Хроника времени Гая Мария, или Беглянка из Рима. Исторический роман

Хроника времени Гая Мария, или Беглянка из Рима. Исторический роман
Александр Ахматов

Конец II века до нашей эры. Могущественный Рим, покоритель почти всех стран Средиземноморья, отпраздновал окончание войны с Югуртой, царем Нумидии. Но радость римлян омрачена их тяжелыми поражениями в Галлии, куда вторглись многочисленные германские племена кимвров и тевтонов. Рим лихорадочно готовится к войне. Страхом и неуверенностью римлян пытаются воспользоваться угнетенные рабы. Близ города Капуи вспыхивает рабское восстание, которое возглавил римский всадник Тит Минуций…

Хроника времени Гая Мария, или Беглянка из Рима

Исторический роман

Александр Ахматов

© Александр Ахматов, 2017

© В. А. Жуков, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4483-7697-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая

ИГРОК

Глава первая

ТОРЖЕСТВО МАРИЯ

В январские календы[1 - Календы – первый день месяца в древнеримском календаре.] (1 января) 649 года от основания Рима[2 - 649 год от основания Рима – Согласно преданию город Рим был основан в 754—753 гг. до н. э. Римляне вели летосчисление от основания Рима. 649 г. от основания Рима соответствует 104 г. до н. э.] Гай Марий[3 - Гай Марий – римский полководец и политический деятель, семь раз избиравшийся консулом. Происходил из простой крестьянской семьи. В первый раз стал консулом в 107 г. до н. э., провел военную реформу, положившую начало замене гражданского ополчения постоянной армией наемников. Летом 105 г. до н. э. победоносно завершил войну с нумидийским царем Югуртой. В 102 г. до н. э. разгромил полчища тевтонов близ Акв Секстиевых, а в 101-м уничтожил кимвров под Верцеллами, избавив Рим и Италию от величайшей опасности. В дальнейшем возглавил демократическую группировку в Риме, выступив против аристократической партии, и силой захватил власть, но вскоре умер (86 г. до н. э.).] праздновал триумф[4 - Триумф – торжественный въезд в Рим полководца-победителя, сопровождавшийся шествием должностных лиц, сенаторов, жрецов, демонстрацией военной добычи и пленных. За триумфатором, ехавшим на колеснице, двигалось его победоносное войско.] над Югуртой[5 - Югурта – царь Нумидии (древней страны в Северной Африке, приблизительно и отчасти совпадающей с территорией нынешнего Алжира). Устранив своих соправителей, сделался единоличным владыкой царства, одержал ряд побед над римлянами, вмешавшимися в нумидийские дела, причем широко использовал подкуп римских должностных лиц и полководцев. В 105 г. до н. э. потерпел поражение от Мария и попал в плен. Проведенный по Риму в триумфальном шествии, Югурта был брошен в тюрьму, где его уморили голодом (104 г. до н. э.).], царем нумидийским…

На рассвете шумные толпы народа стали занимать улицы и площади города, откуда можно было увидеть шествие. Двери храмов распахивались настежь. Святилища наполнялись венками и благовонными курениями. На Форум, Велабр и Бычий рынок сходились тысячи зрителей. Они поднимались на деревянные ступенчатые помосты, специально сооруженные там по случаю большого торжества. Со склонов Палатинского и Авентинского холмов нескончаемые вереницы людей, все в белых праздничных одеждах, спускались в Мурцийскую долину, к Большому цирку. Из густонаселенных кварталов Эсквилина, Виминала и Квиринала оживленные и крикливые толпы, двигаясь по извилистым и тесным улицам к Фонтинальским, Санквальским и Карментанским воротам, высыпали за городские стены, на Марсово поле[6 - Марсово поле – посвященная Марсу, римскому богу войны, равнина на берегу Тибра. Военный плац и место для военных собраний.], которое уже все пестрело, словно цветами, яркими нарядами участников предстоящего шествия. Зрители частью собирались на Овощном рынке, близ Карментанских ворот, частью заполняли портики храмов Дианы и Всаднической Фортуны, стоявшие на пути к Фламиниеву цирку, или спешили прямо в цирк, где согласно обычаю должен был начаться триумф.

Там уже было полно народа. По свидетельству античных писателей, цирк Фламиния вмещал до сорока тысяч зрителей. На арене суетились общественные служители и рабы, посыпая ее чистым желтым песком. Арена имела двести восемьдесят шагов в ширину и по всей длине была разделена невысокой стеной, называвшейся спиной, на которой стояли статуи богов, священные обелиски и маленькие алтари. Во время торжественных церемоний здесь совершались жертвоприношения. На восточной и западной оконечностях спины возвышались меты в виде пирамидальных столбов. Рядом с каждой из них стояли подставки на колоннах. На одной лежали семь бронзовых дельфинов, на другой – семь бронзовых яиц. Когда в цирке устраивались колесничные ристания, служители снимали с подставок по одному яйцу и одному дельфину всякий раз, как только колесницы совершали, огибая спину, полный круг по арене, и так продолжалось до тех пор, пока на последнем, седьмом, круге не приносилась к финишу победившая упряжка.

