Степан Бандера в поисках Богдана Великого

Центральная Рада была поддержана тысячами делегатов Всеукраинского национального конгресса, военного съезда, Украинского съезда селян и съезда рабочих. На романтической волне революционного подъема она смогла отодвинуть на время от власти на Украине представителей российского Временного правительства и даже большевиков Ленина.

Почему-то решив, что это не исторический выбор народа, а только его личная заслуга, Винниченко, уже окруживший себя себе подобными «профессионалами», с удовольствием начал совершать одну политическую ошибку за другой, пользуясь покровительством улетевшего в исторические эмпиреи Грушевского, не сумевшего почувствовать реальную перспективу развития украинской государственности.

Решив, что они находятся в идеальной независимой романтической сказке, историк и беллетрист, по совместительству председатель Центральной Рады и руководитель ее Генерального секретариата, начали успешно бороться с только что родившимся украинским суверенитетом и у них все получилось. Им мешал только Симон Петлюра, избранный член Центральной Рады, председатель Украинского военного комитета и почти министр военных дел, бывший им, правда, только до декабря 1917 года.

Винниченко привычно для литератора погрузил Генеральный секретариат, а за ним и всю Центральную Раду в никчемные разговоры и бесконечные пустые интриги, прерывавшиеся только очумелыми дебатами о светлом будущем и взаимной министерской враждой. Недруги украинской независимости смеялись, говоря, что «там, где два украинца – там три гетмана», и председатель правительства Центральной Рады успешно подтверждал эту чушь. Исторический шанс украинского народа восстановить суверенное государство с нарастающей скоростью катился в тартарары.

В июне и июле 1917 года Центральная Рада двумя опасливо-неконкретными универсалами объявила, что «отныне мы сами будем создавать свою жизнь, и будем стоять как один за то, чтобы не отрывать Украину от России», желательно в виде автономии, или как получится. Куда-то девалась железная логика историка-председателя Михаила Грушевского, наглухо заболтанная и забитая пустыми, а поэтому увесистыми словами литератора – государственного секретаря Владимира Винниченко. Оба не хотели отдавать себе отчета, что не способны обеспечить жизнь десятков миллионов таких разных людей полярных сословий, находившихся в условиях развала вековой империи, а значит и не должны брать на себя колоссальную ответственность власти. К сожалению, раздираемая слева, справа, снизу и сверху и всюду внешними и внутренними атаками могущественных любителей чужого добра Украина не успела вовремя спросить у двух своих чересчур эмоционально-нереальных вождей:

«Куди ви мене ведете? Чорти його маму знають, куди? Ви що, показились там, чи що? Вы забыли, что когда народ выбирает на свою голову никчем, то платит за это своей шеей! Геть звiдси, трясучка вашим батькам!»

Соседние правители граничных с Украиной государств, хотевшие ее плодороднейшего чернозема пятнадцатиметровой глубины, отлично понимали, что первые главные документы возрожденного государства на Днепре не только цветисто-косноязычны, но пусто и амбициозно написаны посредственным беллетристом, ничего не понимающим ни в реальном государственном строительстве, ни в искушенной политической борьбе. В красиво-бессмысленных декретах не было ни плана действий, ни четкой структуры. Когда нет государственных решений – ничего и исполнять. На измученной мировой войной Украине как катящийся снежный ком росли анархия и хаос, и мародеры с удовольствием бежали впереди них.

Симон Петлюра, один из восьми государственных секретарей-министров Генерального секретариата Центральной Рады, несмотря на деятельность его председателя, сумел и успел создать украинскую армию, которая всегда и везде является гарантом государственной независимости. Он получил возможность сделать это совсем не в марте, а только в октябре 1917 года, но это был не тот человек, который мог допустить терять независимое время даром.

Весной 1917 года почти сорокалетний Петлюра в Минске создал Украинскую военную раду войск Западного фронта бывшей империи. В мае вместе с Обществом имени гетмана Полуботка он созвал в Киев I Всеукраинский съезд, на который приехала тысяча делегатов от миллиона украинских солдат в российской армии и это была колоссальная сила.

