Открываю глаза

Открываю глаза
Александр Александрович Чечитов

Мир остановился! Всякое движение, легкое дуновение ветра и плеск волн окаменели. Только я, остался жив среди этого безмолвия, и мне страшно, что это поглотит мою душу без остатка.

Александр Чечитов

Открываю глаза

Почему это произошло со мной? – эта мысль терзает меня. Она звериной хваткой вцепилась в мой измученный мозг, иссушая душу.

У пожелтевшей от времени кровати, промятой от бесчисленных страдальцев, опершись тощим бедром на край, стоит бледный, сухой старик.

Он кажется, мне кого-то напоминает, чертов идиот. Пялится на меня, ерзая зачем-то в левом кармане больничного халата.

Его физиономия, возможно при других обстоятельствах, могла бы выглядеть менее отвратительно.

Не знаю, но почему-то я выбрал его объектом своей ненависти. И все же мне хотелось, чтобы этот перекошенный старикашка, отпустил худую, посеревшую тряпку, прежде носившую гордое название моя рука.

Белобородый доктор, вряд ли желал проявлять хоть какой-то интерес к моей ватной конечности, но рядом стояла женщина.

Думаю это она, вынудила старого врача, обратить внимание на меня и на мою умерщвленную конечность.

Интересно о чём они говорят? Хотя, откровенно говоря, сейчас мне должно быть совершенно, наплевать. Единственное, что по-настоящему занимает моё внимание, так это состоящая из пузырей и разверзнутой плоти широкая, жирная восьмерка на моей ладони.

Старик несколько раз, интенсивно потряхивал моей кистью, видимо что-то объясняя женщине.

Ставлю двести баксов!Если бы я мог чувствовать в эту секунду, я бы стал вращаться от боли, намного быстрее отлетевшего на полной скорости автомобильного колеса.

Распахнутая, вязанная жилетка быстро поднимается вместе с грудью женщины. Её широкое, скуластое лицо то и дело, поворачивается в мою сторону.

Она невероятно плохая актриса, и ей не удаются попытки скрыть влажные, опухшие глаза от меня. Но, что здесь может разжигать чувства этой дамы в годах?

Уверен ещё каких-то двадцать лет назад, когда она ещё не успела одеть на себя объемные, тяжелые бока, за ней бегало немало воздыхателей.

Тем временем пожилой доктор, вздернув плешивую макушку, скрылся за облупленной дверью палаты.

То, что я нахожусь в пропитанной ленью и безразличием больнице, конечно, является для меня не приложенной действительностью. Но остальное разрисовано в мутные тона.

Женщина взгромоздилась на хлипкий, тонконогий стул у моей головы. Её теплые пальцы нежно повернули мою одеревеневшую башку к ней.

Хотелось бы мне назвать вместилище хрустящей, звенящей боли иначе, но почему-то не могу. Это абсолютно дикое сочетание. Попытки вспомнить и осмыслить трутся о колючие ощущения безысходности.

Взгляд женщины остановился. Губы шустро двигаются вверх и вниз, но слова отпружинив от её языка, растворяются в гибельно тупой тишине. Безмолвие, вот что по-настоящему властно надо мной.

Память крайне медленно возвращается ко мне, и отрывки воспоминаний превращаются в понятную картину.

Хриплый голос в динамике объявил конечную остановку поезда, и я с удовольствием поднялся с теплого места.

Несомненно, мне не терпелось, увидеть создание невероятной, обжигающей красоты. Слабость эта рождается где-то в самой тонкой, незащищенной части сердца. Она способна одновременно свести с ума и в то же время дарит вселенское наслаждение.

Как её имя? Память, уродливое, неповоротливое чудовище, то и дело отворачивается в самый неподходящий момент.

Ах, девушка цветок.

Наверное, макушка её головы едва поднималась над моим плечом, а ладошка занимала только половину моей.