В цирк стекались и главные виновники торжества – гордые легионеры Мария, сменившие воинские доспехи на праздничные тоги[7 - Тога – верхняя одежда свободных римских граждан.] и украсившие головы лавровыми венками. Их должно было явиться сюда, по меньшей мере, около двадцати пяти тысяч человек из шести легионов[8 - Легион – римское воинское соединение. После военной реформы Мария легион насчитывал 5—6 тыс. солдат.], принимавших участие в нумидийском походе. Здесь, в цирке, солдат ожидали вручение боевых наград и раздача денежных подарков от имени триумфатора, после чего все они должны были присоединиться к шествию, следуя за колесницей своего прославленного полководца.

Триумф привлек в Рим немало жителей Лация[9 - Лаций – область в Средней Италии, примыкавшая к побережью Тирренского моря. Центром Лация был Рим. Сами римляне принадлежали к племени латинов (латинян) и говорили на латинском языке. Однако лишь немногие жители Лация имели права римского гражданства. Большинство их обладало особым статусом латинского гражданства, стоявшего ниже римского.], которым хотелось собственными глазами увидеть закованного в цепи царя Нумидии, столь долго издевавшегося над римским могуществом. Среди приезжих были также представители союзников римского народа, колоний[10 - Колония – поселение римских граждан, выведенное на завоеванную землю и управлявшееся на основании римских законов. Жители колоний пользовались полным правом римского гражданства.] и муниципиев[11 - Муниципий – покоренная община Италии. Муниципии имели внутреннее самоуправление, но были лишены права голоса в римских собраниях.]. Они явились в Вечный город с золотыми венками, чтобы почтить ими Юпитера Всеблагого и Величайшего[12 - Юпитер – римский национальный верховный бог, отождествленный с греческим Зевсом; царь неба, богов и людей. Храм Юпитера Всеблагого и Величайшего – главная святыня Рима – находился на вершине Капитолийского холма. Собственно, триумф был религиозным актом в честь Юпитера, а сам триумфатор выступал в роли этого бога, одетый в его пурпурные одежды, которые он получал напрокат из храмовой сокровищницы.].

День обещал быть прекрасным. Это первое январское утро выдалось теплым и ясным, словно сам отец богов, в честь которого устраивалось празднование триумфа, решил порадовать римлян хорошей погодой. Ни одним облачком не было омрачено чистое голубое небо. Из-за отдаленных пламенеющих пурпуром горных вершин поднималось солнце, золотившее склоны Альбанских холмов. Оно вступало в победную борьбу с туманом, который клубился над Тибром и Марсовым полем, сливаясь с дымом догорающих солдатских костров на лагерной стоянке африканских легионов.

Хотя по старинному обычаю полководец, вернувшийся с войны, обязан был распустить своих воинов по домам, Марий с согласия сената удержал их в лагере. В Риме сохранялась тревожная обстановка, после того как кимвры[13 - Кимвры – народ германского происхождения, живший первоначально на берегах Северного моря, как предполагают, на полуострове Ютландия. В 113 г. до н. э. они появились в Восточных Альпах, разбили римского консула Гнея Папирия Карбона, а затем через Рейн и Юрские горы проникли в Галлию (совр. Швейцария и Франция). Здесь они заключили союз с тигуринцами, обитавшими в нынешней Швейцарии. В 109 г. до н. э. кимвры разбили армию консула Марка Юния Силана, а в 107 г. отправили часть своих сил – племя амбронов – на помощь тигуринцам, которые нанесли поражение консулу Луцию Кассию Лонгину близ Леманского (ныне Женевского) озера, причем сам консул пал в сражении. Особенно тяжелым для римлян было поражение под Араузионом в 105 г. до н. э. В этой битве они потеряли сразу две армии. Но кимвры не воспользовались своей победой и не пошли на Рим, избрав объектом нападения Испанию, откуда, встретив упорное сопротивление местных племен, двинулись вдоль морского побережья на север, пока не достигли земель, населенных белгами (совр. Бельгия). Соединившись в этих местах с родственным народом – тевтонами, кимвры договорились с ними о совместном походе на Италию. В своем движении оба народа разделились: кимвры избрали более длинный и трудный северный путь с целью увлечь с собой союзников-тигуринцев, а тевтоны быстро достигли римских владений в Южной Галлии, встретившись с армией Мария близ устья Родана (Роны). При Аквах Секстиевых тевтоны были разбиты наголову (102 г. до н. э.). Между тем кимвры заставили отступить армию консула Квинта Лутация Катула, однако в следующем, 101, году к нему на помощь явился Марий, и в битве при Верцеллах кимвры почти полностью были уничтожены.], вторгшиеся в Нарбоннскую Галлию[14 - Нарбоннская Галлия – римская провинция, занимавшая область в Южной Галлии (ныне Прованс во Франции) с главным городом Нарбоном (откуда и название). В описываемое время была захвачена кимврами.], уничтожили три месяца назад при Араузионе[15 - Араузион – город в Нарбоннской Галлии, на берегу Родана. Близ него в октябре 105 г. до н. э. две римские армии – одна под командованием консула Гнея Манлия Максима, другая во главе с проконсулом Квинтом Сервилием Цепионом – потерпели жесточайшее поражение от кимвров. По некоторым сообщениям, в этой битве погибло свыше 80 тыс. римлян и их союзников, не считая 40 тыс. обозников, солдатских рабов и торговцев.] две консульские армии, повергнув в ужас Рим и всю Италию. Марий и его солдаты, испытанные в сражениях Нумидийской войны, были единственной надеждой и защитой Рима в случае внезапного нападения воинственных, окрыленных своими победами полчищ германцев.