Съезд принял решение создать украинскую национальную армию. К концу лета первого революционного года 34-й армейский корпус генерал-лейтенанта Павла Скоропадского стал 1-м Украинским в составе двух дивизий из восьми полков. В Киеве активно формировался полк имени гетмана Полуботка, в Чернигове – полк имени гетмана Дорошенко, в Симферополе – еще один полк Дорошенко, в Хмельнике – курень имени Тараса Шевченко, в Москве – Украинский Запорожский полк и это было только начало. Сам Петлюра, отлично разбиравшийся в психологии различных сословий, государственных полномочий по руководству войсками не имел до осени 1917 года. Не имевший понятия о стратегии и тактике Винниченко не переставая и не советуясь ни с кем выступал и выступал перед солдатами-фронтовиками, привычно создавая дилетантский хаос и совсем не мешая большевикам агитировать в свою пользу в почти украинских войсковых частях.

Одновременно с попытками создать собственную армию, умело блокированными на российской территории и временными и большевиками, на самой Украине началось создание вольного казачества для «охраны порядка и свободы». Две тысячи делегатов от шестидесяти тысяч вольных казаков на съезде избрали Генеральный совет во главе с генералом Скоропадским и объявили своей штаб-квартирой Белую Церковь.

Центральная Рада не дала конкурентному вольному казачеству окончательно сформироваться для спасения страны от мародерской анархии, которая не по дням, а по часам становилась все больше и больше. В атакуемых революционным хаосом украинских селах стихийно началось создание отрядов самообороны и приток добровольцев в национальную армию резко сократился.

К началу осени 1917 года Центральная Рада во главе со своим Генеральным секретариатом бесповоротно потеряла свой так и не возросший авторитет. Со всей страны в Киев летели и летели отчаянные телеграммы о том, что на всех украинских землях «настала страшная анархия, идут грабежи, уничтожение и захват имущества, за которое началась резня, безнаказанные погромы и покушения на евреев, повсеместный грабеж частной собственности отдельных лиц и групп». Киевские газеты писали:

«Бесчинства и грабежи осуществляют не только дезертирские отряды, но и регулярные войска, которые находятся на Украине, приходят на фронт, или отходят в тыл. Поле, хата, дом, зерно и любое хозяйство, даже людская жизнь уничтожаются и разоряются из-за нехватки представителей власти со всей силой авторитета. При этом знание безнаказанности за лихие и злые поступки придает преступникам небывалую смелость. Страна становится жертвой беды, тяжелой и более страшной, чем война».

25 октября 1917 года в Петрограде произошла Революция большевиков, быстро раскатившаяся по всей России. Подчинявшийся Временному правительству штаб Киевского военного округа сцепился за власть с Советом рабочих и солдатских депутатов. Центральная Рада в драку конкурентов не вмешивалась и это стало ее очередной стратегической ошибкой, которых и так было море.

После трехдневных боев войска штаба Киевского округа были выбиты из города и большевики смогли внимательно посмотреть на новую украинскую национальную власть. Только теперь, 15 ноября 1917 года, Центральная Рада передала официальные полномочия по руководству своими войсками государственному секретарю по военным делам Симону Петлюре, который тут же объявил, что военная власть в стране, за исключением фронта, перешла в его руки.

20 ноября был опубликован уже традиционно невнятный, чересчур экзальтированный и неконкретный III Универсал Центральной Рады, провозгласивший, наконец, с опозданием на полгода, Украинскую Народную Республику:

«Не отделяясь от Российской Республики и сохраняя ее единство, мы станем на нашей земле, что бы силами нашими помочь всей России, чтобы вся Российская Республика стала федерацией равных и свободных народов.

К территории Украинской Народной Республики принадлежат земли, заселенные преимущественно украинцами: Киевщина, Подолье, Волынь, Черниговщина, Полтавщина, Харьковщина, Екатеринославщина, Херсонщина и Таврия (без Крыма).

Украинский народ, который сам долгие годы боролся за свою национальную свободу и отныне получил ее, будет твердо охранять волю национального развития всех народностей, в Украине сущих.

Поэтому сообщаем: народам великорусскому, еврейскому, польскому и другим в Украине даем национальную персональную автономию обеспечения им права и свободы самоопределения в делах их национальной жизни».

УНР объявляла себя в составе новой России очень путано и совсем не дальновидно. Центральная Рада называла ее Российской Республикой, но Советскую Россию Ленина официально не признавала.

В ноябре 1917 года на выборах во Всероссийское Учредительное Собрание, проходивших на всей территории бывшей Российской империи с переменным успехом, большевики на Украине получили только десять процентов голосов избирателей. В декабре на Всеукраинском съезде Советов в Киеве из двух тысяч делегатов большевиков было только сто пятьдесят. Видя свою непопулярность, большевистское правительство Советской России 5 декабря 1917 года официально, но с оговорками, дающими возможность внешнеполитического маневра, признало Украинскую Народную Республику и ее Центральную Раду, одновременно готовя перехват власти на Украине, без которого у ленинцев не было никакого шанса на руководящее существование.

