Степан Бандера в поисках Богдана Великого

Националистическое движение обречено, даже если в него вовлечен невежественный народ, предпочитающий свои местечковые интересы теоретическому счастью для всех? А образованный народ вообще захочет подниматься на убийственную революцию? Ладно, хватит теорий, им до практики как до Луны. Как там Александр Олесь писал об украинском 1917 годе:

“Усi за меч! На бiй кривавий
За край, за волю, за свое!
Наш ворог, хижий i лукавий
Вже кров по наших селах лле.
Руйнуе, нищить i грабуе
Ордою диких розбишак,
Борцiв разстрiлюе, катуе,
Скидае в яму як собак.
За меч! За меч! Нехай поляжем…
На те настали скрiзь жнива!
Але i смертiю ми скажем,
Що Украiна ще жива!”

Степан Бандера родился в праздничное 1 января 1909 года в Старом Угринове Калишского повета Станиславского воеводства, входившего до ноября 1918 года, как и вся восточная украинская Галичина и Волынь, в состав Австро-Венгерской империи. Его отец Андрей Бандера (1882–1941) служил греко-католическим, униатским священником в селах Стрыйской округи, дед Михаил, женившийся на Розалии Белецкой, служил там же пономарем.

Мать Степана, Мирослава, была дочерью униатского священника из Угринова Владимира Глодзинского, женатого на Екатерине Кушлик. Со стороны матери в роду Степана было много общественных и гражданских деятелей, организаторов сельских хозяйственных обществ, известных экономистов, депутатов парламента в столичной Вене.

Андрей Бандера происходил из семьи сельских священников, совершенно не интересовавшихся политикой, но, возможно, под влиянием жены, изменил родовую традицию. Он беспокоился о благополучии своих прихожан. Когда во время большого пожара у трехсот местных жителей сгорели хаты, отец Андрей сумел получить для них помощь, что было совсем не просто. Он пользовался уважением во всей округе, которое затем подтвердил и своей гибелью, горячо воспринимал все происходившее на Западной Украине в начале XX века. Отец Андрей за свои резкие комментарии оккупационной политики польских властей попал под негласный надзор полиции, а в народе его стали называть “революционером в рясе”.

Свадьба Андрея Бандеры и Мирославы Глодзинской произошла в 1906 году, и в их счастливом, но не очень продолжительном браке родились дети Марта, Степан, Александр, Володимира, Василий, Оксана и Богдан. Все братья Степана во главе с отцом погибли в фашистских концентрационных лагерях, тюрьмах НКВД, младший во время охоты на него гестапо пропал без вести, а сестры ни за что отсидели почти всю жизнь в лагерях НКВД СССР. “Революционер в рясе” заплатил за свои убеждения почти всем своим родом.

Детство Степана Бандеры орудийными залпами прервала Первая мировая война, за которой без перерыва последовали почти незаметная революция и ужасающая гражданская война, четыре раза протащившие свои фронты через мирный и спокойный Угринов. Школа в местечке, конечно, закрылась, и детей Андрея и Мирославы Бандер учили домашние учительницы. Немного позже, уже во время учебы в одной из уцелевших под польской оккупацией украинских классических гимназий, юный Степан смог разобраться, что же происходило с его родиной после Революции середины XVII столетия.

К 1657 году почти половина населения украинской Гетманщины, около миллиона человек, стали свободными казаками. Любой селянин или мещанин, способный нести военную службу, мог записаться в один из шестнадцати казацких полков, из земель которых состояла автономная Украина в составе Московского царства, и получить право землевладения, освобождение от налогов и право выбора в казацкую старшину, даже самую высокую.

Прогнав польскую шляхту, все посполитые отвоевали личную свободу, возможность распоряжаться своим имуществом и жить в любом месте Гетманщины. Большая часть возвращенных от польских магнатов и королят земель Украинская революция передала сельским поселениям, которые платили за нее налоги в войсковую казну. Половина земель принадлежала селянам, треть казакам и одна пятая украинской церкви.

Автономная часть Восточной Украины в составе Московского царства могла достаточно спокойно строить свою государственную жизнь, но все пошло совсем не так, как хотела это сделать Украинская революция. К 1680 году ее победы и достижения были фактически сведены к нулю неспособностью сказавшихся у власти старшин объединиться для достижения народного блага. Многообещающая возможность политического самоопределения была утрачена на века.