Лагерь занимал пространство по обе стороны уходившей на север от города Фламиниевой дороги. С западной ее стороны крайние ряды палаток примыкали к берегу небольшого ручья, разделявшего почти пополам все Марсово поле и впадавшего в Тибр напротив острова Эскулапа. К югу от Государственной виллы[16 - Государственная вилла – общественное поместье на Марсовом поле, служившее обычным местом пребывания в нем иноземных послов, а также полководцев, которые ожидали триумфа (до начала триумфа полководец не имел права войти в город). Здесь же содержались знатные пленники и хранилась военная добыча.] и лагеря, ниже по ручью, на его правом берегу, стоял древний храм Беллоны[17 - Беллона – римская богиня войны, сестра Марса.]. От него прямиком через ручей пролегал путь, вымощенный альбанским камнем. Он соединял храм с цирком Фламиния.

В этот ранний час в храме Беллоны началось торжественное заседание сената[18 - Сенат – высший государственный совет в Риме эпохи Республики. В состав сената входили главным образом бывшие магистраты (консулы, преторы, квесторы и др.). Созывать сенат могли высшие магистраты: диктаторы, консулы, преторы. Сенат представлял интересы крупных землевладельцев.], на котором по традиции в честь полководца, удостоившегося триумфа, произносились хвалебные речи и зачитывалось особое постановление с перечнем его заслуг перед римским народом.

Марию назначен был однодневный триумф, и по этому поводу многие из его горячих приверженцев выражали недовольство. Они считали, что борьба с Югуртой по своей трудности не уступала войне с Персеем[19 - Персей – последний царь Македонии, сын Филиппа V. Вступил в войну с Римом, но потерпел поражение. Умер в плену (166 г. до н. э.).], царем Македонии, за победу над которым Эмилий Павел[20 - Луций Эмилий Павел – консул 168 г. до н. э., одержавший победу над македонским царем Персеем.] получил триумф, продолжавшийся три дня. Но, как бы то ни было, сам Марий должен был испытывать огромное чувство удовлетворения и беспредельного торжества. Ведь первое его избрание в консулы[21 - Консул – высшее должностное лицо в республиканском Риме. Ежегодно избирались два консула.] знать восприняла словно какую-то прихоть Фортуны, неожиданным образом пославшей «новому человеку»[22 - «Новый человек» – так называли в Риме незнатного человека, который первым в своем роду добился высокой государственной должности, особенно консульства. Гай Марий был уроженцем деревни Цереаты в области города Арпина, жители которого получили права римского гражданства в 188 г. до н. э.] благоволение народа. Мог ли кто-нибудь предположить тогда, что всего через два года Марий будет удостоен неслыханной чести, получив вместе с триумфом и второе консульство?

Но на этот раз избрание Мария не было знаком одного лишь простого расположения к нему большинства граждан, отдавших за него свои голоса на выборах, чтобы досадить высокомерной и обесславившей себя знати. Оно объяснялось страхом всех римлян перед кимврами.

