Икона из скита

– Что опасного-то, никак твоя икона нас по голове ударит? – ехидно улыбнулся. – Ты, хозяин, с нами точно умом тронулся. Давай так больше не шути, а то кто нас на пароход посадит, осторожнее нужно быть с мозгами, в больничку попадешь.

– Это вы будьте осторожнее, людям не нашей веры нельзя брать в руки старообрядческие иконы – несчастье они вам принесут.

– Я как погляжу, у вас, староверов, законы похлеще, чем в зоне. – Веревка передернул плечами и положил на место икону. – Давайте лучше похаваем, а то, что на голодный желудок базарить, один порожняк.

Сильвестр Карпович, видя, что обстановка накалилась, смягчил разговор:

– Вы тут ужин готовьте, а мы с Гитлером, фу-ты, с Куртом, – поправив сам себя, – у бережка сеть разбросим. Время еще не позднее. Обещали новых друзей угостить ухой, слово нужно держать. Мы недолго.

Веревка не смолчал:

– А что с золотом делать будем? Предлагаешь без охраны его оставить на ночь в катере? Людей мы не знаем, обкрадут. Все равно кто-то должен быть на стреме.

– Обкрадут! Праведник нашелся, как бы ты их не обокрал, кроме нас, тут на сто верст ни одной души, а летчики люди порядочные. Обкрадут. Больше я повторять не буду, – в приказном тоне ответил хозяин.

Выйдя из избы, Курт сразу сказал:

– Ну что делать будем, гер хозяин? Гляди, как дело повернулось, а я тебя предупреждал, – имея в виду поведение Веревки.

– Пока терпимо, но, чувствую, законник с казначеем что-то мышкуют. Ситуация поменялась, я говорю про летчиков. Слышал, что летчик сказал, спасатели их уже ищут, вдруг завтра обнаружат, и что нам делать? Хотя, зная эти глухие места, и не так-то просто их найти, ведь маршрут полета они изменили, – хозяин обернулся проверить, не идут ли за ними следом подельники.

– Конечно, слышал, я все внимательно слушал. Летчики не успели передать о крушении самолета, рация неисправна. А с неба самолет не видно, из воды торчит лишь крыло да часть фюзеляжа. Только с реки можно его увидеть. Надежда на твоего дружка капитана, но он только завтра причалит. Время пока у нас есть подумать.

– А если летчики попросятся на пароход, как будем подниматься с золотом на борт, не подумал, сразу догадаются, что мы не рыбаки. И сколько их? Со слов летчика с ними девушка, получается, их трое. Наверняка оружие при себе имеют.

– Ты что предлагаешь?

– Тут надо подумать. Меня больше всего волнует законник с казначеем, ты же не знаешь, что у них на уме. Суки, еще ножи повытаскивали, чуть не зарезали, значит, в их голове зреет план нас убить. Это факт.

– Сейчас как их обезвредишь, летчик видел их обоих. В лодке надо было кончать и за борт выбросить рыб кормить, там им место.

– Думал. Ну, как-то не осмелился, решил, как к берегу причалим. А оно, видишь, как вышло.

– Ты хоть ночью не спи, держи пистолет наготове, мало ли что. Я тоже постараюсь не уснуть, а завтра с утра подумаем о судьбе зэков. Хотя времени до прихода парохода совсем не остается…

Расставив сеть на мелководье реки, вернулись в избу, где уже Веревка с казначеем сидели за столом и ели тушенку.

– Все-таки нас не дождались, оголодали, – выругался с порога хозяин дома.

– А мы на воле свободные люди, что хотим, то и делаем, – смело ему ответил Веревка. – Вот сидим, думаем, кто за спиртом пойдет. Летчик сказал, спирт у него есть, грозился угостить, что сидеть-то на сухую, не в зоне чалимся, надо отпраздновать свободу. Как, начальник, думаешь? Гитлер, ты нас поддерживаешь, из одного котла щи хлебали, выпьешь за компанию?

Сильвестр Карпович сел на лавку прижался спиной к стене:

– Утром сам схожу на разведку, прощупаю летчиков. А твой спирт никуда не денется. Ты лучше думай о золоте, да о своей шкуре позаботься. Мозгами пошевели, а то летчики тебе ее испортят, оружие имеют, инструкция им предписывает.

Веревка засунул руку в голенище сапога:

– Мы тоже не лыком шиты, перо всегда при нас, и не в таких притонах бывали, – вынул нож и стал им размахивать перед собой.

– Убери его подальше и больше им не красуйся. В притонах они бывали? Тут летчики! Фронтовики! Не ваш брат блатной, в кого пальцем не ткни – все с душком, трусы обоссанные, летчиков финкой не напугаешь.