Десятилетняя война со шляхетской Польшей за свободу и само право на существование украинского народа, положив в сырую землю героев Богдана Великого, породила новую казацкую политическую элиту, которая совсем не была однородной. Реальная власть в Гетманщине сосредоточилась в руках трех старшинских группировок – бывших реестровиков, начинавших с Богданом Хмельницким Украинскую революцию 1648–1657 годов; показачившихся шляхтичей, присоединившихся к первому и последнему великому гетману в ее ходе; и бывших простых казаков, селян и мещан, ставших командирами войска.

Пока был жив Богдан Великий, он сглаживал противоречия между старшиной и казачеством, но после его ранней гибели от нервного переутомления, амбиции новых генеральных старшин и полковников, желавших захватить лично себе и гетманскую булаву и богатства Украины, сорвались с хмельницкой цепи. «Новые старшины» ринулись умножать и прибавлять свои земли, богатство, а значит и влияние за счет всего населения Гетманщины, быстро расколов его на многочисленных полковников, сотников и множество родовых казаков и селян – посполитых.

Избранный с помощью собственных интриг гетманом многоликий генеральный войсковой писарь Иван Выговский попытался вернуть Восточную Украину в состав Речи Посполитой на выгодных для себя лично условиях, и против этого безумного плана тут же восстали казаки во главе с полтавским полковником Мартином Пушкаренко и запорожцы с кошевым Яковом Барабашом. Гетманский авторитет и возможности войсковой казны были очень велики, и дело кончилось тем, что летом 1658 года две казацкие армии совсем недавних братьев по оружию сошлись в смертельной гибельной битве, чтобы загнать народную силу и славу в гроб совершенно никому не нужных Выговских амбиций. В сражении в родной украинский чернозем лег Мартин Пушкаренко и пятнадцать тысяч казаков и запорожцев. В течение двух лет Иван Выговский во главе денег и наемников убил лучшую в Восточной Европе армию, с колоссальными трудами созданную Богданом Великим, уложив в землю пятьдесят тысяч закаленных бесконечными битвами казацких бойцов, и не будет за это ему прощения во веки веков ни на этом, ни на том свете.

От все сокрушающего войска Богдана Великого остались одни израненные обломки, и теперь государственные соседи могли делать с безоружной Гетманщиной все, что хотели, радуясь, что так не сбылась мечта великого гетмана, не раз говорившего, что только стотысячная казацкая армия может собрать в единое целое все украинские этнические земли.

Из бездарного союза Выговского с польскими королями, само собой ничего не вышло, ибо магнаты Польской Короны никогда не выполняли обещанного. Под напором героя Украинской революции Ивана Богуна и его совсем немногочисленных соратников в октябре 1659 года убийственный Выговский с трудом отказался от бирюзовой булавы и страусиных перьев на гетманской шапке, и бежал в Польшу, где совсем скоро был расстрелян шляхтой за то, что не успел до конца разрушить все то, что построил Богдан Хмельницкий.

Десяток следующих украинских гетманов – Ю.Хмельницкий, которого народ сразу же заслуженно переименовал в Хмельниченко, чтобы историки не спутали его с великим отцом, П. Тетеря, И. Брюховецкий, П.Дорошенко, Д.Многогрешный, И.Самойлович, и их многочисленное окружение активно удовлетворяли свои личные амбиции и потребности за счет всего украинского народа и достижений его революции. С не очень понятным удовольствием доносили они друг на друга в Москву, раз за разом, отдавая в угоду своим никчемным интересам автономные права Восточной Украины, которые у них Кремль совсем не вымогал никаким выкручиванием бывших казацких рук, а только дивился, с какой легкостью рушится прежнее величие Гетманщины, добытое потом и кровью Богдана Великого и его героев.

В результате действий украинских гетманов, активно поддержанных соседними государствами, после ужасающей и совсем не обязательной Руины, к 1696 году совсем недавно великолепная гордая и умная республика была разделена на московскую левобережную и польскую правобережную Украину и это был конец удивительной государственности, совсем не взволновавший ее новый правящий слой. Причем тут украинский народ и его держава, если я хочу удовлетворить свои бесчисленные частные желания, а после меня – хоть потоп!