Когда в Рим пришла весть о великом побоище под Араузионом и над всей Италией невиданным ужасом нависла страшная туча гиперборейских полчищ, гордые потомки Квирина[23 - Потомки Квирина – то есть исконные жители Рима (римляне считали себя потомками Ромула, легендарного основателя Рима; сам Ромул после смерти был обожествлен, и его культ слился с культом Квирина, древнейшего римского божества, вошедшего в троицу главных римских богов вместе с Юпитером и Марсом).], до той поры считавшие, что перед их доблестью должны склоняться все народы, впервые вынуждены были признать: с воинственными пришельцами из Германии им придется вести борьбу не за славу или галльские владения, а ради собственной безопасности. Состоявшиеся вскоре после этого центуриатные комиции[24 - Центуриатные комиции – народное собрание, учрежденное, согласно преданию, шестым римским царем Сервием Туллием, разделившим всех римских граждан на центурии, которые в свою очередь подразделялись на шесть разрядов в зависимости от имущественного ценза таким образом, что наиболее состоятельные граждане всегда имели перевес при голосовании над малоимущими. На этом собрании избирались консулы, преторы, цензоры.] специальным постановлением вручили Марию заочно (он тогда еще находился в Африке) консульскую власть как лучшему полководцу республики[25 - Второй раз, то есть на 104 г. до н. э., Марий был избран в консулы с нарушением закона, так как заочное избрание не допускалось, и, кроме того, между двумя магистратурами полагался промежуток не менее трех лет.]. Одна лишь знать яростно противилась его избранию, требуя соблюдения установлений предков, но в ответ раздавались гневные речи о том, что и раньше приходилось жертвовать законом в интересах общественной пользы, что и Сципион Африканский[26 - Публий Корнелий Сципион Эмилиан Африканский Младший (в отличие от Публия Корнелия Сципиона Африканского Старшего, победителя Ганнибала) – римский полководец; был избран консулом, хотя не достиг положенного возраста (у римлян при занятии государственных должностей существовал определенный возрастной ценз), и направлен против Карфагена (III Пуническая война), который он взял штурмом и разрушил в 146 г. до н. э. Впоследствии, в 133 г. до н. э., покорил и разрушил Нуманцию в Испании.] стал консулом, когда римлянам нужно было лишь Карфаген[27 - Карфаген – древнейший город на северном побережье Африки (на территории нынешнего Туниса). Возник как финикийская колония, по преданию, около 800 г. до н. э. Вступил в борьбу с Римом за господство в Средиземноморье. В результате трех Пунических войн Карфаген потерпел полное поражение и был разрушен римлянами до основания в 146 г. до н. э.] разрушить, а теперь гибель угрожает их собственному городу. Очевидно, из одной только ненависти к оптиматам[28 - Оптиматы – название, применявшееся в Риме к сторонникам сената и аристократической формы правления. Им противостояли популяры (народная партия) – противники сенатской республики.] народное собрание отклонило кандидатуру Квинта Лутация Катула[29 - Квинт Лутаций Катул – полководец и политический деятель, видный оптимат, консул 102 г. до н. э. Во время войны с кимврами командовал вместе с Марием римскими войсками в битве при Верцеллах. Покончил с собой в 87 г. до н. э., когда Рим был захвачен войсками Мария.], опытного в военном деле, и вторым консулом был избран Гай Флавий Фимбрия, известный как оратор и законовед, но мало проявивший себя на войне.

В это время многим приходили на память ставшие пророческими слова Сципиона Эмилиана, сказанные им как бы невзначай под осажденной Нуманцией[30 - Нуманция – крупный город в древней Испании, долгое время боровшийся за независимость против римлян. В 133 г. до н. э. был взят и разрушен Публием Корнелием Сципионом Эмилианом Африканским Младшим.] вскоре после того, как Марий, тогда еще никому не известный молодой солдат, поразил его своей силой и храбростью, сойдясь один на один с неприятельским воином и одолев его на виду у всего римского войска (за этот подвиг Сципион наградил храбреца венком и включил в число своих сопалатников). Потом рассказывали, что незадолго до падения Нуманции на пиру у Сципиона кто-то произносил восторженный панегирик в его честь и воскликнул: «Будет ли когда-нибудь у римского народа такой же вождь и защитник?», на что разрушитель Карфагена, хлопнув по плечу лежащего рядом Мария, сказал: «Будет. И, может быть, даже он».