Внимательно следивший за подготовительными играми своих марксистских восточных соседей, Симон Петлюра не допустил готовящегося большевистского восстания в Киеве. В ночь на 13 декабря украинская армия разоружила преданные большевикам российские военные части в украинской столице и вежливо отправила их в Москву. В ответ Совет Народных Комиссаров России уже 16 декабря прислал Центральной Раде ультиматум, пытаясь угрозами навязать Киеву давно привычные для ленинцев правила государственного и совсем не демократического существования Украины в составе новой России, в которых, само собой, ни слова не говорилось о равноправной федерации двух братских народов.

Ультиматум любителя вассалитета, в виде декларированного только на все терпящей бумаге права народов на самоопределение, Владимира Ульянова-Ленина Украина отвергла и Совет Народных Комиссаров объявил войну ее Центральной Раде. Одно дело отказаться от европейски проблемных Польши и Финляндии, но совсем другое дело потерять необъятные геополитические ресурсы Украины, Беларуси, Средней Азии и Кавказа. Да здравствует мир всем народам, но только в ленинском варианте тройных толкований!

В конце декабря 1917 года в промышленном Харькове большевики на традиционном для себя нелегитимном псевдо съезде без кворума провозгласили кусок Украины Советской Республикой, братской Советской России. В Харьков началась переброска войск из Москвы, которые привезли созданному большевиками Центральному Исполнительному Комитету несуществующих Советов Харьковской Украины секретную инструкцию народного комиссара по военным морским делам и председателя Революционного Военного Совета большевиков Льва Троцкого: «Помните, что так или иначе, но нам необходимо вернуть Украину России. Без украинского угля, железа, руды, хлеба, сала, Черного моря Россия существовать не может. Она задохнется, а с нею и Советская власть, а с нею и мы».

Войска большевиков из Харькова пошли в атаку на Киев, до которого было совсем не так далеко, как могло казаться ничего не понимавшим в военном деле государственным деятелям. Раз за разом военный министр Украины Петлюра требовал у председателя украинского правительства Винниченко решить, «воюем мы или нет, объявлена война или нет», и раз за разом получал ответ, что необходимо запросить СНК в Петрограде, «воюет он или нет» и этот центрально-радный сумасшедший дом длился и длился без уже видимом невооруженным взглядом конца.

Винниченко напрочь не утверждал досконально и точно разработанный Петлюрой «Устав Украинского Войска», без которого любая армия не может не только воевать, но и просто существовать. Председатель Генерального секретариата Центральной Рады, отлично ведал, что творит, бегал по служебным министерским кабинетам, называл Петлюру, рост которого был чуть меньше 170 сантиметров, «рвущимся к власти маленьким Наполеоном» и агитировал сам себя и всех за присылку на Украину немецких и австрийских войск. Само собой, в это время расхристанные и совсем не многочисленные большевистские войска уверенно сокращали расстояние до Киева.

Симон Петлюра своим опоздавшим приказом утвердил устав армии УНР, подвергся за превышение власти массированным нападкам Винниченко и 31 декабря подал в радостно принятую отставку с поста Генерального секретаря по военным делам Украины, вежливо, но точно заявив:

«Свою роль в государстве армия выполняет до тех пор, пока в этой борьбе побеждают государственные элементы и не отрицается сам приоритет государственности. Там, где этого приоритета нет, где партийная борьба переступает границы государственной целесообразности, там исчезает и внутренняя сила армии – ее единство и дисциплинированность».

За месяц до отставки Симон Петлюра, не дождавшись этого от руководителей Центральной Рады, сам обратился к образовавшимся на территории бывшей Российской империи правительствам Дона, Крыма, Кавказа, Молдавии, Башкирии и Сибири с призывом создать объединенный фронт для борьбы с большевиками: «Они готовят удар в спину Украинской Народной Республике. Они сосредотачивают свои войска на Волыни, у Гомеля и Брянска, чтобы идти в поход на Украину. Мы должны использовать все способы обороны и призвать на помощь армии Вольного Казачества».