К концу ХVII столетия новая гетманская старшина за счет автономии державы успешно приватизировала свои прежде выборные посты, само собой, вытеснив из своих нестойко-монолитных рядов еще оставшихся в живых войсковых командиров из простых казаков, удалив все Войско Запорожское от принятия и утверждения не только стратегических, но и тактических решений. Погибших смелых, решительных и умных героев Украинской революции середины ХVII века в начале следующего столетия сменили лицемерные прагматики-демагоги, беспокоящиеся сосем не об отчизне и народе, но только о своих землях, доходах, выгодах и больше всего боящиеся потерять свое псевдо привилегированное положение удельного наместника под сапогом далекого хозяина.

Последний гвоздь в гроб украинской автономии в составе Московского царства вполне осознанно вбил гетман Иван Мазепа, забыв, что предавать нельзя никогда, даже ради самых высоких целей, и не сумев понять гениального Петра Великого, сменившего в конце ХVII века, наконец, в Кремле своих боярских брата, отца и деда.

Иван Мазепа стал гетман в 1687 году на войсковой раде под Коломаком. К тому времени почти бывшая казацкая республика Гетманщина уже занимала только треть территории державы Богдана Великого. Московские власти, видя, что творили со своей автономией украинские гетманы и их окружение, решили, наконец, ввести на Днепре прямое правление Кремля.

Православный шляхтич из Белой Церкви Иван Мазепа, как и Богдан Хмельницкий, получил великолепное образование в коллегии ордена иезуитов Игнатия Лойолы. Попав на службу к королю Польши, он набрался при дворе опыта политических интриг, в одной из которых, кажется, проиграл, и совершенно случайно и вынужденно попал на службу к левобережному гетману Ивану Самойловичу.

В 1687 году отличное образование, иезуитская школа, опыт политических интриг, дипломатический талант, обаяние, привлекавшее к нему людей, и, конечно, обязательная колоссальная взятка фавориту правительницы Московского царства Софье – Василию Голицыну, принесли пятидесятилетнему Ивану Мазепе булаву урезанной донельзя Гетманщины.

Часто ездивший в Москву гетман стал почти другом двадцатилетнего Петра Первого, сумевшего в жестком противостоянии 1689 года с сестрой взять единодержавную власть в раздрызганном до уже не раз отодвинутого упора Московском царстве. Царь и гетман много беседовали, и современники писали, что «Петр скорее не поверит ангелу, чем Мазепе». Украинский гетман совершил с Петром более десяти военных походов, получив из его рук второй по счету орден Андрея Первозванного и стал доверительным лицом царя в польских, турецких, крымских и, конечно, украинских делах. Петр Первый прекрасно знал, что такое казацкие слава и честь, и то, что среди казаков предателей не бывает.

В разгар русско-шведской Северной войны за Балтийское море фастовский полковник Семен Палий поднял антипольское восстание на Правобережной Украине и упорно держался в Белой Церкви, раз за разом отбиваясь от атак королевских хоругвей, выполнявших уже, похоже, сотое постановление сейма об уничтожении казачества. Поскольку у короля Речи Посполитой были традиционные вековые проблемы со стратегическим планированием военных операций, шведская армия короля Карла XII в 1702 году легко взяла оставшиеся без сильного боевого охранения Варшаву и Краков. Под ее напором, оставшиеся еще в строю польские вооруженные отряды откатывались на украинские Галичину и Волынь, дав им невразумительное название Малой Польши.

Иван Мазепа, конечно, грамотно использовал сложившуюся военно-политическую ситуацию в Речи Посполитой. Пятидесятитысячная казацко-наемная армия Гетманщины заняла бывшие под Польшей Киевщину и Волынь, объединив, наконец, под мазепинской булавой оба берега Днепра. Гетман-аристократ Иван Мазепа не захотел объединяться с народным героем-демократом Семеном Палием и совершил стратегическую ошибку, которая изменила его судьбу.

Мазепа грязным обманом, совершенно четко и недвусмысленно опозорившем его на всю Украину, захватил Палия, тут же отправил не него лживый поклеп слепо доверявшему казацкому гетману Петру, после чего сослал героя в Сибирь, навсегда оттолкнув от себя рядовое казачество подлостью и лицемерием. Иван Мазепа, совсем не веривший, как Богдан Великий, в украинский народ, за четыре года до Полтавской битвы сделал очень много для того, чтобы проиграть в ней остатки автономии Украины. Эмоции и амбиции при принятии стратегических решений всегда мешали правителям удерживать государственную власть. На эмоционального и амбициозного семидесятилетнего гетмана, окруженного уже не героя казаками, а наемными сердюками, неотвратимо накатывался 1708 год.