Марий шел к консульству трудной дорогой. Под Нуманцией он получил звание военного трибуна[31 - Военный трибун – высший офицерский чин в римской армии. В легионе их было шесть, и они командовали им по очереди, сменяя друг друга каждые два месяца.], потом был квестором[32 - Квестор – должностное лицо, ведавшее государственной казной и архивами. Провинциальные (военные) квесторы были помощниками наместников провинций, а иногда и замещали их.] и народным трибуном[33 - Народный трибун – должностное лицо, обязанностью которого была защита прав и интересов простого народа (плебеев). В описываемое время избирались ежегодно десять народных трибунов.], а за двенадцать лет до нашего рассказа Марий неожиданно для всей знати победил на преторских выборах. Претура[34 - Претура – вторая после консульства высшая магистратура. Претор ведал охраной внутреннего порядка и права, исполнял обязанности судьи, устраивал игры в цирке. Как и консул, после отправления своей должности непосредственно в городе Риме претор становился наместником какой-нибудь провинции.], как правило, открывала доступ к консульству, и надменные представители высшего сословия, считавшие консульскую должность своей особой привилегией, вознегодовали на безродного выходца из Арпинской земли, осмелившегося вплотную приблизиться к самой вершине государственного Олимпа. В ту пору знать уже оформилась в совершенно замкнутую касту. Марк Порций Катон[35 - Марк Порций Катон – выдающийся римский политический деятель, консул 194 г. до н. э., непримиримый враг Карфагена, настаивавший на его безусловном разрушении. Автор сохранившегося трактата «О земледелии», содержащего ценные сведения о развитии хозяйства и экономики Италии во II в. до н. э.] был последним из тех «новых людей», которые время от времени проникали в нее. Поэтому успех Мария породил всякие толки, его подозревали в подкупе избирателей. Нашлись и обвинители, привлекшие Мария к суду. Цензоры[36 - Цензоры – специальные должностные лица, проводившие один раз в четыре года ценз, иначе всеобщую перепись, введенную для римских граждан с целью упорядочения сбора налогов и военной службы. Во II в. до н. э. государственные налоги были отменены, и ценз превратился в обычную перепись гражданского населения. Наряду с этим цензоры составляли списки сенаторов, осуществляли надзор над нравственностью граждан и контроль над государственными финансами.] поспешили вычеркнуть его имя из списков сенаторов. Впрочем, никаких серьезных улик против Мария не было. Все обвинение строилось на том, что во время голосования за оградой Септы[37 - Септа – огороженное место на Марсовом поле для голосующих, которые собирались и находились там после подачи голосов до конца выборов. Это делалось с целью, чтобы никто не мог проголосовать дважды.] видели одного из рабов Кассия Сабакона, ярого приверженца Мария. Обвиняемый объяснил судьям, что он попросил раба принести ему напиться, так как в Септе было жарко и его мучила жажда. В конце концов суд вынес ему оправдательный приговор, выразив лишь порицание за невоздержанность. Несомненно, этот судебный процесс должен был показать Марию, что отныне он находится под недремлющим оком корпорации сенатской знати, которая никогда не допустит его к консульской должности.

По истечении срока своей городской претуры Марий получил в управление Дальнюю Испанию, одну из самых беспокойных римских провинций, где старую ненависть к римлянам не мог сдержать даже тот страх, который они внушали. Там шла настоящая война. Марий, возглавив провинцию, показал себя решительным и умелым полководцем. В течение короткого времени он заставил непокорные племена сложить оружие. Это была первая война, которую он выиграл под своими ауспициями[38 - Ауспициями у римлян называлось наблюдение за полетом вещих птиц (или за их криком, клевом и т. д.) с целью получения благоприятных или неблагоприятных предзнаменований. Этим занимались специальные жрецы-авгуры, но право производить ауспиции имели только высшие магистраты (консулы, преторы, а также наместники провинций). Поэтому приведенное выше выражение (ходовое у римлян) имело отношение лишь к упомянутым магистратам. Только они имели право на триумф.] и которая в полной мере выявила его решительный характер, его привычку доводить до конца начатое дело, не останавливаясь перед крайними средствами.

Репутация его в Риме была безупречной. Но отношение к нему знати оставалось по-прежнему холодным и высокомерным. Женитьба арпинца на патрицианке из рода Юлиев[39 - Жена Мария Юлия была родной теткой Гая Юлия Цезаря.] ничего не изменила. Между тем наступила пора неожиданных перемен, связанных со злополучной для знати Нумидийской войной. После принятия закона Мамилия[40 - В 108 г. до н. э. народный трибун Гай Мамилий Лиметан в связи с неудачными военными действиями римских войск в Нумидии против Югурты провел в народном собрании закон «о попустительстве Югурте». Согласно этому закону лица, получавшие взятки от нумидийского царя, передававшие ему за деньги оружие, снаряжение, слонов, перебежчиков и т. д., предавались суду. Закон был направлен против коррумпированной знати, многие видные представители которой подверглись изгнанию.] о попустительстве Югурте многие оптиматы, изобличенные во взятках, полученных от нумидийского царя, с великим позором осуждены были на изгнание. Сокрушительные поражения римлян в войне с кимврами давали повод для обвинений всего знатного сословия в неспособности управлять делами государства. Впервые после Гракхов подняла голову партия популяров[41 - Эта «партия» не была партией в современном значении слова. Она представляла собой пеструю по своему составу группировку политически активных людей, недовольных засильем знати в государственных структурах.], которая быстро набирала силу, используя малейший промах своих политических противников.

В консульство Марка Юния Силана[42 - Марк Юний Силан – консул 109 г. до н. э., потерпевший в этом же году поражение от кимвров.] и Квинта Цецилия Метелла[43 - Квинт Цецилий Метелл Нумидийский – консул 109 г. до н. э. В течение двух лет воевал с Югуртой, заставив его перейти к полупартизанской тактике. В 107 г. неожиданно был лишен командования, которое перешло к Марию, непримиримый враг популяров.] Марий отправился вместе с последним в качестве его легата[44 - Легат. – В описываемый период легатами назывались помощники римских полководцев, назначаемые с согласия последних сенатом из наиболее опытных в военном деле бывших магистратов.] против Югурты. Метелл взял его себе в помощники, учитывая храбрость, боевой опыт и популярность, какой пользовался арпинец в солдатской массе.

