевс – всех имен не означить,

Нам люди присвоили титул богов-громовержцев.

Но мы только духи, у духов иные задачи,

Мы просто играем, не правим, не бьем иноверцев.

Не зря нас боятся, шутя, мы сжигаем дубраву,

И все же, порою, нас ждут, как небесную манну:

У почвы иссохшей снискали мы добрую славу,

Нам травы и люди возносят земную Осанну.

Мы вместе с Зунгуфом бросаемся в шумную битву,

Мы топим суда, мы свергаем с небес цеппелины,

Мы недра трясем, но средь грохота слышим молитвы

Ожившей ветлы и расправившей ветви калины.

Но силы иссякли, и солнечный луч запредельный

Приносит посланье о мире, любви, обновленье,

О Навне пресветлой, ее чистоте акварельной,

О вечности Духа, сокрытой в прекрасном мгновенье.

Ответная реакция со стороны тучи не заставила себя долго ждать, и Андрея это и не особенно удивило, он уже привык повелевать стихиями, и скорее удивился, если бы этой реакции не последовало. Во время произнесения этих строк-заклинаний он чувствовал, как меняется окружающее пространство, словно возникает нечто вроде сообщающихся сосудов между тем и этим измерениями с различными энергетическими уровнями, и что из ближайшего пространства стихиалей начинается некий спиновый переход. В центре огромной черной тучи возникло какое-то смерчеобразное движение, затем смерч втянул в себя всю грозовую тучу, и медленно поплыл навстречу зависшим в воздухе ребятам, постепенно приобретая зооморфные черты и превращаясь в громадного колеблющегося дымчатого динозавра. С большой натяжкой его можно было принять за диплодока, но форму он держал неважно, его шея, туловище и хвост постоянно то удлинялись, то укорачивались так, что время от времени он больше походил то на бронтозавра, то на брахиозавра, то даже на прямоходящего игуанодона, либо на еще какого-нибудь зауропода.

А впрочем, прежде всего это было некое живое, наполненное энергией облако, поэтому все происходящие с ним превращения казались совершенно естественными.

– Ну вот, – обернулся к Ане Андрей, – не заставил себя долго ждать. Кстати, я бы не сказал, что это именно диплодок, его за какого угодно динозавра принять можно.

– Да, какая разница, – пожала плечами Аня, – он уже давно трансформирован в нечто иное, и память его, в какой-то мере определяющая форму, тоже, очевидно, угасает. Наверное, он и сам уже плохо помнит, кем был.

Тем временем облако-зауропод подплыло к ребятам и остановилось на некотором расстоянии, и хотя его переднюю выступающую часть чисто условно можно было назвать мордой, и глаз Андрей не смог разглядеть, тем не менее, создавалось впечатление, что облако внимательно смотрит на наших героев.

– Эй, ящерица! – Неожиданно сурово произнесла Аня, – ты узнаешь меня?

Андрею показалось, хотя о какой-либо мимике говорить было сложно, что облако весьма смущено, затем раздалось что-то вроде шумного вздоха-покашливания, словно оно пыталось скрыть смущение, затем прозвучал виноватый голос, напоминающий управляемые порывы ветра:

– Не зови меня так, не тереби душу, кто старое помянет, тому глаз вон.