Русская армия запланировано откатывалась из Беларуси под мощным шведским навалом. Казалось, молодое детище Петра было обречено на полный и окончательный разгром. Иван Мазепа эмоционально сделал ложные выводы о поражении Москвы в войне с сильнейшим шведским королевством и решил заранее сменить государственного покровителя для Гетманщины, не спросив мнения казачества, и это была его вторая и последняя стратегическая ошибка.

Переговоры гетмана Мазепы и короля Карла XII шли в течение 1706 и 1707 годов и закончились подписанием тайного договора, по которому никакой политик Карл XII обещал Гетманщине все то, что не мог обеспечить никогда, само собой, взамен казацкой помощи для войны с отчаянным Петром.

Мазепа почему-то надеялся, что шведы отодвинут русских до Москвы, разобьют и в Кремле заключат мир на своих условиях, после чего Гетманщина под руководством мудрого старца станет независимой, конечно, не de jure, но хотя бы de facto,под далеким шведским патронатом. Он, конечно, знал о словах Богдана Великого, что «никогда точно не бывает так, как задумано».

Все пошло не так, как задумал Мазепа, не увидевший во время частых встреч с Петром его гения. Для управления не только независимым, но даже каким-нибудь государством мало быть ловким тактиком, дипломатом и недальновидным политическим вождем.

Используя в Беларуси тактику выжженной земли с предварительным прикрытием местного населения, русская армия оставила шведскую без продовольствия и ночлега. Понимая, что без снабжения войск далеко не ускачешь, Карл XII резко и неожиданно повернул сорокатысячную армию на юг, на нетронутые войной украинские земли, к своему договорному союзнику, предусмотрительно накопившему в гетманской столице Батурине огромные запасы продовольствия, фуража и военного снаряжения, для своих сердюцких охранных полков и всего казаяества, которое могло поддержать Ивана Мазепу.

Тайная гетманско-королевская дружба неожиданно стала явной. Петр поначалу даже отказывался верить в очевидную политическую глупость казавшегося таким умным гетмана-советника, так неожиданно и невыгодно для себя и Гетманщины на пустом месте потерявшего все и вся.

Борясь с армией Карла XII на пределе своих и государственных сил, Петр никак не мог прислать на Днепр ни одного солдата для защиты Украины от шведов, доверив всю оборону Мазепе. Гетман, слегка атакуемый малочисленными хоругвями сторонников шведского короля Станислава Лещинского, сделал вид, что Москва нарушила свои договорные обязательства оборонять Гетманщину от внешнего врага, а значит, и он может нарушить свою присягу Петру, забыв, что все было не так и вообще наоборот. Само собой, в подобную сказку не поверил никто по обе стороны Днепра, прекрасно понимая, что у символического гетманско-королевского союза нет не только политического, а вообще никакого будущего.

Напрасно в запоздавших воззваниях к народу, которого он почему-то держал за дурня, Мазепа двусмысленно писал, что восстал против Москвы «не для каких-нибудь личных целей, а чтобы вы, казаки, и край наш родной не погибли ни под москалями, с женами вашими, ни под шведами».

Украинский народ стал активно сопротивляться наглому, конечно, шведскому агрессору, который вел себя на «союзной» Украине как ее враг, и за несколько месяцев сократил армию вторжения на треть, что очень порадовало Петра, потерявшего иллюзии дружбы и доверия своего гетманского советника. Известие о том, что среди украинских казаков могут быть предатели. Потрясло Петра Первого по-настоящему.

Даже половина личной сердюцкой гвардии отказалась подчиниться своему гетману, который привел к расстроившемуся Карлу XII только пять тысяч человек вместо обещанных пятидесяти. От всей Украины это было почти ничего, и приход к Мазепе еще пяти тысяч запорожцев с кошевым атаманом Костью Гордиенко ничего не изменил.