Война началась успешно для римлян. Метелл нанес Югурте решительное поражение на реке Мутуле. Нумидийский царь пал духом и начал переговоры с Метеллом о сдаче. Но внезапно он отказался от капитуляции. Война вспыхнула с новой силой. Постепенно стало ясно, что пока жив Югурта, нумидийцы не откажутся от сопротивления. Наиболее крупные и хорошо укрепленные города по-прежнему были на стороне царя. Предпринятая Метеллом попытка овладеть крепостью Замой окончилась неудачей, а в захваченной после ожесточенного приступа Тале римляне не взяли никакой добычи, ибо последние из ее защитников, запершись в царском дворце, предали огню и себя, и хранившиеся там сокровища Югурты. Военные действия затянулись. Марий к этому времени успел наполнить всю Африку и весь Рим славой своего имени, выказав доблесть военачальника, способного довести до конца любую войну. Уже приближался срок центуриатных комиций, и Марий решился попытать счастья на консульских выборах.

В один прекрасный день он явился к Метеллу и, объявив о своем намерении, просил проконсула[45 - Проконсул – бывший консул, получивший от сената назначение управлять какой-нибудь провинцией. При этом под термином «провинция» римляне подразумевали как завоеванную территорию, «добычу римского народа», так и территорию, которую надо завоевать.] дать ему отпуск для поездки в Рим.

Метелл очень холодно отнесся к затее своего легата. Одна только мысль, что этот простолюдин может появиться на Марсовом поле в тоге соискателя консульской должности, казалась ему кощунственной. Убежденный оптимат, он готов был грудью защищать привилегии своего благородного сословия. Он считал их священными.

Метелл потратил много слов, пытаясь убедить Мария отказаться от неразумного, по его мнению, шага, который в конечном итоге не принесет человеку его положения ничего, кроме горького разочарования, но тот остался глух к его доводам. Проконсул был крайне раздражен упрямством легата. Пообещав ему на словах предоставить отпуск, Метелл долгое время под тем или иным предлогом оттягивал день отъезда. Из-за этого между ними произошел однажды неприятный разговор, во время которого Метелл бросил Марию высокомерные слова:

– Не торопись, милейший, покидать нас! Для тебя не поздно будет домогаться консульства вместе с моим сыном.

Надо сказать, сыну Метелла не было тогда и двадцати лет. Так было положено начало их вражде. Марий после этого, дав волю своему гневу, без всякого стеснения ругал Метелла в присутствии солдат, которыми он командовал в зимнем лагере под Утикой[46 - Утика – старинный город, основанный финикийцами на африканском побережье Средиземного моря, к северо-западу от Карфагена.], и вместе с тем умело заискивал перед людьми из всаднического сословия[47 - Всадническое сословие (или всадники) – по римской конституции граждане, обладающие высоким имущественным цензом. Они обязаны были служить в коннице, имея собственного коня и вооружение, приобретенное за свой счет. В мирное время это были торговцы, откупщики налогов, ростовщики и крупные землевладельцы.]. В Утике был многочисленный и сплоченный конвент римских граждан[48 - Конвент римских граждан – объединение, общество римских граждан, живущих в провинции.]. В него входили различного рода дельцы, имевшие на африканской земле торговые и ростовщические интересы. Марий прекрасно знал, что у этих людей большие связи в Риме. Все они испытывали недовольство слишком вялыми, по их мнению, военными действиями в Нумидии. Они несли большие убытки из-за невозможности вести свои дела в условиях расстройства и бедствий, охвативших страну. Часто появляясь на собраниях конвента, Марий произносил там пылкие речи, доказывая, что с Югуртой давно уже можно было покончить, но Метеллу, этому честолюбцу, упивающемуся своей властью в Африке, больше всего хочется, чтобы война длилась подольше, тем более что сенат назначил ему Нумидию в качестве провинции, пока над врагом не будет одержана полная победа.

Там же, в Утике, Марий познакомился и подружился с Гаудой[49 - Гауда – болезненный и слабоумный наследник нумидийского трона, сводный брат Югурты, ставший после него царем Нумидии.], сыном Мастанабала[50 - Мастанабал – отец Югурты и Гауды. Правил Нумидией вместе с братьями Миципсой и Гулуссой.]. Тот приходился Югурте сводным братом. Царь Миципса[51 - Миципса – нумидийский царь, правивший страной после смерти Гулуссы и Мастанабала. Умер в 118 г. до н. э.] в своем завещании включил его, человека болезненного и слабого умом, в список своих наследников после Адгербала[52 - Адгербал – старший сын Миципсы. Боролся с Югуртой за власть в Нумидии, но потерпел поражение, попал в плен и был казнен.], Гиемпсала[53 - Гиемпсал – младший сын Миципсы. Погиб от рук убийц, подосланных Югуртой.] и Югурты. Со смертью Массивы[54 - Массива – сын Гулуссы, претендовавший на нумидийскую корону. Его Югурта устранил через наемного убийцу прямо в Риме.] Гауда остался единственным законным преемником Миципсы, не считая, разумеется, самого Югурты. Царственный нумидиец постоянно находился при римском войске, с нетерпением ожидая, когда с ненавистным братцем будет покончено и он получит возможность без особых хлопот занять трон под могущественным покровительством Рима.

