Икона из скита

Пилот привстал с лавки:

– Может, за печкой посмотреть видел там закуток.

– Да вижу, это он помогите.

Механик подошел и открыл дверку у голбца. «Чекист» полез по лестнице вниз, держа в одной руке чемодан:

– Темно, ничего не видно, чем бы посвятить. А нет, не надо, чемодан оставлю под лестницей. – Вылез из голбца, закрыл дверцу, набросил на нее половик. – Решаем так: спим по очереди, – высказал слова командным голосом. – Я спрячусь в горнице. Разговаривайте с рыбаками, как обычно люди разговаривают, но будьте начеку. Не нравятся мне нежданные гости, еще немец с ними, компания подозрительная.

Механик вдруг засомневался в своих словах в отношении гостей:

– То, что у рыбаков одежда не ношена, да, это подозрительно. В этом заброшенным богом краю люди, в основной своей массе бывшие зэки. Мы с командиром тут всяких повидали, и битых, и грабленых.

– Вот видите, зачем нам рисковать – выйдет себе дороже, лучше подстраховаться.

– А по нужде как выйдешь во двор, через окно? – стеснительно спросил его пилот, посмотрев на Аню.

– Схожу рано утром, а вот как обезопасить Аню, вопрос серьезный?

Пилот тут же скомандовал:

– Толя, слушай приказ: охраняешь Аню как зеницу ока, от нее ни на шаг. Понял? А я уж с гостями лично побеседую.

Механик с улыбкой приложил руку к голове:

– Командир, приказ выполню. Но, думаю, рыбаки они, рыбаки.

– Да хотя бы и рыбаки! Ты же не знаешь, что у них на уме? Тайга она и есть тайга, все следы мраком покроет. Петр Николаевич правильно говорит, поостеречься нам не помешает, да и за сохранность денег он несет ответственность.

Скворцов, ответил:

– Деньги – это одно. С Аней познакомились перед вылетом из Москвы. По личной инициативе помогаю ей доставить деньги по назначению. Руководством МГБ мне поставлена другая задача: из одного лагеря, где отбывают наказание пленные немцы, доставить в столицу матерого эсэсовца. У нас чекистов эсэсовцы на особом контроле.

Механик от слов чекиста возмутился:

– Расстрелять их всех к ядреной фене и дело с концом. Так нет, вы, чекисты, с ними церемонитесь, – и выпил из кружки воды. – Фашисты с нашим братом солдатом на войне не церемонились, скажи, командир. Повидали мы на фронте всякое, фрицы творили такое, что здравому человеку в голову не придет. В Белоруссии все деревни сожгли, вместе с людьми сжигали, а вы их жалеете.

– Не все так просто, как вам кажется. Нам, чекистам, нужно думать и о дальнейшей судьбе страны. А немцев из лагерей выпускаем, это чистая правда, но с одной целью – на их согласие сотрудничать с нами.

Механик не успокаивался:

– Не пойму я вас, органы безопасности, доверчивые вы люди, доверять фашистам – себя не уважать. Понимаю, отправите фрица в логово врага к американцам, чтобы на вас работал! Обманет. У немцев на всю жизнь обида на нас русских за проигранную войну.

– Это наша работа, безопасность страны – одна из главных задач, которую поставила перед нами партия.

– Партия! Скажите честно, вам нужны шпионы, но какие из них разведчики, если столько лет просидели в лагерях, толку от них как от козла молока. Время только зря на них тратите.

– Я и говорю, это наша работа. В бригаде у рыбаков немец, ваши же слова, мы же с вами не знаем, какие он преследует цели? То-то же! Вот поэтому мы, чекисты, этими людьми и занимаемся, – посмотрел на Аню, она, облокотившись на стол, подставив руку под голову, сонно моргала. – Аня, ложитесь спать на кровать, там помягче, а мы на лавках.

Пилот, зевая:

– И то, правда, нужно поспать, целый день на ногах. Это нам, мужикам, к трудностям не привыкать, на фронте сутками не спали. Аня я ваш сон буду охранять. Толя, часа через три меня сменишь. Договорились?

– Хорошо, командир, подменю…

Сильвестр Карпович, проснувшись рано утром, посмотрев на ручные часы, сказал:

– У-у, время-то уже не детское, Курт, пора на рыбалку. Господа, бывшие арестанты, поднимайте свой зад, а то гости первыми придут к нам в дом, и наш план накроется медным тазом, – в приказном тоне обратился он к зэкам.

Веревка недовольным сонным голосом проговорил:

– Хозяин, и все у тебя по расписанию, прям как в зоне. Думал, на воле высплюсь, так нет, и тут свои порядки устраиваешь.

– Дома на печи выспишься, сейчас у нас одна задача: живыми остаться. Мы с Куртом дойдем до реки, проверим сеть, из катера возьмем котелок, соль, хлеб у нас есть. Чашки в шкафу. А вы пока дров заготовьте, они тут повсюду, костер разожгите. Да смотрите дом не подпалите, листва сухая, погорит все на хрен.

Веревка, потягиваясь:

– Еще рыбы не поймал, а уже костер собрался разводить, у тебя телега впереди лошади бежит.

Хозяин встал и в сторону иконостаса перекрестился:

– Вернусь, сам разведу костер, а то и вправду все подпалите. Знаю я вас поджигателей, наверно, от моего лагеря одни головешки остались. А рыбу на реке почистим.

– Ты хозяин ее сначала поймай. Иван, ты погляди-ка, начальник точно с нами в больничку попадет, наперед знает, что рыба в сеть попалась.

Сильвестр Карпович, прохаживаясь по избе:

– Не беспокойся, рыба здесь кишит. Не зря мои предки тут обосновались, из рыбы все делали: солили, вялили, бабы из нее стряпали пироги на полстола!? Вкуснотище!

Веревка, потирая ладони:

– Да! Я бы сейчас пирога поел! Эх, еще бы спирта стакан накатить, вот это был бы праздник! Хозяин, может, мне сходить за спиртом, а? Думаю, летчики уже проснулись. А что? Приехали отдыхать, так надо отдыхать, мы же рыбаки, а то могут нам и не поверить, на рыбалке и трезвые.

– Вот уху сварим, с летчиками за одним столом выпьем и сделаем то, что задумали. По пьяни, оно как-то спокойнее на душе, – неохотно ответил Сильвестр Карпович.

Веревка вытащил из голенища нож и, перед лицом хозяина стал им размахивать, с бахвальством проговаривая:

– А нам ворам, что по пьяни, что трезвыми – один хрен одинаково – воровская жизнь вольная жизнь!

Сильвестр Карпович безразличным голосом ответил:

– Придется у тебя нож забрать, а то готов им себя и нас зарезать.

– Нам, ворам, без ножа нельзя, закон не позволяет. Поживу я еще, начальник, поживу! Зачем грех на душу брать, нам и других людей хватает резать. В России барыг пруд пруди, всем ворам работы хватит, – и снова засунул нож за голенище сапога. Развел в стороны руки и ими громко хлопнул, тут же ударив рукой по голенищу сапога, изобразив плясуна.

Курт с недовольным лицом наблюдал картину разговора хозяина с Веревкой, не выдержав, вышел из избы. Сильвестр Карпович последовал за ним, в дверях остановился:

– Артист из тебя никудышный, ноги кривые. Спляшешь гопака на своих похоронах, за летчиками не заржавеет, быстро тебе клифт испортят…