Большевистские войска от Харькова уже подходили к Полтаве, а назначенный Винниченко военным министром адвокат издал приказ, по которому с таким трудом, созданная петлюровская двухсоттысячная украинская национальная армия в самый опасный для нового государства момент подлежала тотальной реорганизации. Были реформированы лучшие регулярные части – полки имени Хмельницкого и Полуботка, Отдельная Запорожская дивизия и Первый Украинский корпус Скоропадского. Адвокат-министр почему-то косноязычно и невнятно писал в приказе по тому, чего не стало:

«Одновременно с тем, когда армия будет демобилизовываться, мы поручаем распустить солдат, а после утверждения мировых договоров распустить армию совсем. На месте постоянной армии нужно создать народную милицию».

Видя, кто руководит сумасшедшей Центральной Радой, украинский народ, естественно, не стал умирать по приказу державных идиотов. Оставленные без снабжения солдаты в никакую милицию не захотели, а поехали к родным хатам защищать свои села от мародеров и вступать в местные партизанско-атаманские отряды. Безумный проступок руководителей УНР, из-за необоснованной боязни Петлюры приказавших во время начавшейся гражданской войны демобилизовать собственную армию, логическому объяснению не поддается, но дает ответ на вопрос, почему Центральная Рада окончательно и быстро потеряла уважение украинцев, а вместе с ним и высшую власть в стране, при этом чуть ли не на столетие загубив саму мечту об украинской государственности. Когда недалекие, низко-профессиональные, амбициозные дилетанты управляют державой в час кровавых испытаний, ее граждане всегда массово гибнут, из этого исторического закона исключений не бывает, а возмездие за совершенное обычно приходит с опозданием и не к виновным.

Большевистская войсковая группа без напряжения взяла Конотоп, Лубны, Полтаву, затем Екатеринослав, Херсон, Николаев и Одессу. Киевский фронт частично по железнодорожным линиям с трудом удерживали немногочисленные организованные ушедшим воевать Петлюрой Гайдамацкий кош Слободской Украины и Корпус сечевых стрельцов боевого офицера Евгения Коновальца.

Одновременно с харьковской атакой большевики организовали восстание на киевском заводе «Арсенал», и небольшой гарнизон справиться с рабочими «Арсенала» не смог. Восстание подавили снятые с фронта петлюровцы и солдаты Скоропадского, в очередной, но совсем не последний раз показав Киеву кровь гражданской войны.

Затыкать образовавшуюся дыру на фронте руководители Центральной Рады послали не разогнанных ими опытных солдат, а несколько сот восторженных и совсем не военных киевских студентов и гимназистов. В бою под Крутами юные патриоты заплатили за преступление руководителей Центральной Рады своими жизнями. Заколотых и застреленных хлопцев торжественно похоронили, обвинив в их гибели только технических исполнителей, не добавив к ним тех, кто не дрогнувшей рукой послал их на стопроцентную смерть. На столичный Киев, убыстряя ход, катилась теперь неостановимая убийственная большевистская сила.

В ночь на 25 января 1918 года Центральная Рада подписала последний свой IV Универсал, объявив, наконец, Украину независимым государством, но опоздав с этим решением ровно на десять месяцев: «Отныне Украинская Народная Республика становится независимой, свободной, суверенной Державой украинского народа».

Утром 25 января находившаяся на международной мирной конференции в белорусском Бресте делегация Центральной Рады срочно подписала договор с представителями Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии, которые признали независимость УНР и обязались оказать ей военную помощь против советских большевиков в виде оккупации, в обмен на конфискацию зерна и продовольствия у украинского населения. Находившаяся в Бресте делегация Советской России во главе с Л. Троцким также подписала с Германией свой мирный договор, отказавшись в нем от всех бывших западных национальных территорий бывшей Российской империи.

В ночь после подписания брестского договора с центральными державами Центральная Рада во главе со своим генеральным секретариатом тихо не предупредив ничего не ведающих горожан, которых ждал ужас, выехала из брошенного Киева на запад, в Сарны, чтобы, не захотев кормить свою армию, кормить чужую. Две тысячи измотанных непрерывными боями петлюровцев откатывались к столице еще свободной Украины под бесконечными атаками семи тысяч большевиков, в сопровождении горячечных возгласов гайдамацкого атамана Е. Волоха:

«Все христопродавцы! Украинцев миллионы, а посмотри вокруг – нас горстка, чтобы защищать национальную славу!»