Как-то Марий узнал, что Гауда претерпел обиду от надменности Метелла. Нумидиец жаловался, что в ответ на его просьбу выделить ему, «по обычаю царей», охранную турму[55 - Турма – в римской коннице эскадрон численностью в 30 всадников.] римских всадников, а также разрешить ставить свое кресло рядом с курульным креслом[56 - Курульное кресло – складная скамейка, отделанная слоновой костью. Она служила знаком отличия для ряда должностных лиц (напр., консулов, преторов, курульных эдилов и в том числе наместников провинций в звании проконсулов, пропреторов).] Метелла. Последний отказал ему и в том, и в другом, так как, заявил он с обычной своей суровостью, Гауда еще не является царем.

Марий охотно выслушивал эти жалобы и со своей стороны всячески настраивал Гауду против Метелла, говоря о том, что негоже так поступать со столь выдающимся мужем, внуком великого Массиниссы[57 - Массинисса – царь Нумидии, возведенный на трон с помощью римлян по окончании II Пунической (Ганнибаловой) войны. Отец Миципсы, Гулуссы и Мастанабала.], который не сегодня-завтра получит власть над всей Нумидией, причем это может произойти совсем скоро, если его, Мария, пошлют в качестве консула вести эту войну.

Этими и другими словами Марий так расположил к себе простодушного нумидийца, что тот через своих друзей, римских сенаторов, многие из которых были обременены долгами и по этой причине весьма дорожили приятельскими отношениями с будущим властителем богатейшего царства, оказывал постоянное воздействие на умы членов высшего совета римской державы в духе, благоприятном для своего нового друга.

Таким вот образом арпинец и вдали от Рима с успехом обрабатывал там общественное мнение в свою пользу. Солдаты, недовольные малой добычей и строгостями дисциплины, введенными Метеллом, писали домой, что не будет ни конца, ни предела этой войне, пока его не заменят Марием. Во всаднических кругах и в самом сенате все громче раздавались голоса, осуждавшие Метелла за медлительность и превозносившие военные таланты Мария. Незадолго до консульских выборов о нем уже говорила вся столица.

Метелл отпустил его всего за десять дней до центуриатных комиций. Марий из ставки проконсула тотчас выехал в Утику. Там он сел на корабль и при попутном ветре за четыре дня пересек море, успев вовремя появиться в Риме. Ремесленники и сельские жители, узнав о его прибытии, бросили работу и толпами сопровождали его на Форум, где он в краткой речи просил дать ему консульство, обещая захватить Югурту живым или мертвым.

На выборах он одержал решительную победу: большинство центурий проголосовало за него. А в скором времени трибутные комиции[58 - Трибутные комиции – народное собрание по трибам (территориальным избирательным округам). Имущественный ценз в этих собраниях не играл роли, поэтому они были более демократичны, чем центуриатные комиции. В трибутных собраниях избирались народные трибуны, квесторы и ряд других должностных лиц. Постановления трибутных комиций считались законом.] вынесли постановление передать Марию ведение войны в Нумидии, отменив тем самым решение сената о продлении полномочий Метелла. Последний, узнав о случившемся, был так потрясен, что не мог удержаться от слез в присутствии советников и военных трибунов, наговорив при этом много лишнего. Квириты[59 - Квириты – торжественно-почетное наименование римских граждан.] поразили его в самое сердце, ибо он страдал не столько от того, что у него отняли командование, сколько от того, что его передали именно Марию.

Новый главнокомандующий, прибыв в Африку, повел беспощадную истребительную войну. Вся Нумидия была предана опустошению и залита кровью. Впрочем, и Марий не оправдал в полной мере тех ожиданий, которые на него возлагали в Риме, потому что военные действия продолжались еще почти два года, пока предательство Бокха[60 - Бокх – царь Мавретании, страны в северо-западной Африке (к западу от Нумидии), тесть и союзник Югурты, которого он выдал римлянам.] не положило конец этой слишком затянувшейся эпопее.

По возвращении из победоносного похода Марий и его легионы застали Рим, полнившимся тревожными слухами. Из Нарбоннской Галлии сообщали, что кимвры явно готовятся к вторжению в Италию этой же весной, заключив союз с тигуринцами[61 - Тигуринцы – кельтский народ, обитавший в нынешней Швейцарии по северному побережью Леманского (Женевского) озера. Тигуринцы воевали с римлянами в союзе с кимврами. В 102 г. до н. э. присоединились к походу кимвров в Италию, но в пути отстали и вернулись на родину.], тектосагами[62 - Тектосаги – кельтский народ, живший на юге современной Франции (к северу от Марселя).] и даже некоторыми германскими племенами. В самой Италии спешно собирались войска союзников. Из провинций отзывались все римские граждане, проходившие там военную службу. В сенате под воздействием страха, охватившего население, все больше склонялись к мысли, что необходимо привлечь к участию в войне войска союзных царей и тетрархов[63 - Тетрарх – правитель небольшой области, обычно четвертой части страны.].

