По вашим стопам, Великие

Он склонился, схватив ее за изношенную робу, отчего нити затрещали, поднял ее в воздух! Ударил о стену! И даже лиса была поражена этой силе. Холодное, блекло светящееся лезвие приблизилось к ее горлу.

– Ты ведь этого добивалась? Хотела, чтобы я возненавидел тебя? Тогда всё будет просто!

Амадей поспешил остановить товарища, схватил за плечо, но Рэй только двинул рукой – тот отлетел через полкомнаты!

– Но я!.. Не!.. – навзрыд выкрикнула Сольвейг.

– Мне надоело! – Рэй дернул хламиду, отчего подшитая костяная пуговка с тремя дырочками оторвалась и пугано проскакала по половицам. – Надоели твои секреты! Ты хотела, чтобы я… – он вдохнул глубоко, ослабив хватку и отступив на шаг.

Свет, что сходил по лезвию, угас в миг, как он овладел эмоциями.

– Убирайся.

Та ответила что-то сквозь навернувшиеся на глаза слезы, но голос героя лишь громыхнул в содрогнувшихся стенах:

– Уходи! Ненавижу! Не желаю больше тебя видеть. Никогда!

Сольвейг прошмыгнула мимо, и лишь капелька сверкнула в тусклом свете.

Меч выпал из рук, ударив половицы. Стрелок с сокрушенной душой пал на колени, неспособный более воспринимать мир вокруг. Настя помогла подняться Амадею, затем поспешила закрыть дверь светлицы; постояльцы «На рогахъ» и без того были изрядно фраппированы их компанией. Она присела на пол рядом с Рэем и молча обняла. Крепко-крепко.

***

Ночью на Белый Корень налетела гроза. Незаметно она напустила на себя бусую поволоку, обернувшись смурным утром. Несколько часов минуло с момента, как ушла Сольвейг. Амадей подал товарищам по кружке холодного кваса.

– Скоро уж утро. Нам бы отдохнуть, – сказал он, встав возле открытого окна, в котором кое-как серел следующий день.

– Я просто не понимаю, – покачал головой Рэй. – Как она могла? Неужели человеческие отношения и жизни для нее и правда не имеют никакого значения?

– Чужая душа – потемки. Никто не знает, что на сердце у другого человека, не то что у шального духа. Нет смысла об этом раздумывать, – примирительно сказал Амадей.

– А вы?.. – вдруг спросил стрелок не своим голосом и поглядел на друзей. – Вы тоже собираетесь меня предать?

– Рэй…

– А что? Почему бы нет? – усмехнулся он. – Никому к черту не сдался этот мирок! Настя мечтает свалить отсюда, ты хочешь жить в раздолье, пользуясь геройским талантом, Тихомир потихоньку собирает древние артефакты, накапливая силу, остальных героев вообще не слыхать. К чему ведет наш путь? К чему мое обещание Ярославу?

Амадей прищелкнул пальцами, поймав взгляд Рэя:

– Остановись! – приказал он, и перед глазами стрелка пролетел рой светлячков. – Мы – твои друзья.

– Прекрати! – отмахнулся Рэй, зажмурившись. – Не используй на мне эту дрянь! – он подскочил и хотел выйти прочь из комнаты, но Настя вдруг оказалась напротив – тут же влепила отрезвляющую пощечину!

Герой уложил ладонь на воспылавшую щеку. Рэй сначала удивился тому, что Настя так поступила, а потом тому, как вовремя она это сделала. Удар получился отменно звонким, а физическая боль была кстати. Рэй вмиг охолонул. Заглянул в серые глаза подруги, что глядели сурово и горячо.

– Прости, – шепнул он, взяв ее руку. – И ты, Амадей. Я не хотел обидеть тебя.

– Забудь. Не такое говорили о моем таланте.

– Но знаешь, Настя права. Сделанное не исправишь. Для нас ничего не меняется! Настя скоро поправится. И мы сразу выйдем на север. В Сваргу, а потом в Северные Земли в поисках деревни Чудь, описанной в дневнике Елены. А в первую же ночь, как явится Яга… я отдам ей Сольвейг. И этот вопрос будет закрыт.

II

Дождливая ночь утомленно уползла на запад, но утро было ненамного светлее – гроза так и шебуршала, дождь за открытым окном стоял стеклянной стеной.

И словно всех бед, приключившихся с героями, было мало, наутро состояние Насти ухудшилось. Жар усилился, дважды ее вырвало, тело сводили судороги. Амадей отметил нездоровый цвет внутренней стороны век и белый налет на языке.

В обед под проливным дождем Рэй прошел по местным магазинам. Согласно указаниям Амадея, он купил укроп и ягоды для приготовления витаминного морса. В лекарственной лавке удалось найти свежие ветви пихты и стебли ромашки, настой из которых имеет противовоспалительный эффект.

Температура спала незначительно, но судороги то и дело проходили по ее телу. Амадей сидел, угрюмо склонившись над Настей.

– На глазах редеет наше войско, – невесело сказал он.

– Как она?

– Мне это не нравится, Рэй. Нехарактерная картина для обычной простуды. Горло не красное, не рыхлое, нет насморка, легкие чистые. Зато лимфоузлы воспалены, что свидетельствует об острой инфекции. Хуже то, что я теперь отмечаю и неврологические симптомы – она только что приняла меня за тебя.

– Какая-то местная болезнь?

– Только это и остается, если, конечно, отбросить популярную в этих краях идею злого наговора. Нам ведь скоро на встречу с головой управы? Сходишь один?

– Конечно. Будь рядом с ней.

Стрелок накинул капюшон, шагнув с крыльца «На рогахъ», и спешно прошел по промокшим насквозь улицам. В управе его узнали, однако велели ожидать. Рэй просидел полтора часа в ожидании чиновника, пока тяжелые мысли бороздили сознание.

В коридоре появился Гостомысл Соломенный Пояс, вернувшийся с собрания Торговой палаты. Увидев просителя, тот помялся и, не пригласив в свою светлицу, сообщил, что для изучения свитка требуется больше времени.

– Однако предварительные результаты многообещающи, потому прошу сударей обождать еще.

– Мы задерживаемся в Белом Корне, потому вполне можем подождать, – смиренно ответил Рэй.

Тиун поблагодарил за понимание и удалился, оставив героя в зале для просителей.

***

Рэй вернулся в светелку на постоялом дворе. Тут ничего не поменялось.

– Я всё думаю… – загадочно сказал Амадей, даже не спросив, как прошла встреча в управе.

Он сидел за столом, медленно покачиваясь на стуле. Рэй сдернул с плеч сырой плащ, вопросительно поглядев на друга, но тот вдруг замолчал.

– Ну?

– Да я… а знаешь, ничего! – Амадей встал из-за стола и взялся заварить чаю. – Ты с сушеной земляникой будешь?

– В пекло чай, вижу ведь что-то томишь. Выкладывай.

Амадей вдохнул, перебирая пальцами твердые розовые ягодки.