Миллионы украинцев, безусловно, видели, как бездарно, а поэтому кроваво распоряжалась властью Центральная Рада почти в течение целого года, и умирать во имя ее не собирались. Все так же хорошо понимали, что выбор Центральной Рады в пользу очевидно проигравшей Первую мировую войну Германии, а не победившей Антанты, которая будет утверждать послевоенное государственное устройство Европы, почти поставило крест на создании независимой Украины, бездарно загнанной в политический тупик.

Утром после бегства Центральной Рады в Киев ворвались большевистские войска, разбудив орудийными залпами миллион ничего не подозревавших киевлян. Начался разгром великого города, сопоставимый со страшным налетом сына Юрия Долгорукого владимирского князя Андрея Боголюбского 1169 года.

Большевистские грузовики сходу выстроились у ювелирных магазинов, государственных и частных банков, крупных торговых центров и складов, и с верхом, с горой загружались драгоценностями, миллионами карбованцев и всевозможными товарами. Со списками адресов богачей и просто небедных людей в руках по их квартирам ринулись все кому не лень, и если кто-то думает, что революции и гражданские войны совершаются по-другому, он сильно ошибается. На улицах большевики и все желающие стреляли в людей в украинской национальной одежде, с казацкими усами и оселедцами, помня приказ своего командующего Муравьева: «Немилосердно уничтожать всех офицеров, юнкеров, гайдамаков, анархистов и всех врагов революции».

Руководители Центральной Рады мерно качались в уносивших их на запад удобных вагонах, а на улицах ошарашенного и остолбеневшего Киева вовсю шла резня. Только в Мариинском парке без суда и следствия было расстреляно более тысячи подвернувшихся под обкуренную большевистскую руку людей. Убитых и еще не задубевших мертвых тут же раздели, поделили кровавую одежду, побросали в грузовики, вывезли и выкинули где-то за городом.

По всей великой украинской столице бродили пьяные в хлам мародеры и все, кто хотел, стреляли в прохожих и тут же обирали трупы, собирая деньги и ценности, а оставшиеся в живых городские газеты с ужасом информировали своих читателей: «Банды российских большевиков издевались над Киевом так, как может издеваться и грабить дикий завоеватель, которому посчастливилось захватить чужой город».

Большевики убивали Киев почти месяц. За это время Германия и Австро-Венгрия, наконец, поделили Украину на сферы влияния в полном соответствии с Брестским договором и ввели в страну свои полмиллиона солдат. Большевики покинули измордованный Киев без боя, и 2 марта 1918 года в него в обозе германских войск въехала ничуть не пристыженная Центральная Рада, тут же обратившаяся к населению с очередным беллетристски-косноязычным воззванием: «Помогая украинскому правительству и его борьбе с насильниками и грабителями, немецкие войска не имеют никаких вражеских намерений, так как Германия и Австро-Венгрия так же заинтересованы, чтобы на Украине наступил добрый лад и спокойный труд трудящегося люда».

Не имевшие вражеских намерений германские войска почему-то очень расстроились, узнав, что за месяц своей власти большевики по приказу своего Совета Народных Комиссаров успели вывезти домой из Украины горы промышленного оборудования, семнадцать миллионов пудов зерна, не забыв сотни паровозов и тысячи вагонов. Чтобы на Днепре быстрее наступил добрый лад, центральные союзники начали тотальный вывоз к себе домой и своей доли компенсации за охрану от большевиков. Быстро поняв, что никакая Центральная Рада может вызвать мятеж уставшего от нее населения, немцы уже в конце апреля 1918 года ее тихо разогнали, заменив правительством ставшего гетманом генерала Павла Скоропадского.

У селян, обираемых всеми, у кого было больше оружия, продолжали забирать хлеб и скот, теперь для отправки в союзную Германию. На Украину ринулись изгнанные в 1917 году помещики, которые с помощью карательных отрядов выгребали свою контрибуцию у всех, до кого могли дотянуться. В ответ страна быстро покрылась тысячами партизанских отрядов во главе с местными атаманами, породившими высокую волну народных волнений, переходивших в восстание.

Украинские политические партии вместо того, чтобы объединиться в едином порыве к государственной независимости, как при Богдане Великом, успешно делились на множество групп, с совершенно различными целями, что естественно, добром кончиться не могло. Многие украинские политики не хотели сотрудничать с немецко-гетманской властью, полностью состоявшей из русских и бывших российских генералов и офицеров, к тому же подписавшей 12 июня 1918 года перемирие с Советской Россией. Десятки тысяч селян в партизанских отрядах и анархистской армии Нестора Махно дрались с немецкими войсками, главнокомандующего которых в клочья разнесла бомба украинского эсера.