Шведский король поначалу даже не принял оказавшегося слабым гетмана и не поторопился занять Батурин. Легкий корволант начальника русской кавалерии Александра Меньшикова не опоздал и с налету взял великолепно укрепленную гетманскую столицу с отборным десятитысячным гарнизоном, сделав это чуть ли не на виду надвигавшейся шведской армии с помощью предателей-перебежчиков из города, и не имея возможности вывести продовольственные запасы и снаряжение, Меншиков сжег их вместе с Батурином и его шеститысячным населением, возможно, пытаясь стереть свидетелей своего оголтелого мародерства и грабежа. Подобного бесчеловечного приказа Петр ему, конечно, не отдавал, но Меншиков знал, что царь в ярости от личного предательства друга и советника, а значит, батуринская резня ему с рук сойдет, ведь огромные военные запасы, без которых любая армия является беззубой, Карлу XII несмотря ни на что не достались, хотя очень и могли, а победителей, которые за часы до подхода сильнейшего врага берут неприступные столичные крепости, с огромными запасами, не судят.

По всей Украине начались аресты и казни соратников Мазепы, и тех, кого их конкуренты – «доброжелатели» смогли необоснованно внести в черные проскрипционные списки чинов, титулов, должностей, званий и поместий, освобожденных от прошлых владельцев. У зависти жадности много не бывает. В мае 1709 года царские полки разгромили кош шведской союзницы Запорожской Сечи, вскоре, впрочем, восстановленной.

27 июня 1709 года русская армия Петра Первого в отчаянно-сумасшедшей Полтавской битве разгромила шведскую армию Карла XII в дребезги и щепки. Шведов помогали громить царю и возвращенный из сибирской ссылки измученный Семен Палий и казацкие полки только что избранного нового левобережного гетмана Ивана Скоропадского. Иван Мазепа, вместе с Карлом XII бежавший в турецкую Молдавию, умер 22 сентября 1709 года от горя и краха своей длинной и богатой жизни, впрочем, принципиально не оставив ничего из своего огромного, пятого по размеру и еще не конфискованного состояния в Европе, своим пятистам товарищам по оружию, ушедшим с ним в первую украинскую эмиграцию. Ну что же. “ума нэ ма – счiтай калiка”.

С лета 1710 года для надзора над новым гетманом и его старшиной на Восточной Украине появились резиденты Москвы, а в 1722 году была учреждена поделившая со старшиной власть Малороссийская коллегия. Спокойное поглощение Гетманщины Российской империей продолжалось почти до конца XVIII столетия. Украинская старшина вместо опасной политики активно занималась хозяйственной деятельностью.

В 1764 году должность назначаемого украинского гетмана была ликвидирована вообще, через год казацкое самоуправление исчезло на Слободской Украине и на левом берегу Днепра, в 1775 году была официально закрыта Запорожская Сечь.

В 1781 году Малороссийская коллегия была распущена, а вместе с ней центральное полковое управление территориями бывшей Гетманщины и Генеральный суд. Левобережная Украина была разделена на три наместничества – Киевское, Черниговское и Новгород-Северское, которые составили Малороссийское генерал-губернаторство, управлявшееся из Петербурга и Москвы. Еще через два года казацкие полки были заменены уланскими и карабинерскими и сразу же после этого посполитым селянам было запрещено уходить с тех мест, к которым они были приписаны во время последней ревизии. На Восточной Украине фактически произошло юридическое оформление крепостного права. Украинская старшина была приравнена к российскому дворянству, казачество осталось особым лично свободным военным сословием.

В результате трех разделов добившейся, наконец, этого своей убийственной политикой Речи Посполитой в 1772,1793 и 1795 годах, в состав Российской империи вошли Брацлавщина, Житомирщина, Волынь, Подолия, Уманьщина, Запорожье и потемкинская Новороссия с Крымом. Галичина, Буковина и Закарпатье попали в Австро-Венгерскую империю, но большая часть Правобережной, вся Левобережная и Слободская Украина были впервые после долгих раздельных веков объединены в единое культурное, социальное и экономическое целое, хоть и под императорскими орлами.

Гетманщина закончилась, и только память о грандиозной эпохе героев Богдана Великого на века осталась в истории Украины как ее главное событие и вдохновляющий пример для новых поколений украинцев, несмотря ни на что мечтавших создать собственное государство. С конца XVIII столетия часть Западной Украины в составе Галичины, Буковины и Закарпатья стала жить и развиваться отдельно от остальной Восточной Украины.