В городе, как это обычно бывает, молва передавала рассказы о чудесах, знамениях и грозных явлениях природы. Появилось множество халдеев[64 - Халдеи – семитическое племя, появившееся в конце II тысячелетия до н. э. в южной части Месопотамии. Цари халдейской династии были основателями Ново-Вавилонского царства. Позднее в Риме халдеями называли астрологов, так как искусство гадания по звездам было заимствовано от вавилонских жрецов.] и прочих предсказателей будущего. Они указывали на неблагоприятное положение звезд и призывали римлян к совершению новых очистительных и умилостивительных жертвоприношений богам и чуждым демонам, напоминая о кощунственном преступлении весталок[65 - Весталки – жрицы богини Весты, хранительницы неугасимого огня в ее храме, принявшие священный обет безбрачия и целомудрия. В Риме пользовались величайшим почетом, считаясь живыми воплощениями Весты – богини домашнего очага, домовитости и чистоты семейной жизни. Наряду с этим обычай налагал на них суровую ответственность. Если по вине весталки угасал священный огонь в храме, ее секли розгами. За нарушение обета целомудрия весталок живыми зарывали в землю. Упомянутое «кощунственное преступление» весталок относится к 114 или 113 г. до н. э. По Плутарху это были Эмилия, Марция и Лициния, уличенные в утрате девственности и казненные согласно обычаю.], из-за которого разгневанные божества покарали Рим неудачами в войнах со скордисками[66 - Скордиски – одно из племен Иллирии, горной страны на восточном побережье Адриатического моря (приблизительно на территории позднейших Далмации, Боснии и Албании). Союзники кимвров, нанесшие поражение римлянам в 114 г. до н. э.], кимврами и тигуринцами. Они говорили, что искупительные человеческие жертвоприношения, совершенные десять лет назад по рекомендации Сивиллиных книг[67 - Сивиллины книги – сборник предсказаний в греческих стихах, якобы составленный Сивиллой, пророчицей из Кум, и купленный за большие деньги Тарквинием Древним, пятым римским царем, у какой-то таинственной старухи. Он повелел хранить эти книги в подземелье храма Юпитера на Капитолии. Вопрошать их могли только особо назначенные для этого должностные лица и только по приказанию сената. Человеческие жертвоприношения по «рекомендации» Сивиллиных книг были совершены после упомянутой выше казни весталок: на Бычьем рынке в Риме зарыли живыми двух гречанок и двух галлов.], оказались явно недостаточными: жесточайший разгром сразу двух римских армий при Араузионе был явным тому свидетельством. От бродячих прорицателей не отставали и римские жрецы, толкователи знамений и различного рода предвестий. Они в один голос утверждали, что поражение под Араузионом явилось священным возмездием за святотатство Квинта Цепиона в Толозо и требовали привлечь его к судебной ответственности. Сенат, желавший хоть как-то успокоить народ, принял обет устроить десятидневные всенародные молебствия, если положение государства улучшится, а также назначил следователей по делу Цепиона.

На фоне всеобщей тревоги и уныния победа Мария над Югуртой выглядела особенно блестящей. Из Сирии приехала знаменитая пророчица Марта и сразу объявила Мария избранником Великой матери богов Кибелы[68 - Кибела – мать богов и всего живущего на земле («Великая мать»), богиня плодородия во Фригии (Малая Азия); фригийский культ богини Кибелы был распространен во многих странах античного мира.] для спасения Италии. Огромное впечатление произвело на суеверные души римлян сообщение гаруспика[69 - Гаруспик – гадатель по внутренностям животных во время жертвоприношений.], который в день отъезда Мария из Африки увидел знамение, предвещавшее великое и славное будущее уроженцу Арпинской земли.

Торжественное заседание сената в храме Беллоны закончилось. Сенаторы выходили из храма, окруженного густой толпой жрецов, флейтистов, трубачей и общественных служителей. Сенаторы были одеты в ослепительно белые тоги. Головы их украшали венки из лавра. В руках они держали лавровые ветви. Построившись в колонну на дороге, ведущей к Фламиниеву цирку, сенаторы двинулись вперед и вскоре перешли через ручей по каменному мосту, направляясь к воротам цирка, называвшимися Триумфальными.

Цирк встретил их оглушительными рукоплесканиями и бурными приветствиями, которые вскоре переросли в мощный клич, повторяемый тысячами голосов:

– Ио! Триумф!.. Ио! Триумф!