– А я и пугать не буду, для меня перо в бок в радость и дело с концом. Я что, хозяин, кубатурю, ты как собираешься с летчиками в одиночку базарить, они тебя в два счета расколют, мужики войну прошли. Не заметишь, как полные штаны наложишь! Интересно было бы на тебя посмотреть со стороны!

– С чего ты взял, что расколют, у них что три пяди во лбу. Расколют. Будешь, поменьше языком болтать и все будет нормально, – продолжая показывать вид, что он все еще является главным среди них.

Веревка продолжал ловко играть ножом в руках:

– Кончать их надо, в лесочке прикопаем, и никто не найдет. Ты, начальник, в наших воровских делах не шаришь, мы ни один пуд соли съели. Ученые! Свидетель он и есть свидетель, всегда сдаст легавым. Я вот в зону обратно не хочу. Гитлер, а ты что молчишь, у тебя с войны лоб зеленкой помазан, хочешь еще раз испытать свою судьбу? Давай рискни!

– То ли и вправду их завалить. – Курт неуверенно проговорил слова, оценив взглядом хозяина, затем Веревку с казначеем, думая: он между двумя огнями, на какую встать сторону, кто первый завалит друг друга – хозяин зэков или они его.

Веревка, услышав от Курта одобрение своих слов, почти прокричал:

– Вот это по-нашему мыслишь! Так что, гражданин начальник, в нашем коллективе большинство ртов за моим предложением! Решай, пока твой поезд не ушел, – напирая на интонацию в словах.

– Коллектив!? Банда, а не коллектив, – Сильвестр Карпович жестко ему ответил, а сам подумал, надо было зэков застрелить в лодке. – Подвожу черту, утром с Куртом дойдем до реки, проверим сеть, если рыбешка попадет, сварим ухи и пригласим летчиков к себе в дом, тут их и порешим, – уткнулся глазами на иконостас. – Нет, лучше в их доме, в своем грех большой.

Веревка после его слов воткнул нож в стол:

– Начальник, ты каким-то суеверным человеком стал. В зоне таким не был. Все равно в родительском доме не живешь, на хрен он тебе нужен, больше сюда не вернешься.

– Я сказал не здесь, значит, не здесь. Да и повод имеется прийти к ним в дом, угостим ухой, – повернулся в сторону иконостаса и три раза перекрестил себя. – И давайте заканчивать базар, отдохнуть надо, часок-другой поспим.

– Благослови нас батюшка. – Веревка хихикнул над хозяином и бросил на лавку фуфайку. – Прилягу тут на нарах…

Механик, вернувшись в дом к товарищам, поделился новостью о прибывших в скит рыбаках:

– К нам пожаловали гости, приплыли на катере, назвались рыбаками, в соседнем доме обустроились. Один из рыбаков, по-видимому старший, говорит, в этом доме он родился. Но мой фронтовой опыт подсказывает не рыбаки они вовсе, одежда уж больно на них чистая. Как будто одним днем выдана. Был бы фронт, подумал, что они немецкие диверсанты. На душе как-то неспокойно.

– Значит, говоришь, они не рыбаки? – отозвался первым пилот. – Завтра рассмотрим их поближе? – Главное, мы сейчас спасены, можно сказать, нас нашли. Не спросил, до ближайшего поселка отсюда далеко? Нужно срочно сообщить о крушении самолета, а то все службы на ногах.

– Спросил, но как-то неохотно ответили. Да и у них бензин закончился, завтрашним пароходом подвезут, говорят, не первый раз тут рыбачат.

– Не сказали, а когда пароход подойдет – утром, вечером?

– Говорят, завтра обязательно подойдет. У них в бригаде даже есть немец.

– Немец? – неожиданно спросил Скворцов. – А он откуда тут взялся?

– Антифашист! Русский немец, переселенец из Поволжья.

– Странно, какие тут могут быть переселенцы?! А что они еще говорят, – заинтересовался чекист.

– Старший рыбак родом из этого скита – потомок староверов. Рассказал, что в поселке люди умерли от неизвестной болезни, давно это случилось, якобы он один выжил. Его нашли геологи, еще мальцом был. А так люди как люди, но взгляды колючие. Особенно у одного, все время руками машет, явно в тюрьме сидел, худой как вобла, руки в наколках, видно, недавно освободился.

Скворцов взял в руку чемодан и стал ходить по избе, осматривая пол, сказал:

– В татуировках значит, худой, деньги у нас, сами понимаете. О деньгах надо молчать, спрятать их подальше от греха. В доме наверняка должен быть голбец, без него деревенским жителям не прожить, картошку, овощи в нем хранят.