Странное представление о любимой. Это безумно злит! Неужели после долгих лет наполненных теплом и заботой, возможно, забыть её лицо?

Что ж, сейчас именно тот момент когда, это произошло.

Я убежден, в её первородной, чистой красоте, и глубоко взаимных чувствах.

Скрывшись внутри металлических стен, двери поезда громко хлопнули. В тамбур ввалилась стена тяжелого, холодного воздуха.

Мне предстояло всего-то, преодолеть два полотна железной дороги поперёк. С первым я справился довольно быстро. У второго пути, толпа идущих пассажиров загудела. Потасовка обещала, судя по всему яркое зрелище, но сие заурядное событие решил прервать настойчивый гудок подходящего к платформе ревущего локомотива.

Гавкающая, бурлящая масса отпрянула в сторону, оставив на рельсах одного из поверженных в драке.

Ни малейшего желания я не испытывал рисковать в этот чудесный, зимний вечерок. И вероятно смог бы изобразить правдоподобное неведение, о происходящем.

Человек смог приподняться и булькнуть в мою сторону, жидкое, бесформенное слово, чего вполне хватило, чтобы разбудить во мне сострадание.

Немного суетливо, я оттолкнул стоявшего на пути зеваку, при этом почти распластался на обледенелой поверхности между полотен железной дороги. Поскользнулся. Мне удалось быстро вскочить на ноги.

– Вставай, – заорал я, и сильно потянул мягкое плечо незнакомца на себя. Думаю я смог бы вырвать с тем же успехом толстое, крепкое дерево в лесу.

– Вот дерьмо! – разъярился я, – не получается!

Рывок, ещё один, но мне так и не удалось совершить подвиг спасителя. Только его обмякшая голова, в одно мгновение вдруг окрепла. Игривый, пьяный баритон затянул незнакомый мотив, после чего издох, распавшись на сотню легких, небольших осколков.

В моей ладони осталась жалкая пригоршня ледяных кусочков. На месте, где лежал человек, сейчас поднимался к небу, едва уловимый взгляду пар.

– Чёрт, – воскликнул я, и попытался соединить мелкие части. Осколки беззвучно отскакивали друг от друга, тихо падая на заиндевевший гравий под ногами. Их тонкие, острые грани игриво поблескивали под лучами старого, изогнутого фонаря.

Внутренности мои сжались. От того что, произошло в то мгновение, голова моя пошла кругом. Кроваво – черные круги с трубящим гулом, пульсировали перед моим взором. Пот сочился из меня, а жар сменялся жутким ознобом.

Колени мои согнутые и замерзшие с трудом распрямились.

– Ей богу, это не по моей вине – промямлил я, встретив застывший взгляд человека, стоявшего за моей спиной. Половина его лица, оставалась в тени, и меня это почему-то разозлило.

– Вы слышите меня?! Разве не к вам обращаюсь, – заскрежетал мой голос. Моя рука неистово затрясла рукав этого мужчины. Он упал. Тело его, включая теплую, верхнюю одежду разлетелось на части.

В висках стучало. Озираясь и брюзжа, я начал понимать. Не единого звука, я не слышал, начиная с того момента как присел возле упавшего на рельсы бродяги. Каждый из тех, кто был в досягаемости моего взгляда, окаменел. Поезд молчал, а вместе с ним и весь остальной мир.

В придорожном кафе, стакан и бутылка воды рассыпались в пыль, когда я попытался смочить моё пересохшее горло. Медленно, наверное, как никогда бесстрастно я шагал к дому той самой девушки. По дороге я совершенно случайно задел ещё пару человек. Их постигла та же печальная участь, что и прежних моих жертв.

Животный страх, терзал мой и без того ослабевший рассудок. А вместе с тем, и желание увидеть ту, от взгляда которой моё сердце замирало в счастливой эйфории.

Ноги отяжелели и я с великим трудом, заставлял их работать, поднимаясь по ступенькам лестницы в её доме.